Общее достояние

Многостороннее культурное взаимодействие народов разных стран и континентов – явление не только всеобщее, но, возможно, и самое характерное в истории новейшего времени. Технический прогресс в области самых разнообразных средств коммуникации, в особенности таких, как радио, кинематограф и телевидение, непрестанно ускоряя и интенсифицируя духовные контакты, делает их возможности почти неограниченными.

Начало новой эры международного сближения положила буржуазная революция, во многом предопределившая его характер, темпы и направление. Основоположники научного коммунизма писали о решимости и способности буржуазии отбросить феодально-патриархальный национализм, замыкавший народы в их собственной скорлупе и налагавший отпечаток консерватизма на их художественное сознание и творчество. Сделав производство и потребление всех стран космополитическим, буржуазия, по словам Маркса и Энгельса, не только «вырвала из-под ног промышленности национальную почву» ¹, но внесла дух космополитизма в мировое культурное развитие. Расшатав былую национальную отъединенность с ее застойно-сентиментальным мышлением и пристрастием к культу патриархальности, она открыла широкие ходы для межнационального обмена культурным опытом, создала предпосылки для образования всемирной литературы.

На смену местной замкнутости существования, сказано в «Манифесте Коммунистической партии», «приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература» ².

Однако эти сами по себе многообещающие и благотворные тенденции мирового прогресса, используемые в интересах космополитического капитала и его колониалистской политики, создали реальную угрозу национальному суверенитету не только в сфере экономики, но и в области культуры. Всеобщая стандартизация и нивелирование художественных вкусов и потребностей, так же как способы их осуществления средствами буржуазной «массовой культуры», поставили человечество перед фактом прогрессирующего стирания индивидуального и национального своеобразия художественного творчества.

Ответной реакцией на идеологию и практику буржуазного космополитизма неизбежно становились многообразные проявления национализма, в развитом классовом обществе по сути своей тоже буржуазные и консервативные. А это вносило дополнительные краски в картину, и без того необыкновенно пеструю и динамичную.

Если взглянуть с интересующей нас точки зрения на современную мировую литературу, не может не броситься в глаза огромное множество форм и способов межнационального литературного общения, его сиюминутных проявлений и далеко идущих последствий. Здесь и слепое подражание и строгая избирательность, простой обмен информацией (всегда необходимый и полезный) и глубоко проникающее влияние, самобытная интерпретация чужого творческого опыта и скоропреходящие отклики на те или иные литературные явления, подлинно творческое усвоение мировых художественных достижений и деятельная защита собственных эстетических принципов, традиций, вкусов.

Обращаясь к проблемам идейного и эстетического обогащения в процессе межнационального общения, мы, как представляется, вправе с самого начала отделить то, что принято называть литературной модой, перенимающей внешние черты и приметы, от таких контактов, когда более или менее заметно затрагивается вся система художественной изобразительности, вырабатываются новые литературные формы и жанры, развивается новый творческий метод. Иначе говоря, когда национальная литература претерпевает качественное обновление. Именно такое радикальное обновление испытали, например, младописьменные литературы народов СССР, переживающие ныне поразительный творческий расцвет. Широкое и многостороннее приобщение к культуре и жизнеустройству народов социалистических наций позволило им занять видное место в советской и мировой культуре. Переход этих литератур от фольклорной поэтики и образности устного народного творчества (выработанных в определенных исторических условиях и удовлетворявших на той ступени эстетические потребности народа) к высоким достижениям развитой письменной литературы означал не только и не «просто» отказ от устаревших форм изобразительности. Он потребовал и стал возможным прежде всего благодаря коренной перестройке народного художественного мышления, органично и естественно претворившего в собственной литературной практике новые формы и способы художественной типизации. Ускоренный рост младописьменных литератур совершался не посредством «уменьшения» одних черт и особенностей и «прибавления» других, а диалектически, что при сохранении национальной основы привело к существенному идейно-эстетическому обновлению.

