№12, 1987/Публикации. Воспоминания. Сообщения

Письма. Публикация А. Рубашкина

Среди многих сотен писем, написанных Ильей Эренбургом (1891 – 1967) за почти шесть десятилетий творческой работы, есть обращенные к близким ему по духу людям и мало знакомым, есть написанные по-русски и по-французски, подробные, передающие важные черты эпохи и литературного быта, и краткие ответы читателям и редакциям. В числе эренбурговских адресатов – общественные деятели и организации, редакции и ведомства, литераторы, художники, режиссеры, журналисты, переводчики. Особое место в эпистолярном наследии занимает переписка с читателями-фронтовиками.

Письма Эренбурга из предлагаемой ниже подборки писались в разных местах – в Берлине начала 20-х годов, в Париже кануна второй мировой войны и, наконец, в Москве 50 – 60-х годов.

Из Берлина (1922 – 1923) вглядывается Эренбург в происходящее на родине. Он не эмигрант, у него советский паспорт. Более того, в берлинской печати он защищает от нападок эмигрантов русских писателей, не покинувших свою страну1. «Живая литература – в России», – заявляет он. И в письмах – поддержка талантливых писателей, обещание по возможности служить молодой русской прозе.

После поражения Испанской республики, после бурных событий Эренбург больше не пишет в газету, «ходит сам по себе», пишет стихи. Но в каком напряжении живет писатель, как – он встревожен, видно из его писем: «Мы живем здесь от одного выпуска газет до другого». Таково в то время ощущение многих, предчувствие трагических событий.

В автобиографии 1922 года Эренбург заметил: «Работать люблю. Пожалуй, больше всего». Так было всю его жизнь. Письма последнего десятилетия – свидетельство напряженной писательской и общественной деятельности Эренбурга. Он пишет свою мемуарную эпопею, ведет переговоры с зарубежными издателями (Италии, Англии, Америки) об условиях ее выхода в этих странах, немало сил отдает депутатской работе (тоже множество писем). Слова: «я очень загружен», написанные одному из корреспондентов, не отговорка 74-летнего писателя, лишь констатация реального положения дел.

В настоящей публикации несколько разделов. В первом – письма, адресованные видным зарубежным деятелям. Тут и Долорес Ибаррури, и Айвор Монтегю, и Сайрус Итон. Эти документы дают некоторое представление о международных связях Ильи Григорьевича, его огромной практической и организационной работе в рядах сторонников мира.

Некоторые давние высказывания звучат не только злободневно, но, можно сказать, дальновидно. Таковы строки из письма конца 1962 года, посланного Сайрусу Итону, «Я убежден, что, несмотря на трагическую смерть президента Кеннеди, в Америке найдутся умные и проницательные люди, которые будут продолжать переговоры с моей страной». За последующие четверть века по-разному складывались отношения между двумя великими державами, но путь сохранения мира мог быть только один – в переговорах между Америкой и Россией. Эренбург был убежден в этом и убеждал других.

К этому разделу естественно примыкают деловые и товарищеские послания зарубежным друзьям и коллегам, включая писателей, переводчиков, давних знакомых, с которыми он общался в разное время в Праге, Риме, Варшаве.

Во втором разделе – письма военачальникам. Со многими он встречался еще в дни испанской войны, где будущие советские генералы и маршалы были советниками в республиканской армии, работали в штабах. Дружеские отношения связывали Эренбурга с И. Черняховским, И. Баграмяном, К. Рокоссовским, П. Батовым, И. Исаковым, Н. Кузнецовым. Эренбург был первым писателем, отправившим за границу в январе 1942 года интервью с командующим Западным фронтом генералом Г. Жуковым (с сокращениями опубликовано в «Литературной газете» 1 января 1985 года). Многие десятилетия знал писатель генерала А. Игнатьева, автора книги «Пятьдесят лет в строю».

В данной публикации у нас появилась возможность добавить к уже печатавшимся прежде несколько писем Эренбурга к А. Суркову, М. Слонимскому, П. Тычине, Е. Полонской.

Получив рукопись М. Рольникайте, бывшей узницы вильнюсского гетто, Эренбург принял горячее участие в судьбе книги, в частности в ее французском издании (1966). В заметках для памяти, продиктованных Эренбургом секретарю, есть вопросы, с которыми писатель обратился к автору после прочтения дневника:

«1. Что делает Маша Рольникайте? (Пишет? Если да, то было ли написано что-либо кроме рукописи о гетто?)

