Первая монография о Вяземском
Gunther Wytrzens, Pjotr Andree-Viu Vjazemsklj, Studie zur russischen Literatur-und Kulturgeschlchte des neunzehnten Jahrhunderts, Wien. 1961, Verlag] Notring der wissenschaftllchen VerbSnde usterrelchs, 333 S.
Книга австрийского ученого-слависта Гюнтера Вытженса является первой монографией, посвященной жизненному и творческому пути П. А. Вяземского. Что определило интерес зарубежного исследователя к этой теме? Как сказано в «Введении» и «Заключении» книги, внимание автора прежде всего привлекли связи Вяземского с литературными и культурными деятелями Западной Европы. Справедливо указывая на отсутствие в русском дореволюционном и советском литературоведении обобщающего труда о Вяземском, Вытженс взял на себя нелегкую задачу восполнить этот пробел.
Написанию монографии предшествовала длительная работа ученого в многочисленных книгохранилищах Европы. Им были обследованы десятки периодических русских изданий XIX века, изучена эпистолярная н мемуарная литература эпохи Вяземского, русская дореволюционная и советская литература о нем и привлечено немало трудов, вышедших за рубежом. Однако, как указывает автор, далеко не весь собранный и изученный материал мог вместиться в рамки его книги.
Основной части книги, названной автором «Литературное развитие Вяземского», предшествует сжато изложенная биография писателя. Рассмотреть на шестидесяти страницах восемьдесят лет жизни такого разностороннего, тесно связанного с общественно-политическими и литературными интересами эпохи человека, каким был – Вяземский, к тому же около половины жизни проведшего в разъездах по России и Европе, весьма затруднительно. Надо отдать справедливость автору – его богатая эрудиция в эпистолярных и мемуарных материалах позволила ему, хотя и сжато, но всегда документированно изложить основные факты биографии, сопроводить их выразительными, удачно подобранными цитатами, наметить черты личности и взглядов Вяземского, характерные для того или иного периода. И все же нам кажется, что было бы рациональнее не отделять биографическую часть от основной, где автор книги принужден вновь хронологически рассматривать весь путь писателя. Изолированное от литературно-общественной жизни изложение биографии Вяземского превратило ее скорее в широко развернутую биографическую канву.
Содержание центральной части книги шире ее наименования. Основной задачей автора было показать «литературное развитие» Вяземского, но для этого он рассматривает (особенно в первой половине) и развитие современной литературной жизни России, и отношение поэта к разным литературным направлениям и течениям. С главами, характеризующими литературную борьбу 1810 – 1830-х годов и показывающими роль в ней Вяземского, в книге перемежаются главы, специально посвященные анализу его поэтических и прозаических произведений.
Связывая рассматриваемые произведения с фактами личной, литературной и отчасти общественной жизни Вяземского, с эволюцией его мировоззрения, Вытженс в то же время более или менее детально останавливается на анализе преобладающих жанров, характерных особенностей стиля, языка писателя. Правда, он опасался перегрузить свою книгу этими наблюдениями, так как, по его мнению, подобный анализ в полном объеме необходим лишь в отношении писателей «высшего ранга» (стр. 262), но, несмотря на это самоограничение, многие его наблюдения над формой произведений Вяземского очень интересны и ценны. Отметим, например, утверждение автора, что обращение юного Вяземского к «европейскому» синтаксису, терпимость к галлицизмам, стремление к изяществу слога еще не делают его последователем карамзинской школы; борьба за Карамзина, которую всю жизнь вел Вяземский, являлась в своей основе политической, а не литературной борьбой. Отметим также характеристику Вытженсом ранних прозаических опытов Вяземского о Державине, Озерове, Дмитриеве как первые попытки ввести в русскую критику французский жанр «essay».
Особенно много внимания уделил Вытженс анализу поэтических произведений периода, который он называет вершиной творчества Вяземского. Однако мало удовлетворяет характеристика таких произведений, как «Петербург», «Негодование», «Уныние». Автор не вскрыл связей Вяземского с преддекабрьскими настроениями русского общества, не показал, чем явилось восстание 1825 года для этого «декабриста без декабря», какое глубокое влияние оказала на него расправа Николая I с декабристами. А без этого нельзя сколько-нибудь убедительно объяснить переживания Вяземского с 1817 по 1830 год, смену периодов «негодования» и «уныния» в его настроениях, суждениях и произведениях.