Формы взаимодействия не существуют, естественно, в химически чистом виде, так же как и не отделены друг от друга непереходимой границей. Нельзя не принимать во внимание момент внешнего подражания и моды, так же как личные вкусы и пристрастия, не говоря уже о том, что в выборе объектов притяжения и отталкивания решающее значение имеет индивидуальность писателя, его жизненный опыт и кругозор, зрелость художественных вкусов и миропонимания. Ведь именно с писателя, его творчества все и начинается. Но одни субъективные вкусы и пристрастия, даже если это вкусы большого таланта, не могут с исчерпывающей полнотой объяснить насущную потребность в преобразовании национальной литературы. Эти вкусы тоже ведь не беспричинны. Именно поэтому есть необходимость отчленять факторы поверхностные и преходящие от коренных и долговременных, выводящих проблемы литературного взаимодействия за пределы только и собственно литературного процесса.

Тяга к сближению с культурным опытом других народов в конечном счете исторически конкретна и объективно обусловлена. А это выдвигает на первый план принцип изучения взаимодействующих литератур, учитывающий схожесть или сопоставимость исторических условий жизни нации, уровень ее духовных потребностей, подготовленность народного сознания к органическому претворению в собственной литературе мировых художественных достижений. Исследователь не может при этом не считаться со всей совокупностью политических, социальных, культурных и прочих отношений между нациями, сходством и различием в складе национального миросозерцания, верований, образа жизни, классовой структуры и форм государственности, так же как и со многими другими моментами, обусловливающими известную закономерность в межнациональных контактах и общении.

Конкретный историзм помогает выявить и те противоречивые внутренние процессы, которые всегда присутствуют в национальной жизни (и культуре) как выражение коренных интересов разных социальных слоев нации, революционизирующих ее политическое и культурное развитие.

Трудность ориентировки в этом подвижном, непрестанно меняющем свое русло потоке литературных притяжений и отталкиваний усугубляется еще и недостаточной проясненностью научной терминологии. Взять хотя бы такие понятия, как литературное влияние или подражание. Как и другие формы духовных контактов, литературное влияние может быть прямым и косвенным, односторонним и обоюдным, благотворным и пагубным и вовсе не обязательно имеет в виду пассивное подчинение чужим образцам.

Например, народы, чья культура находится на ранних ступенях развития, как показывает история, на первых порах воспринимают инонациональные художественные достижения чаще всего в форме прямого подражания. Но и такой способ включения в мировой литературный процесс до известного времени является полезным и правомерным. Тем более что этап подражания недолговечен, и литература, органично вобравшая в себя передовой художественный опыт других народов, довольно быстро обретает необходимую творческую самостоятельность, движется дальше собственным путем и ускоренными темпами, перешагивая многие промежуточные ступени исторического литературного развития. Об этом наглядно свидетельствует история младописьменных советских литератур, совершивших разительный скачок от устного народно-поэтического творчества к высоким достижениям художественности и реализма.

Еще Белинский с большой проницательностью заметил, что даже в тех случаях, когда художественное развитие народа происходит путем заимствования и подражания, это заимствование может совершаться на национальной основе и в национальной форме. Тем самым оно служит двигателем национального искусства: вырабатывается новая художественная концепция мира и человека, новый творческий метод, обновляются и расширяются литературные роды и жанры, создаются новые структурно-стилевые формы, не разрушающие национальной самобытности и целостности данной литературы. Затрагивая глубинные пласты национального художественного мышления, такое влияние стимулирует подъем внутренних сил национального гения.

Тот всеми признанный подъем, который переживает ныне многонациональная советская литература, есть прямой результат многостороннего культурного взаимодействия, развертывающегося на основе действительного равноправия и реальной гарантии свободного самобытного развития народов в содружестве социалистических наций. Из отдельных, казалось бы, несхожих и удаленных друг от друга литератур складывается исторически беспрецедентный феномен – единая многоцветная художественная литература народов СССР.

