О взыскательности критики и методах полемики

Широкие дискуссии, коллективные обсуждения назревших творческих вопросов прочно вошли в наш литературный обиход, стали характерной чертой всей общественно-художественной жизни последних десятилетий. Это закономерный и глубоко плодотворный процесс.

Закономерно и то, что такое большое внимание уделяется сейчас проблемам художественного перевода, перспективам наилучшей организации переводческого дела. В ходе многочисленных дискуссий на эту тему справедливо отмечалось, что проблемы эти носят отнюдь не узколитературный характер; при огромном размахе переводческой деятельности они приобрели в нашей стране общекультурное и поистине государственное значение – столь велика роль переводов в эстетическом и нравственном воспитании народа, в процессе взаимообогащения национальных культур.

Среди проблем художественного перевода самая, пожалуй, сложная – синтез двух творческих миров (а через них – и двух стихий национального языка, двух культур, двух разных национальных поэтических традиций и т. д.): мире автора оригинала и мира переводчика. В теоретическом и практическом решении этого вопроса возникают самые острые споры и разноречивые суждения. И переводчики, и критики, и теоретики перевода, исходя из собственного опыта, из своих художественных вкусов и пристрастий, выдвигают различные точки зрения на эту проблему. Здесь нет да и вряд ли может быть «единое и окончательное» решение, и споры, конечно, будут продолжаться…

Однако споры эти будут плодотворными лишь в том случае, если ведутся они во имя познания истины, ради лучшей организации дела.

С этой точки зрения не может не вызвать удивления статья Г. Маргвелашвили «О пустом космосе и изяществе аналитических ходов» («Литературная Грузия», 1979, N 6) – его ответ на статьи А. Абуашвили «Два цвета» («Вопросы литературы», 1976, N 3) и «Критерий объективен» («Вопросы литературы», 1978, N 6), а также на статью Н. Джусойты «Несколько наболевших вопросов» («Дружба народов», 1978, N 11). Не входя здесь в обсуждение затронутых этими авторами проблем и не ставя задачей рассмотрение творческих удач и просчетов в тех или иных переводческих работах, нельзя не обратить внимание на методы полемики Г. Маргвелашвили и на недопустимый тон, который он пытается придать дискуссии.

Вот как характеризует критик своего оппонента и его течку зрения: «иезуитская логика» (стр. 99); «языковая глухота», «глухота поэтическая», «преднамеренное мистифицирующее прочтение текста» (стр. 101); «твердокаменная, немилосердно нетворческая установка», приводящая «к патологическим деформациям самого процесса восприятия, осмысления и оценки предмета» (там же); «критический погром» (стр. 112, 118); «примитивно-прямолинейные критические сентенции» (стр. 117); «неприличный фокус» (там же); «судебная, то бишь критическая инсценировка» (стр.