Правда, Вытженс неоднократно говорит о «либеральных» воззрениях Вяземского, о его участии в протесте «сыновей» против «отцов», о его стихотворениях этого периода как «документах юношеского идеализма», мечтающего о построении лучшего мира и призывающего к разрушению старого. Он указывает на связь «Негодования» с монологами Чацкого, с «либеральной лирикой» Пушкина, с гимнами Шиллера. Но нитей, связывающих этот «катехизис декабристов» с «Вольностью» Радищева и программами декабристов, с ненавистью к крепостному праву, самодержавию, бюрократии, всяческому произволу, в книге мы не найдем. Между тем именно в этот период пережитые Вяземским политические разочарования дали начало тому глубокому пессимизму и скептицизму, которыми окрашена вся вторая половина его жизни.
Специальную главу автор посвятил взаимоотношениям Вяземского и Пушкина. В ней он проследил историю их знакомства, отведя особенно много места реакции Вяземского на трагическую гибель друга. В хронологическом порядке рассмотрены все отзывы Пушкина о произведениях Вяземского и Вяземского – о сочинениях Пушкина. Наиболее интересна разработка вопроса о взаимовлиянии поэтов, отразившемся в их созданиях. Разбирая примеры, приведенные в трудах И. Н. Розанова, В. В. Виноградова и П. М. Бицилли1, Вытженс особенно внимательно анализирует отзвуки творчества Вяземского в «Евгении Онегине», а с другой стороны, разбирает стихотворение «Станция» и другие, позднейшие создания Вяземского, в которых явно звучат пушкинские мотивы.
Две главки характеризуют отношение Вяземского к Гоголю и к Белинскойу, в связи с процессами, происходившими в русской литературе в 1840-х годах. Вытженс характеризует нарастающее в Вяземском враждебное отношение к новым литературным течениям, которые представляются писателю результатом, с одной стороны, «торгового» направления литературы, с другой – невежества, пошлости ее новых демократических сил, оттесняющих «законный» авторитет представителей дворянской литературы. Автор книги подробно разбирает статьи Вяземского о «Ревизоре» и «Выбранных местах…» Гоголя. Говоря о роли Белинского и отношении к нему Вяземского в 1840-х годах, Вытженс правильно указывает, что в это время Вяземский лишь накапливал материал для протеста против направления, возглавлявшегося критиком, и еще не вполне осознал расхождений с ним по причинам не эстетического, а политического характера. Лишь в конце 1850-х годов созревает суждение Вяземского о Белинском как о «бунтовщике», принужденном бунтовать не на площади, а в литературе. Вытженс не соглашается с утверждением Ю. Иваска, будто «Вяземский до 60-х годов почти не замечал Белинского» 2. Однако позволим себе внести поправку в замечание автора о том, что Белинский приписал Вяземскому – в статье о «Современнике» – мысли, которых тот вовсе не высказывал. Это не совсем так: в пылу принципиальной борьбы за отражение в литературе современной действительности великий критик лишь заострил, расширил и развил те положения, которые бегло были высказаны Вяземским.
1848 – 1855 годы в жизни и литературной деятельности Вяземского Вытженс называет периодом «самодержавия, православия, народности». Но Вяземский никогда не являлся выразителем полицейско-охранительного направления, которое получило название «официальной народности» и характеризовалось формулой Уварова. Да, в эти годы он окончательно отрекся от политических увлечений своей молодости, осудил революционный Запад и старался противопоставить ему иной путь, якобы ожидавший Россию. Но, может быть, и в преддекабрьские годы Вяземский не писал таких убийственно острых, злых отзывов о правительственной верхушке, о всей системе административного управления, как в это время, – писал, конечно, только для себя, в своей записной книжке. Очень сомнительными являются и утверждения о религиозности и даже мистической направленности позднего Вяземского. Пережитые им несчастья и психическая болезнь, послужившие причиной его путешествия в Иерусалим, вызвали появление нескольких стихотворений поэта с религиозными мотивами. Но и его записи в дневнике путешествия на Восток, и его позднейшая критика своих мистических стихотворений («Все это ложь поэтическая…») показывают, какими наносными и случайными были эти настроения для него, как рационалиста, скептика и ученика французских энциклопедистов. Во всяком случае, ничего общего с официальной православной церковностью эти настроения Вяземского не имели.
