«Ошибка героя» как прием

Анатолий Найман в воспоминаниях приводит следую­щий эпизод¹: Анна Андреевна Ахматова хвалилась тем, что поймала Достоевского на ошибке: герой романа «Подрос­ток» Аркадий Долгорукий, желая представить Ламберту пример истории, когда удовлетворение любовной страсти немедленно влекло бы за собой отвращение к объекту же­лания, восклицает: «Знаешь ты историю Ависаги?» Досто­евский, говорила Ахматова, перепутал историю Ависаги с историей Фамари (2 Цар. 13). Сам Найман, однако, делает примечание, где оговаривает, что, возможно, ошибается во­все не автор, а его герой. Очевидно, Найман совершенно прав, и все же «ошибка Ахматовой» тоже неслучайна и вскрывает нечто в произведении Достоевского, что никоим образом не характерно для других литературных текстов, ибо Анна Ахматова была все же профессиональным лите­ратором, мастером высочайшего класса и секреты мастер­ства знала (и чувствовала) недурно.

Это нечто, не характерное для известной Ахматовой литературной техники (а техника всегда служит отраже­нием и выражением — может быть, самым глубоким и адекватным — мировоззрения и мироощущения работаю­щего в ней автора) и появляющееся — очевидно впервые (?) — у Достоевского, — есть допущение «нефиксируемой» ошибки героя, то есть ошибки, задуманной автором как именно ошибка, но при этом не только не исправляемой, но даже не отмечаемой в качестве таковой никаким спо­собом, привычным читателю. В сущности, перед нами ча­стный и наиболее формализованный случай того, о чем пи­шет в следующем пассаже Малкольм Джоунс:

Достоевского можно, конечно, трактовать как романиста «отклонений» и «ложных толкований» par excellence. Однако отклонения и ложные толкования не подразумевают диалек­тического движения, в котором бы они «поправлялись» на более высоком уровне².

1. См.: Найман А.  Рассказы о Анне Ахматовой // Новый мир. 1989. № 1.[↩]
2. Джоунс Малкольм В. Достоевский после Бахтина / Перевод с англ. А. В. Скидана. СПб.: Академический проект, 1998. С. 27—28. [↩]