№6, 2002/В шутку и всерьез

Обрывки памяти

* * *

– Извините, – обратилась ко мне уборщица тетя Маша, – я хочу вас спросить, как женщину ученую. Почему везде висят объявления, что требуются повара, врачи, инженеры, уборщицы и бухгалтера, но нигде не писано, что требуются писатели? Для чего же, если они никому не требуются, вы работаете писателем?

* * *

В послевоенное время поэт Сергей Наровчатов пригласил меня в гости. Я застала у него Давида Самойлова, поэта, кудрявого красавчика.

Сияя васильковыми глазами, Наровчатов предложил выпить за Победу! Посреди голого стола стояла большая пепельница, задушенная окурками, бутылка водки и три мутных граненых стакана.

– Извини меня, но я не могу пить без закуски, – сказала я.

Поспешно выйдя, Наровчатов тут же вернулся с большим куском вареного мяса.

– Выловил из кипящего супа у соседки! – торжественно произнес он, дуя на ошпаренную руку, – чего только не сделаешь ради милой гостьи!

Улыбнувшись, Самойлов тут же процитировал строчку из своего стихотворения:

– Панночка, где твои рученьки белые?

* * *

«Читать стихи некому» – огорчилась я при виде опухших от выпивки парней в целинном клубе. Отыскав глазами трезвое лицо, я обрадовалась и решила читать стихи только ему. Этот целинник слушал меня, буквально вылезая из куртки.

– Вы, видно, любите поэзию? – спросила я его после выступления.

– Обожаю, – ответил он обморочным голосом.

– А что вам больше всего понравилось?

– Очень вы фигуристая!

* * *

Поэт Евгений Евтушенко сидел с приятелем в кафе. Вошла миловидная девушка и заказала себе омлет.

– Я сейчас тебя удивлю, – тихо сказал Евтушенко приятелю, – едва эта особа примется за еду, вдруг, увидев меня, уронит нож и вилку и застынет в подобострастном восхищении!

Девушка принялась за омлет. Невзначай взглянув на Евтушенко, она спокойно продолжала есть.

– Какая странная разновидность шока, – обескураженно произнес Евтушенко.

* * *

В Доме творчества Пицунды Мариэтта Сергеевна Шагинян нам говорила:

– Я приезжаю сюда исключительно для того, чтобы пополнить мою коллекцию морских камней. Вы не представляете, какие у меня есть редкостные экземпляры!

Загорая, мы с любопытством наблюдали, как Шагинян ищет камни. Она появлялась в глухом черном купальнике с надетыми на руки и на ноги черными чулками и, опускаясь на четвереньки, медленно ползала по берегу, издали напоминая большого черного жука с седой головой.

Трое молодых художников, сидящих за соседним столиком, решили разыграть Мариэтту Сергеевну. Они набрали целую сумку камней и, раскрасив их масляной краской, ранним утром разбросали их по шагиняновской трассе.

В обед, забыв от восторга переодеться, Шагинян влетела в столовую в своем черном пляжном наряде и восторженно выкрикнула:

– Товарищи! Вы не представляете, какое чудо выплеснуло море в эту ночь!

В доказательство она высыпала нам на стол искусно раскрашенные камушки.

Официантка рассмеялась:

– Так они все раскрашены масляной краской!

Шагинян побледнела. Узнав, чьих рук это дело, она рванулась к столику художников, разъяренно воскликнув:

– Вы, молодые люди, совершили подлость, надсмеявшись над благородной страстью коллекционера! Вы ничтожные пигмеи! Я презираю вас!

* * *

После окончания стихотворного вечера в воинской части ко мне подошел седоватый, с задумчивыми глазами полковник и робко спросил:

– Можно вам показать стихи, посвященные любимой женщине, правда они несколько интимны?

– Пожалуйста, прочтите!

И он горячо прочел:

Пойму твои святые муки,

Пойму, пойму твою тоску.

Возьму, возьму тебя на руки,

Прижму к сердечному соску.

 

* * *

На теплоходе, арендованном Союзом писателей, мы с Лидией Либединской, изрядно захмелев после банкета, с трудом добрались до своей каюты.

– Лев Ошанин сегодня подарил мне свою книгу, давай почитаем, – предложила Лидия и заплетающимся языком прочла пару стихов.

– Подумать только, какой талантище! Да мы просто проглядели в нем гения! – воскликнула она. – Надо сейчас же ему позвонить и об этом сказать.

Наутро, протрезвев, мы снова открыли сборник Ошанина и, не веря своим глазам, прочли:

Ты зажигала свечи,

Говорила по-человечьи.

Свечи твои потухли,

Остались лишь только туфли!

И дальше

Твое лицо как надпись мещанских могил.

Неужели я это любил?

Но возведенный нами в гении Ошанин весь преобразился.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 2002

Цитировать

Волобуева, И. Обрывки памяти / И. Волобуева // Вопросы литературы. - 2002 - №6. - C. 365-371
Копировать