Последние главы основного раздела книги посвящены лирике и прозе Вяземского 1860 – 1870-х годов. Несмотря на некоторую описательность в характеристике лирического наследия Вяземского, автор создает достаточно верное представление о разных направлениях его поэтического творчества этого времени. Ясно вырисовывается трагическая судьба старого поэта, потерявшего связи с современностью, ощущающего свое одиночество и ищущего утешения в созерцании природы и воспоминаниях прошлого. К стихотворным «Поминкам» близко примыкают, как показывает исследователь, прозаические статьи Вяземского, посвященные образам прошлого, ушедшим друзьям и старой Москве.
Менее удачной оказалась попытка автора дать анализ сатирических и полемических стихотворений, а также публицистической прозы Вяземского тех лет. Вытженс не раз подчеркивает, что его книга – историко-литературная и что политические и социальные темы он привлекает лишь в случае необходимости. Но, по нашему мнению, до тех пор, пока автор не обратится к анализу сложной идеологической борьбы в русском обществе 60 – 70-х годов, позиция Вяземского с его враждой к Чернышевскому и в то же время к Каткову и его направлению, к разнообразным проявлениям либерализма и либералам, к теории и политической позиции славянофилов не получит сколько-нибудь конкретного объяснения. Автор прав, когда он не ограничивается наименованием Вяземского реакционером, консерватором, а пытается показать его своеобразный «либерализм» и в эту эпоху. Но применяемый им термин «либеральный консерватизм» ничего не объясняет, а искусственно придуманная связь позиций старого Вяземского с будущей кадетской партией антиисторична по своему существу.
Заключительная часть книги состоит из шестисот с лишним примечаний к тексту, представляющих собой тщательно оформленные ссылки на использованную автором обширную литературу и множество кратких цитат, подкрепляющих его суждения. Далее помещена «Библиография произведений П. А. Вяземского и литературы о нем», имеющая много разделов: напечатан список уточнений и исправлений к «Хронологическому указателю…» С. И. Пономарева (1880) и обширный список произведений Вяземского, не вошедших ни в Собрание его сочинений, ни в «Указатель» Пономарева. В хронологическом порядке даны названия, место и время публикации этих произведений (архивных источников Вытженс не касался). Особые списки автор посвятил неверно датированным произведениям; произведениям, не принадлежащим Вяземскому или принадлежность которых поэту сомнительна; произведениям, по небрежности помещенным в Собрании сочинений дважды (иногда в одном и том же томе). Особенно ценным является указатель публикаций переписки Вяземского, разбросанных по множеству дореволюционных и советских изданий: в алфавитном порядке адресатов приведен перечень опубликованных писем Вяземского с указанием времени написания, количества писем, места и времени их издания. Вместе со списком опубликованных писем к Вяземскому его многочисленных корреспондентов эти страницы книги Вытженса представляют значительное подспорье для исследователей русской литературы XIX века.
Большое значение для изучающих Вяземского будет иметь и библиография литературы о нем, которая исправляет и дополняет указатели Пономарева и Венгерова («Источники словаря русских писателей», т. I, 1900) и доводит библиографию ДО наших дней. Для советского исследователя представят особый интерес ссылки на труды зарубежных специалистов как прошлого времени, так и изданные в последние годы в Польше, Франции, США, в частности опубликованные в «Русском литературном архиве» в Нью-Йорке.
Книга Вытженса, несмотря на то, что им не использован обширный, до сих пор не опубликованный архивный материал, хранящийся в различных архивохранилищах, несомненно, привлечет внимание советских литературоведов, как наиболее полное и обстоятельное исследование жизни и творческого наследия русского поэта.