О Кузнечиках

Восемнадцатый век из античности

в назиданье нам, грешным, извлек

культ любви, обаяние личности,

наслаждения сладкий урок.

Б. Окуджава

Есть в лирике Окуджавы такой герой – Кузнечик. Автор относится к нему с большим пиететом, ведь гимны Кузнечика излечивают от скорбей и воскрешают из мертвых, его звонкая исповедь возвещает приход на землю неведомого чуда («Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик?..»). Никто не усомнится, что этот герой – поэт, русский поэт-пророк. Если так, то мы, должно быть, о нем уже слыхали?

Державин в «послеслужебную» пору своего стихотворства увлекся анакреонтеями, которые переводили с греческого его друзья Львов и Капнист. Сорок третью анакреонтическую оду он переложил дважды: получились «Бабочка» и «Кузнечик». Бабочка пьет мед с цветов, «не тоскуя, не вздыхая», а поэт полагает, что не может быть «счастливее сей доли»: на месте Бабочки он был бы «нетления символ». А вот Кузнечик не только наслаждается гармонией своего бытия, но и осознает ее – сам. Наслаждение становится темой его творчества:

Всем любуяся на воле,

Воспеваешь век ты свой…

Бабочке тоже выпало «по своей всегда жить воле», однако вольность Кузнечика глубже и богаче, даже мед с цветов он пьет, «как господин». Таков сладкий плод умения сознавать свое счастье, быть «песнопевцем тепла лета». Итак, в анакреонтеях воспеты природа и вольность на ее лоне.

Кузнечик, не в пример Бабочке, – мыслитель. «Рассуждения его… суть не что иное, как самое живое и нежное впечатление природы, кроме которой не имел он другого примера и кроме сердца своего другого наставника» ¹. В мире Кузнечика воплощено мироздание в его цельности, осознана вся полнота бытия: он «Сам богат собою всем». Однако философ дорог Державину не только своим взглядом на мир, но и в особенности «гласом звонким». Так Кузнечик соединил философию с художественным творением, – а это любимая традиция русской поэзии.

А сколько сказано о признании поэта, то есть о том, что с ним согласны и в небесах, и на земле! Кузнечик «всеми музами любим» и одновременно «на земле… знаменит», он «Аполлона нежный сын», и люди говорят ему: «Удивление ты нам…» Признание соединяется с драгоценной для Державина темой поэтического бессмертия: Кузнечика «чтут живые и потомки». Первозданная истина уверена в своей убедительности и бессмертии.

Недолго дано царить беспечному вдохновению. Когда пушкинский поэт «по лире вдохновенной рукой рассеянной бряцал», вокруг него «толковала чернь тупая». Поневоле пришлось певцу заботиться о своей беззаботности, печься о беспечности. В беседах о назначении поэта утвердились спор, борьба, отстаивание прав – и каждая эпоха одарила нас диалогом поэта с… (от Книгопродавца до различных ипостасей Граждан). Неудивительно, что у основоположника этой традиции слово «кузнечик» встретилось в текстах один раз, и то речь шла о ненавистной саранче! Так стало явным, что наш Кузнечик – не любитель полемики, не мастер аргументации.

1. Так Львов говорил о державинском Анакреонте (см.: А. Западов, Мастерство Державина, М., 1958, с. 146).[↩]