Опираясь на опыт литературной науки

1

В статье Г. Поспелова рассматривается вопрос, уже не раз за последнее десятилетие становившийся предметом научных обсуждений. В книге «Проблемы Просвещения в мировой литературе», в основу которой легли материалы научной сессии, проведенной в ИМЛИ в 1967 году, редакция, имея в виду и предыдущие дискуссии, и ранее вышедшие работы, отмечала: «Споры возникли по коренным проблемам: что считать реализмом в XVIII веке, в чем отличие просветительского реализма от ренессансного и критического и, наконец, было ли вообще Просвещение в той или иной стране или его не было» ¹.

Статья Г. Поспелова вносит в этот спор новую ноту. Позиция, занятая ученым, отличается решительностью, категоричностью, «глобальностью». Хотя статья посвящена в основном русской литературе, она содержит и экскурсы, касающиеся других литератур, и заканчивается полупредложением, полувопросом: «Не следует ли… пересмотреть принципы периодизации западноевропейских литератур?»

И такой размах вполне логично вытекает из самого подхода Г. Поспелова к предмету своего исследования, из пересмотра им ряда положений, довольно прочно вошедших в научный обиход.

Так, на основе характеристики французских просветителей XVIII века в начале статьи утверждается, что «на современном научном языке просветительство должно быть названо не исторически-конкретным, а типологическим явлением». Далее это определение уточняется и говорится о стадиально-типологическом явлении, о чем мы еще упомянем.

Но обратимся к противопоставлению исторически-конкретного и типологического явлений. Оно, особенно изъятое из контекста статьи, способно вызвать удивление. Разве типологическое понятие, если, разумеется, оно не является абстрактно-надуманным (например, понятие маньеризма как стиля, якобы охватывающего несколько веков истории литературы и искусства, предложенное некоторыми западноевропейскими учеными), не обобщает всегда исторически-конкретные явления? Разве просветительство не является и исторически-конкретным (по отношению к той или иной стране или к тому или иному периоду) и типологическим (просветительство в целом) явлением?

За последние годы усилия нашей литературной науки все более целеустремленно направляются в сторону изучения типологических закономерностей литературного развития, в частности типологии реализма, типологии стилей и т. д. Сошлюсь на книгу «Проблемы типологии русского реализма» («Наука», 1969), содержащую работы М. Храпченко, У. Фохта, Г. Поспелова, Ю. Лотмана, С. Машинского, С. Тураева и других, на книги и выступления Ю. Барабаша, А. Бушмина, Н. Конрада, Д. Лихачева, И. Неупокоевой, Б. Сучкова, М. Храпченко и других ученых.

И ни в одной из этих работ, в том числе и у Г. Поспелова, подобного противопоставления типологического и конкретно-исторического не найти.

Естественно возникает вопрос, в каком же именно смысле Г. Поспелов в данной статье в понятии «просветительство» отказывается видеть конкретно-историческое содержание. Если вникнуть в ход рассуждений Г. Поспелова, то станет ясным, что в данном случае он предъявляет к «исторически-конкретному явлению» совсем особые требования, которые и позволяют противопоставить последнему явление типологическое.

Приведенному выше противопоставлению предшествует характеристика просветительства. По словам Г. Поспелова, просветительство «не какое-то определенное, исторически-конкретное мировоззрение во всем единстве его свойств и сторон… это некоторое общее свойство, которым могут обладать различные мировоззрения, а отсюда и выражающие их идейно-литературные течения, каждое из них по-своему».

И в качестве аргумента указывается на то обстоятельство, что «трое самых значительных представителей французского Просвещения – Вольтер, Руссо и Дидро – обладали разными взглядами и полемизировали друг с другом».

Таким образом и обнаруживается, что «исторически-конкретным» Г. Поспелов согласен считать лишь такое мировоззрение или идеологическое направление, представители которого отличаются единством, монолитностью, исключающими «разные взгляды» и полемику между ними.

Говоря о ряде мыслителей и писателей, Г. Поспелов находит у них лишь некое «общее свойство» или «склад идеологии», а не общность мировоззрения, Какое же «общее свойство» или «склад» имеется в виду? Определяется это следующими словами: «Просветительский склад идеологии и заключается вообще во вполне обоснованном категорическом отрицании и критике еще существовавших, но уже разложившихся феодальных отношений, в сочувствии к особенно сильно страдающим от них трудящимся массам и в иллюзорной уверенности в том, что уничтожение феодализма принесет обществу свободу, расцвет прогрессивных принципов культурно-правовой жизни и всеобщее благосостояние».

Нетрудно заметить, что в этой своей характеристике Г. Поспелов в основном следует за тем известным определением просветительства, которое содержится в ленинском труде «От какого наследства мы отказываемся?» и на которое в статье имеется ссылка.

Но у Ленина речь идет о существенных сторонах просветительского мировоззрения, причем ясно указывается, насколько различные по своим взглядам идеологи объединяются в чем-то главном и существенном, в «общих всем просветителям воззрениях» ². Последние разделяет и Скалдин, с его буржуазной умеренностью и даже консервативностью, и Энгельгардт, который характеризуется как «уже народник», но обладающий многими из черт, «общих всем просветителям», причем они у него преобладают над народническими «чертами миросозерцания» ³.

Статья «От какого наследства мы отказываемся?» и другие ленинские работы показывают, что было бы странно к столь широкому, но вместе с тем безусловно исторически-конкретному мировоззрению, как просветительство (равно как и народничество) и им подобным, предъявлять требования строгого единства, монолитности, «чистоты». А у Г. Поспелова такая постановка вопроса усугубляется требованием «категорического отрицания» феодальных отношений. Но как же тогда быть со Скалдиным, с его, по определению Ленина, «умеренностью», апелляцией к «государственной власти» ⁴ и т. д.? Критерии, сформулированные Г. Поспеловым, указывают на то, что он хотел бы видеть в просветительстве нечто совершенно монолитное и «чистое». Однако, как писал Ленин в своей работе «Крах II Интернационала», «чистых» явлений ни в природе, ни в обществе нет и быть не может – об этом учит именно диалектика Маркса, показывающая нам, что самое понятие чистоты есть некоторая узость, однобокость человеческого познания, не охватывающего предмет до конца во всей его сложности» ⁵. А в литературе, в связи с особым значением, которое имеет в ней индивидуальное начало, тем более нет «чистых» явлений.

Те или иные просветительские идеи могут быть свойственны и мыслителям, не являющимся просветителями по основной своей идейной направленности, но из этого вовсе не вытекает, что вообще может быть снят вопрос об основных, действительно определяющих коренных чертах просветительства и его литературы. Наоборот, их надо искать и находить, не смущаясь разнообразием оттенков и черт.

И вот для понимания этих черт очень большое значение имеют ленинские слова о том, что «просветитель верит в данное общественное развитие, ибо не замечает свойственных ему противоречий» ⁶.

Г. Поспелов же этой стороны вопроса, по крайней мере в своих исходных положениях, не касается. Поэтому его определение «общего свойства», идеологического «склада» просветителей приобретает крайне широкий и неопределенный характер.

1. Проблемы Просвещения в мировой литературе», «Наука», М. 1970, стр. 5.[↩]
2. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 2, стр. 520.[↩]
3. Там же, стр. 522, 528.[↩]
4. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 2, стр. 520, 517.[↩]
5. Там же, т, 26, стр. 241.[↩]
6. Там же, т. 2, стр. 540.[↩]