Самой существенной стороной этого многостороннего литературного взаимодействия является его творческий характер. Мощный идейно-эстетический стимул, получаемый национальными литературами в ходе духовного обмена с другими народами современного мира, революционизируя народное художественное мышление, способствует подъему творческих сил нации, придает национальному искусству целеустремленность и единство.

Перерабатывая и сплавляя национальные традиции и навыки с новыми художественными формами и на основе нового художественного мировосприятия, национальное творчество развивается уже не подражательно, а самобытно и оригинально. Его новаторство рождается как ответ на требования новой действительности и ее возросшие эстетические потребности. Оно служит выражению нового содержания народной жизни в тех формах и теми способами, которые соответствуют новому уровню народного бытия и самосознания.

Впрочем, оговоримся еще раз, отмеченные наблюдения над конкретными формами межнационального взаимодействия не должны расцениваться в качестве обязательного правила, пригодного при любых обстоятельствах. Их смысл состоит главным образом в защите исторически прогрессивного значения культурного обмена между народами и непредвзятого отношения к разнообразным способам его проявления. Небезынтересно в этой связи вспомнить слова известного историка литературы Г. Брандеса, сказанные в конце прошлого столетия: «Гений народа, хотя бы и богато одаренного, должен почерпать свое вдохновение во всемирно-человеческом опыте. Предоставленный самому себе, он чахнет; лишь близость и дружество с гениями других наций дают ему вечно юную силу» ³.

Полувековой опыт советской многонациональной литературы и литературной науки обогатил наши знания фактическим материалом и методологией исследования. Важным подспорьем в этом трудном деле станут работы советских ученых и, в частности, выдвинутый ими историко-типологический метод изучения литературы.

Н. Конрад, исследуя многосторонние контакты Востока и Запада, отметил, что потребность в обращении к инонациональным художественным достижениям становится особенно сильной в моменты глубоких общественных потрясений, при смене старых и утверждении новых общественно-исторических формаций⁴.

Революция социально-экономической структуры общества неизбежно в конечном счете революционизирует все основные формы общественного сознания, в том числе художественного. В качестве главного требования она выдвигает необходимость привести национальное искусство в соответствие с новыми условиями бытия нации и, следовательно, поднять его на качественно новую ступень развития. Приобщение к опыту народов, ранее вступивших в новую фазу истории, становится столь же необходимым и объективно положительным шагом, сколь объективен и прогрессивен ход истории, заменяющей устаревший общественно-экономический порядок новым, более совершенным.

Известны довольно парадоксальные с виду примеры активного притяжения и обмена духовными ценностями между нациями, несхожими по своим этническим свойствам, историческому опыту, художественному мироощущению, национальным литературным традициям. Показательна в этом смысле история культурных отношений между Россией и Японией. Япония, побуждаемая к тому потребностями национально-исторического прогресса, дважды обращалась к русскому историческому и культурному опыту – в конце прошлого и в начале нашего столетия. Решительный поворот в развитии японской литературы XIX века был связан с переходом страны на путь капиталистического развития. В историко-литературном аспекте, пишет Н. Конрад, этот поворот означал «закрепление за литературой нового исторического качества – качества национальной литературы, то есть литературы, соответствующей в истории общественного развития этапу нации, в данном случае – нации буржуазной» ⁵.

Японская литература при этом не замкнулась в узконациональных пределах, как мог бы предположить сторонний наблюдатель, и не в одних только национальных традициях искала сил для нового подъема.

1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4, стр. 427.[↩]
2. Там же, стр. 428.[↩]
3. Г. Брандес, Литература XIX века в ее главных течениях. Французская литература, СПб. 1895, стр. 1.[↩]
4. См. труды Н. И. Конрада: «Чехов в Японии», «Известия АН СССР. Отделение литературы и языка», 1944, т. III, вып. 5; «Запад и Восток», «Наука», М. 1966; «Октябрь и филологические науки», в кн. «Октябрь и научный прогресс», т. II, АП «Новости», М. 1967; «Письма русских путешественников», «Новый мир», 1968, N 6.[↩]
5. Н. И. Конрад, Запад и Восток, стр. 411.[↩]