  1. Когда она написала свой дневник?
  2. Известна ли судьба вильнюсского еврейского поэта Балиса Сруоги? Кем он был – прозаиком, публицистом, поэтом (упоминается в дневнике).
  3. Где ее освободили русские? Где были два лагеря после гетто?
  4. Есть ли еврейское имя «Маша»? (Я знаю «Мариам».) Может быть, есть такое библейское имя?»

Тут же имеются ответы на все эти вопросы (ЦГАЛИ, ф. 1204, оп. 2, ед. хр. 399).

В четвертом разделе – материалы, связанные с творческим наследием В. Мейерхольда. Читателю предлагаются документы, показывающие, что делал Эренбург как член комиссии по литературному наследию В. Мейерхольда для, говоря словами председателя этой комиссии Ю. Завадского, восстановления его «исторической роли», а также популяризации творчества. Защищая доброе имя режиссера от недобросовестной критики, автор писем выступает как блестящий полемист, используя лучшие черты своего публицистического дарования.

В архиве Эренбурга сохранилась карта Западной Европы с его пометками: точками обозначены места, где он бывал (ЦГАЛИ, ф. 1204, оп. 2, ед. хр. 321). Пометок столько, что (особенно на карте Франции, Испании и центра нашей страны) от точек рябит в глазах. Я думаю о другой карте, на которой можно было бы обозначить координаты корреспондентов писателя (а он, как правило, отвечал на каждое письмо): такая карта была бы не менее поучительна.

Письма Эренбурга (за исключением писем к Е. Полонской и М. Слонимскому) печатаются по машинописным копиям, находящимся в его архиве в ЦГАЛИ – фонд 1204, опись 2. Письма публикуются полностью с указанием единицы хранения. Письма к Полонской и Слонимскому, находящиеся в семьях адресатов, даются по оригиналу (рукопись или машинопись с автографом).

 

ДОЛОРЕС ИБАРРУРИ2

1

[Без даты, 1949]

Дорогой товарищ Долорес Ибаррури, для каждого советского человека Вы – носительница того высокого духа благородства, самопожертвования и доброты, который связан с историей, с кровью, с искусством Испании. Мы любим в Вас человечность, мужество, простоту. Вы долго прожили в нашей стране, с нами разделили горе и радость Победы3. Мы все Вас считаем нашей почетной соотечественницей. Теперь Вы уезжаете от нас, чтобы быть ближе к борющейся Испании4, но с нами остается Ваш образ, Ваш голос, Ваша вера в освобождение великого испанского народа. Меня часто упрекали в пессимизме, но мне хочется Вам сказать, что я, хотя старше Вас, не расстаюсь с надеждой увидеть Вас в Мадриде. До свиданья, дорогая Долорес!

Hasta la vista a, Madrid guerida Dolores!5

Илья Эренбург.

Ед. хр. 614.

 

2

Москва, 8 февраля 1961.

Дорогая товарищ Долорес, дни, которые предшествовали моему юбилею6 и следовали за ним, были не очень приятными, и Ваше письмо доставило мне подлинную радость. Стоит ли говорить, с какими чувствами я вспоминаю Испанию и как я хотел бы ее снова увидеть.

Тысячу раз пью за Ваше здоровье и за здоровье всех моих испанских друзей и товарищей.

С чувством глубокой дружбы Илья Эренбург.

Ед. хр. 614.

 

РАМЕШВАРИ НЕРУ7

Дели [без даты] Госпоже Рамешвари Неру.

Мне чрезвычайно горько, что состояние здоровья не позволяет мне сейчас приехать в Дели. Взгляды всех миролюбивых людей прикованы теперь к той конференции, благородная инициатива которой принадлежит лично Вам, всем индусским друзьям и которая была поддержана народами Азии8. Я уверен, что эта конференция будет важнейшим вкладом в дело защиты мира на всех континентах, и от души желаю ее участникам успеха. Позвольте мне добавить, дорогая госпожа Неру, что я вдвойне жалею о невозможности приехать на конференцию, ибо это снова откладывает для меня возможность увидеть осуществленной мою давнюю мечту – побывать в Вашей прекрасной стране.

С глубоким уважением и преданностью Илья Эренбург.

Ед. хр. 807

 

АЛЬВАРЕСУ ДЕЛЬ ВАЙО9

Москва, 8 декабря 1958. Дорогой друг, несомненно, что у наших друзей на Западе есть намерение организовать нечто вроде форума для контактов Запад-Восток, где можно было бы с полной откровенностью обсудить вопросы, которые разделяют два лагеря, и поискать возможных решений.

