№6, 1967/Обзоры и рецензии

Открытие бразильского романа

И. А. Тертерян, Бразильский роман XX века, «Наука», М. 1965, 229 стр.
На первый взгляд заглавие этой книги обещает больше, чем дает ее содержание. Но это несоответствие оказывается мнимым. Автор вовсе не стремится дать всеобъемлющую характеристику развития бразильской прозы нынешнего столетия. И. Тертерян поставила перед собой иную задачу: из всего богатства течений в современном романе Бразилии выделить лишь ведущее; из множества конкретных фактов отобрать лишь те, в которых животрепещущие проблемы национальной жизни раскрываются с наибольшей полнотой и притом в формах, наиболее близких к самобытным чертам бразильского искусства. Решение этой задачи немыслимо без основательного знания всей истории бразильской литературы, по крайней мере последних двух столетий, без отчетливого понимания своеобразия литературных процессов, протекающих в стране. Тем более очевидным оказался успех автора, который не обходит острых проблем, а стремится разрешить их во всей сложности.
И. Тертерян убедительно доказывает, что в силу исторических, социальных и историко-литературных условий в 30 – 40-х годах нашего столетия наиболее значительным направлением современной бразильской прозы стал так называемый северо-восточный роман, как бы вобравший в фокусе и острейшие проблемы социальной действительности Бразилии, и самые плодотворные художественные искания национальных литераторов. Термин «северо-восточный роман», непривычный для зарубежного читателя, не изобретен автором книги, – он давно и прочно вошел в научные труды бразильских историков литературы. Но, используя этот термин, И. Тертерян расширяет его, наполняет его весьма значительным социальным и эстетическим содержанием. Как она справедливо пишет, в северо-восточных районах Бразилии, с одной стороны, «соединились самые острые коллизии жизни нации». А с другой – «это был район необыкновенно интенсивного, яркого народного творчества, где проявилось удивительное своеобразие художественной амальгамы бразильского фольклора».
Расцвет северо-восточного романа относится к 1930 – 1940-м годам. Однако этот подъем был подготовлен всем предшествующим развитием литературы, и прежде всего творчеством выдающегося мыслителя и художника начала века Эуклидеса да Куньи (1866 – 1909), чья книга «Сертаны» (1902) стала поворотным пунктом в развитии общественного сознания в стране. Вот почему И. Тертерян почти половину книги посвящает анализу творчества да Куньи, тем художественным открытиям, которые содержали его «Сертаны». Произведение, написанное как непосредственный отклик на трагическую историю разгрома крестьянской республики Канудос, свидетелем гибели которой был да Кунья, представляет собой удивительный сплав социологии, этнографии, публицистики и литературы.
И. Тертерян последовательно анализирует мучительный процесс формирования взглядов писателя. Она отнюдь не затушевывает его многочисленные заблуждения, в частности восприятие им реакционной расовой теории Гумпловича. Но вместе с тем показывает, как сквозь эти заблуждения прорывалась живая, ищущая мысль зоркого наблюдателя жизни, глубоко сочувствующего народу и понимающего смысл трагедии бразильского крестьянства. Главное, что делает эту часть книги особенно ценной, – это убедительный разговор о том, какое влияние оказало творчество да Куньи на последующую бразильскую литературу. Не вполне осознанные самим писателем и недостаточно оцененные современниками, его художественные завоевания, и прежде всего изображение «коллективного характера» крестьянина-сертанца, новаторское осмысление использования пейзажа, обогащение бразильского литературного языка, открывали новые горизонты перед бразильской прозой XX столетия.
В первую главу включен также очерк творчества другого представителя критического реализма Лимы Баррето (1881 – 1922), романы которого и до сих пор не получили должной оценки в бразильской критике. Проанализировав основные произведения Лимы Баррето, И. Тертерян пишет, что, в отличие от Э. да Куньи, Лима Баррето развивал традиции социально-психологического романа, творчески восприняв и обогатив национальным содержанием опыт европейской литературы XIX века.
Нельзя, конечно, не согласиться с выводом автора, что Лима Баррето «не увидел новых горизонтов… открытых эпическим взглядом Эуклидеса да Куньи на судьбы бразильского крестьянства». И все же кажется, что значение творчества Лимы Баррето и вообще социально-психологического романа, развивавшегося на «традиционных путях, подсказанных европейским опытом», исследовательница несколько недооценивает. Это не позволило И. Тертерян органически включить в книгу раздел, посвященный Лиме Баррето. А ведь она сама правильно отмечает, что одной из отличительных особенностей северо-восточного романа является попытка на новой основе синтезировать обе тенденции предшествующей бразильской прозы: «региональный» роман, связанный преимущественно с изображением жизни крестьянства, и «социально-психологический», обращавшийся к изображению капиталистического города.
