«Писатели-сибиряки»

«Писатели-сибиряки». Литературно-критические очерки. Выпуск первый. Новосибирское книжное издательство, 1956, 342 стр.

Новосибирское издательство приступило к выпуску серии сборников литературно-критических очерков «Писатели-сибиряки». В первом выпуске этой серии опубликованы статьи, посвященные двенадцати прозаикам, поэтам, драматургам. Среди них есть писатели разных поколений: одни из них начали писать до революции, другие выступили в 20 – 30-х годах, третьи, наконец, – в военные и послевоенные годы. Не приходится возражать против выбора писателей, творчество которых стало объектом исследования авторов сборника, однако жаль, что не нашлось места ни одному писателю, принадлежащему к национальным меньшинствам Сибири. А творческий путь представителя такой народности, которая до Октябрьской революции не имела не только литературы, но и своей письменности, несомненно, представил бы большой интерес. Впрочем, будем судить о том, что содержит сборник.

В современной русской литературе Сибири ведущее положение принадлежит художественной прозе. Поэтому вполне законно добрая половина статей книги посвящена прозаикам, в том числе наиболее крупным из них – К. Седых, А. Коптелову, С. Сартакову.

А. Высоцкий свою содержательную статью о творчестве А. Коптелова назвал «Перед лицам навой жизни». По сути дела, это – главный тезис его статьи. Именно в том, что А. Коптелов, коренной сибиряк, рос и развивался вместе со своим краем, был связан с жизнью народа, что в его произведениях отразилась прежде всего современность, – видит критик главную заслугу писателя. Это, конечно, верно. Но хотелось бы, чтобы автор статьи уделил больше внимания раскрытию художественного своеобразия произведений А. Коптелова. Безусловно, роман – «Великое кочевье» – самое значительное произведение А. Коптелова, и подробный анализ его, сделанный А. Высоцким, оправдан и интересен. Однако следовало бы обстоятельно рассмотреть и другой предвоенный роман А. Коптелова «На-гора», хотя он и не лишен недостатков. Напрасно также, на наш взгляд, критик обходит молчанием роман «Когда ковалась победа», явившийся главной работой писателя в годы войны (1-я часть романа напечатана в 1945 году в журнале «Сибирские огни») и слишком бегло касается интересного во многих отношениях романа «Сад».

Обстоятельностью анализа отличается статья А. Павловского о С. Сартакове. Критику удалось проследить развитие таланта писателя от ранних рассказов до крупного романа «Хребты Саянские». Интересны наблюдения А. Павловского над мастерством С. Сартакова-пейзажиста, причем убедительно опровергнуты необоснованные упреки в том, будто описания природы в произведениях С. Сартакова тормозят развитие сюжета, заслоняют человека.

Вызывает возражение лишь утверждение автора, что «Хребты Саянские» являются «народной эпопеей». Правомерно ли это? Роман-эпопея в новой литературе – это высшее достижение художественной прозы. В русской литературе XIX в. много замечательных романов, но только очень немногие из них мы называем эпопеями. И в советской литературе есть немало хороших романов, но лишь некоторые могут быть определены как «народные эпопеи».

А. Коптелову принадлежит в сборнике небольшая, хорошо аргументированная, написанная с любовью, статья об одном из старейших писателей Сибири – Кондратам Урманове.

Явно «не повезло» в сборнике другому старому сибирскому писателю – Глебу Пушкареву. Не собираясь оспаривать несомненную ценность сообщенных К. Немирой сведений о многолетней литературной деятельности Г. Лушкарева и общую характеристику наиболее значительных его Произведений, мы хотим указать на основной недостаток статьи. Вот как пишет К. Немира об одном из лучших произведений писателя – о повести «Сергей Мохов»: «Г. Лунжарев знакомит читателя с тем, как вое сильнее и сильнее нарастает волна пролетарского гнева, как от экономической борьбы рабочие постепенно, благодаря широко развернувшейся деятельности партийной группы, переходят к борьбе политической, заканчивающейся высшей формой классового сопротивления – вооруженным восстанием». О чем идет речь? О художественной литературе? Нет, скорее об истории, о социологическом исследовании… Художественный анализ К. Немира подменяет пересказам содержания. В конце же статьи критик, словно «спохватившись», сообщает и о пейзаже, и о портрете, я о речевой характеристике, – но все это дается в искусственном отрыве от образа и тем самым обедняет его. «Автор дает образ Сергея Мохова в развитии, показывая, как герой мужает в ходе революционной (борьбы. Хорошо дано начало революционного пути Сергея, уроки конспирации, первые поручения подпольного партийного комитета». О герое сказано в таком же духе немало как будто и правильных слов, – но беда в том, что К. Немира рассуждает скорее не как о художественном образе, а как о реальном лице, участвовавшем в действительном событии. А в конце статьи автор, безотносительно » образу героя, приводит пейзаж: «…Сотни раз бывал Сергей здесь, сотой раз видел реку и все же каждый раз останавливался на каменистом берегу… Разъяренная река стремительно (бежит меж каменистых берегов. Енисею тесно, ему хочется вырваться из плена, разорвать каменистые преграды, разлиться на просторе, а нет сил, и он, разгневанный, бьется о берега, разбивается в белую пену и мчится дальше, к мосту, к городу, к далеким горам».

Даже не искушенному в литературе человеку ясно, что эта картина помогает раскрыть образ Сергея Мохова, вступающего на путь революционной борьбы. Но критик даже и не пытается связать ее с образом и демонстрирует ее лишь в качестве примера того, как писатель «бережно и экономно расходует свои изобразительные средства».