Сторонниками этой идеи являются шведский сенатор Брантинг – социалист, и Ролен – тоже сенатор и тоже социалист. Они уже переговорили с депутатами-лейбористами, которые выразили свое согласие. Первая встреча должна состояться в начале февраля в Брюсселе.

Однако, чтобы регулярно организовывать эти встречи, необходимы средства, а наши западные друзья настаивают на том, чтобы эти средства предоставлялись кем-то из мира капиталистов. В этой связи я вспоминаю одного американца10, который в прошлый раз в Париже приходил вместе с Вами навестить меня. Может быть, Вам на ум придет кто-то другой. Речь идет об относительно ограниченной сумме. Деньги должны быть переданы м. Ролену или м. Брантингу. Что касается нас, мы просто заинтересованы в том, чтобы эта идея, которая может способствовать разрядке, была осуществлена.

Я пользуюсь любезностью академика Опарина11, который будет более подробно говорить с Вами об этом, чтобы послать Вам это письмо.

С самыми искренними чувствами

И. Эренбург.

Ед. хр. 573.

 

АЛЬБЕРТО МОРАВИА

Москва, 5 февраля 1958.

Возможно, Вы знаете, что перевод Вашего последнего романа12 должен появиться в нашем журнале «Иностранная литература» и, более того, он должен быть опубликован отдельным изданием нашим издательством «Иностранная литература». Это издательство предложило мне написать предисловие к Вашей книге. Я считаю роман интересным, и я принял это предложение, но я хочу задать Вам один серьезный вопрос.

Я прочитал в «Contemporaneo» изложение интервью, которое Вы давали, где Вы говорите, что Ваш последний роман посвящен Сопротивлению. Либо я плохо понял итальянский текст Вашей беседы, или, возможно, я плохо понял Ваш роман. У меня возникло впечатление, что он посвящен идее насилия вообще и насилию, которое претерпели итальянцы во время войны, в частности.

В чем и где нужно здесь видеть Сопротивление, в смысле, который обычно придается этому слову?

Заранее благодарен Вам за ответ, каким бы коротким он ни был, но который помог бы мне прояснить ситуацию.

Так как меня торопит издательство, вынужден просить Вас не задержать ответ.

Илья Эренбург.

Ед. хр. 790.

 

АЙВОРУ МОНТЕГЮ13

1

Москва, 8 февраля 1962.

Дорогой Монтегю,

по поводу экранизации «Падения Парижа»14: права не оговорены ни за кем; в том, что касается меня, я не могу выразить своего мнения, поскольку я не знаю, какой режиссер этим займется.

Мне прислали мою любимую книгу «Падение Парижа», которую собираются переиздавать. Не могли бы Вы поблагодарить от меня и попросить прислать мне еще несколько экземпляров. Что касается названий – «Люди, годы, жизнь» мне кажется лучше. Но я Вас прошу решить это самому. Что касается томов, предлагаю следующие:

  1. Детство и юность.
  2. Первые годы революции.
  3. Перемирие.
  4. Накануне войны.
  5. Война.
  6. Послевоенные годы.

Посылаю Вам третью часть третьего тома, извините за задержку. Извините меня за все хлопоты.

Приветствую Вас.

Илья Эренбург.

Ед. хр. 788.

 

2

Москва, 1 марта 1962. Дорогой Монтегю, я получил два Ваших письма. Я рад, что издатели приняли названия шести томов. А вот даты:

  1. Детство и юность —
  2. Первые годы революции 1918 – 1921.
  3. Перемирие 1921 – 1933.
  4. Накануне войны 1933 – 1941.
  5. Война 1941 – 1945.
  6. Послевоенные годы 1945 – 1954.

Что касается проекта нового сборника очерков, то мне кажется, что это будет смесь статей (о Востоке, луне и сердце), предисловий (таких, как очерк о дневнике Анны Франк) и очерков, соответственным образом [поданных]. Прежде всего это им решать. Они лучше знают особенности американского читателя. Но во всяком случае, попросите их не называть новый сборник «Чехов, Стендаль…». Они могут предложить название «Разные очерки». Или что-нибудь в этом духе.

Я надеюсь, что Вы получите мое последнее письмо со списком семян и что Вы сможете привезти их мне в Вену.

Илья Эренбург.