Анализу романа северо-восточной школы с 1929 по 1945 год посвящена вторая глава книги. На материале творчества Ракель де Кейрос (род. 1910), Жозе Линса ду Регу (1901 – 1957), Грасилиано Рамоса (1892- 1953) и Жоржи Амаду (род. 1912) исследовательница прослеживает те новаторские черты, которые сделали северо-восточный роман ведущим направлением национальной литературы. Очень важно, что анализ творчества крупнейших представителей этой школы ведется одновременно по двум линиям: выявляя общие черты, присущие всему направлению в целом, И. Тертерян тонко раскрывает и индивидуальное своеобразие этих художников. Так, непреходящую ценность романа Р. де Кейрос «Пятнадцатый» автор видит в глубокой народности этого произведения, поразившего бразильского читателя «непосредственностью передачи народного, крестьянского восприятия происходящего». Раскрывая внутреннюю диалектику этого «крестьянского восприятия» жизни, И. Тертерян вместе с тем показывает, что в ней заложена и некоторая ограниченность позиции Р. де Кейрос. Вслед за своими героями, жертвами страшной засухи 1915 года, писательница мистифицирует силу, противостоящую крестьянству, понимая ее как роковую и неподвластную человеку стихию. Последующие творения северо-восточной школы обнажают вполне «земной» социальный характер этой силы.
Таков смысл романов Жозе Линса ду Регу из «Цикла сахарного тростника», дающих широкую картину жизни различных социальных слоев бразильского общества – земельной аристократии, промышленных дельцов, крестьянства и рабочих. Правда, считая, что проникновение капитализма в сельское хозяйство несет народным массам еще большее обнищание, голод и бесправие, Линс ду Регу, по справедливому наблюдению И. Тертерян, в какой-то мере идеализирует патриархальные нравы, царившие прежде на сахарных плантациях. Однако – и это, конечно, главное – Линс ду Регу судит «и прошлое и настоящее именем народного блага и народного горя». Это и позволяет писателю вырваться отчасти за пределы пессимистического восприятия жизни и художественно предчувствовать, если и не провидеть, грядущее возмездие. Быть может, И. Тертерян несколько преувеличивает, когда оценивает это предчувствие как «прорыв к будущему». Вряд ли можно согласиться с трактовкой символической картины катастрофического паводка реки Параибы в финале романа Линса ду Регу «Сахарный завод», которая, по мысли критика, символизирует грядущее народное возмездие.
Гораздо более отчетливо «прорыв в будущее» и – более того – пересмотр прошлого и настоящего с точки зрения будущего обнаруживается в творчестве Грасилиано Рамоса и особенно Жоржи Амаду. Рамос в своих произведениях «Сан Бернардо» (1935), «Тоска» (1936) и «Иссушенные жизни» (1937) не только с беспощадной правдивостью исследовал общественную жизнь Бразилии, но и открыл в народных массах «безусловную человечность, духовные силы, готовность к будущим испытаниям». Сохранив масштабность, остроту постановки социальных проблем, присущие романам северо-восточной школы, Г. Рамос обратился прежде всего к внутреннему миру человека. Именно Рамосу принадлежит плодотворная попытка синтезировать «региональную» и «психологическую» линию в бразильской прозе.
Характеристика ранних романов Жоржи Амаду относится к наиболее ярким страницам книги И. Тертерян. Не переведенные на русский язык романы Амаду 1930-х годов – «Жубиаба», «Мертвое море» и другие – до сих пор мало привлекали внимание советских литературоведов. Между тем анализ этих произведений позволяет по-новому и значительно глубже понять последующее творчество замечательного писателя. Именно в этом плане рассматриваются в монографии художественно-публицистические книги Амаду 1940-х годов «Кастро Алвес» и «Жизнь Луиса Карлоса Престеса», а также его дилогия о судьбах «земли какао». Но «ниточки» можно протянуть и дальше, до самых последних повестей Амаду. Одной из таких «ниточек», связывающих разные творения Амаду и обусловливающих внутреннюю цельность художника, является особого рода фольклоризм, анализу которого И. Тертерян уделяет значительное место.
В заключение И. Тертерян бегло (пожалуй, даже слишком) характеризует пути развития бразильского романа после войны и суммирует свои основные наблюдения над художественным методом писателей северо-восточной школы. Она приходит к принципиально важному заключению: «северо-восточный роман не был этапом ни модернизма, ни постмодернизма», как это неоднократно пытались доказать многие бразильские ученые. Творчество этих писателей автор книги справедливо объявляет высшим этапом развития литературы критического реализма в Бразилии.
Думается, эти выводы прозвучали бы еще более убедительно, если бы в ходе всей работы факты бразильской литературы сопоставлялись с аналогичными явлениями в других литературах Латинской Америки. Как бы ни были своеобразны мексиканский «роман о революции», или «индианистский» роман андских стран, или произведения Р. Гальегоса, М. -А. Астуриаса, в них есть и много важных общих черт, отличающих их от европейского и североамериканского романа: органическое сосуществование и переплетение в нем разнородных художественных тенденций. Вывод о единстве художественной структуры бразильского реалистического романа, включающего в себя элементы романтизма и натурализма, черты региональной литературы, не делаясь от этого эклектичным и рыхлым, относится к наиболее важным в теоретическом отношении положениям книги И. Тертерян. И совершенно справедливо эта своеобразная синтетичность художественного мышления бразильских романистов связывается с ускоренным развитием литературных процессов в Бразилии. Только вряд ли можно согласиться, что это «является очень индивидуальной чертой бразильского реализма». Думается, что та же синтетичность, пусть несколько иного свойства, но рожденная теми же причинами, присуща прозе и других латиноамериканских стран.
Книга И. Тертерян – талантливое и острое исследование, будящее мысль читателя. К тому же написана она живо и увлекательно, что не столь часто свойственно литературоведческим работам.
г. Ленинград

Цитировать

Плавскин, З. Открытие бразильского романа / З. Плавскин // Вопросы литературы. - 1967 - №6. - C. 221-223
Копировать