Ед. хр. 788.

 

3

Москва, 10 ноября 1962.

Дорогой Монтегю, я получил Вашу телеграмму и отвечаю сразу же. Я посмотрел фотографии, которые у меня есть, и заказал вторые экземпляры, которые я Вам отправлю на днях. Есть некоторые портреты литераторов, которые я хотел бы проиллюстрировать, но я не могу достать фото, думаю, что это легче сделать во Франции. Это, например, портреты поэта Десноса15, Андре Жида16 и Паскина17. Мне удалось найти фото Конгресса писателей в защиту культуры в 1935 г. в Париже, а также фото испанца Дурутти18.

Илья Эренбург.

Ед. хр. 788.

 

4

Москва, 13 октября 1965.

Дорогой Монтегю, корректура шестой части и новые главы, самые важные, те, которые относятся к Фадееву, и следовательно, пропущенные в журнале места, о которых я говорю, Вам отправлены 6 октября заказным письмом. Задержка произошла из-за рассеянности моего секретаря. Я Вам послал корректуру (исправления) пятой части исключительно на случай нового издания в будущем. Все происходит в жизни, и это может произойти. Естественно, невозможно переиздать книгу, которая уже пущена в продажу, из-за трех маленьких глав. Но если когда-нибудь эту книгу переиздали бы, я бы Вам послал исправления и вставки в четыре первые части.

В Москве мои мемуары появятся в двух последних томах моих избранных произведений к концу 1966##См.: Илья Эренбург, Собр. соч. в 9-ти томах, т.

  1. См.: И. Эренбург, Новая проза. – «Новая русская книга», 1922, N 9. []
  2. Долорес Ибаррури (Пасионария, р. 1895) – председатель Коммунистической партии Испании. Встречалась с Эренбургом в Мадриде во время гражданской войны и позже в Советском Союзе, где она и многие испанцы находились в политической эмиграции.[]
  3. В боях под Сталинградом погиб сын Ибаррури – Рубен. Сама она встретила день 9 Мая 1945 года в Москве.[]
  4. Во второй половине 40-х годов Ибаррури и некоторые другие политэмигранты уехали во Францию.[]
  5. До свидания в Мадриде, дорогая Долорес! (испан.).[]
  6. 27 января 1961 года Эренбургу исполнилось семьдесят лет. Эта дата широко отмечалась.[]
  7. Рамешвари Неру (1886 – 1966) – общественная деятельница, лауреат Международной Ленинской премии мира.[]
  8. Конференция открылась 6 апреля 1955 года. 18 апреля Эренбург писал в «Правде»: «Азиатская конференция по ослаблению напряженности в международных отношениях показала, что подобное объединение осуществимо. Эта конференция была созвана по инициативе общественных деятелей Индии во главе с госпожой Рамешвари Неру».[]
  9. Альварес дель Вайо (1891 – 1975) – испанский политический деятель и писатель, министр республиканского правительства. После поражения республики жил в эмиграции.[]
  10. Установить имя не удалось.[]
  11. А. И. Опарин (1894 – 1980) – советский ученый, общественный деятель, член Всемирного Совета Мира.[]
  12. Роман «Чочара» итальянского писателя Альберто Моравиа (р. 1907) вышел в переводе на русский с предисловием Эренбурга (М., 1958).[]
  13. Айвор Монтегю (p. 1904) – английский публицист и общественный деятель, лауреат Международной Ленинской премии мира. Способствовал изданию в Англии книги «Люди, годы, жизнь». Общее с Эренбургом увлечение – цветы, семена которых Монтегю присылал в Москву с подробным описанием различных сортов.[]
  14. Сведений о фильме «Падение Парижа» обнаружить не удалось. Очевидно, эта экранизация не осуществилась.[]
  15. Робер Деснос (1900 – 1945) – французский поэт, участник движения Сопротивления. Погиб в нацистском лагере.[]
  16. Андре Жид (1869 – 1951) – французский писатель. В середине 30-х годов отошел от прежних демократических убеждений, высказывал капитулянтские взгляды на антифашистскую борьбу.[]
  17. Ю. Паскин (1885 – 1930) – французский художник.[]
  18. Буэнавентура Дурутти (1896 – 1936) – лидер каталонских анархистов. Погиб осенью 1936 года.[]

Цитировать

Эренбург, И. Письма. Публикация А. Рубашкина / И. Эренбург // Вопросы литературы. - 1987 - №12. - C. 160-182
Копировать