Собеседник на всю жизнь
Последние годы Тамара Мотылева, – она ушла из жизни 5 ноября 1992-го, немногим более пяти лет назад, – писала о том, что волновало ее издавна
Серию статей она посвятила отношению видных писателей Запада, выросших на русской классике, к Советскому Союзу сталинских лет, их сомнениям, критике, прозрениям. Другая серия была о прозе Генриха Бёлля: любимого у нас романиста надолго вычеркнули из планов издательств за поддержку диссидентов, да и печать наша молчала о нем годы. Была и еще одна серия – о Дьерде Лукаче, которому тоталитарный режим не простил ни выступления в Кружке Петефи, ни участия в правительстве Имре Надя.
Эти статьи предназначались для Венгрии.
Мать познакомилась с Лукачем в середине 30-х. Для нее беседы со старшим коллегой, таким доступным при всей мировой известности, не имели цены. Эти беседы, в Москве, в Ташкенте и снова в Москве, продолжались до весны 1945-го, когда Лукачи, Дьердь и Гертруд, вернулись на родину.
Рассказы об этом знакомстве я услышал еще до того, как ощутил обаяние мысли Лукача, – ив пору мертвого догматизма. И конечно, задолго до того, как прочел в статье Николая Бердяева «Персонализм и марксизм» (1935): «Учение Маркса Verdinglichung, о дегуманизации особенно развивал самый умный и интересный, наиболее самостоятельный из коммунистических писателей Лукач» 1. Бердяев имел в виду его знаменитую книгу «История и классовое сознание» (1923), о которой доныне спорят на всех континентах.
Венгерская культура XX века знает не одно великое имя. Начиная с трагического поэта Эндре Ади (Лукач писал о нем и в молодости, и в зрелости) и композитора Белы Бартока (с ним он работал вместе, став в 1919- м наркомом культуры в революционном правительстве). В том же ряду – автор книг «История и классовое сознание» и «Теория романа» (написана в начале первой мировой, вышла в 1920-м, сразу была прочитана и отмечена Томасом Манном). Чтб думает «один из самых значительных критиков нашей эпохи» (из письма Манна Гертруд Лукач 22 марта 1949 года), было глубоко интересно немецкому писателю и в пору ранних новелл, и в пору «Доктора Фаустуса».
Но имя Лукача, пережившего и при жизни столько проработочных кампаний в СССР, ГДР и Венгрии, десятилетия оставалось дома под подозрением и в тени. А недалек был 1985 год – столетие со дня его рождения, которое широко отметят в мире. И на его родине интеллигенция добивалась того, чтобы Лукач, давно ставший национальной гордостью, был наконец признан вполне и прочитан полностью.
Это объясняет самую живую реакцию на статьи матери в Венгрии.
Еще 6 августа 1975 года редактор журнала мировой литературы «Надьвилаг» Ласло Кери, который был вместе с ней в Ясной Поляне, писал из Будапешта, по-английски: «Я особенно рад был услышать, что Вы так высоко цените работу Дьердя Лукача и с такой нежностью и теплотой говорите об этом человеке, которого хорошо знали».
Следующее письмо Кери, тоже по-английски, было от 25 июля 1982-го. Он только что напечатал, в N 6 «Надьвилаг» за этот год, эссе матери о Лукаче и русской прозе. И заговорил о нем в письме.
«Убеждены, что Ваш вклад в оценку нашего великого историка литературы и философа весьма значителен. Это мнение подкрепляется благожелательным откликом наших читателей, включая несколько выдающихся литераторов».
В конце 1982-го мать ездила в Будапешт; позднее она напечатала в «Вопросах литературы» (1983, N 3) небольшой материал – «В Архиве Лукача». И помянула венгерского эстетика, наряду с братьями Манн и Хемингуэем, в статье для журнала «Литература, открытая миру» (1983, N 11).
На страницы о Лукаче в этой статье тут же откликнулась ведущая венгерская газета «Непсабадшаг» (24 декабря 1983 года). Они вызвали реакцию и здесь. Талантливый бальзаковед Раиса Резник, ученица Владимира Гриба, писала матери из Саратова: «Рада двум страницам о Лукаче, так давно загнанном у нас в ревизионизм, откуда его никто не решался вызволить».
А материал об Архиве вызвал отклик его руководителя; Ласло Сиклаи писал в Москву, по-русски, 2 мая 1983-го:
«Я был очень рад, читая Ваш обзор об Архиве Лукача в «Вопросах литературы». Спасибо за теплые слова! Моя радость мотивируется – кроме всего прочего – и тем, что за долгие годы эта информация является первой о Лукаче в СССР. Нам это, особенно сейчас, готовясь к 100-летию со дня рождения Лукача, очень важно. Надеемся, что празднование великого мыслителя не пройдет бесследно и в Союзе. Над этим мы трудимся, но пока наши усилия не привели к решающим успехам. (Моя стагья об антифашизме Лукача уже год лежит в редакции «Вопросов философии», без ответа!)»
Из Будапешта мать привезла альбом: «Дьердь Лукач. Его жизнь в фотографиях и документах» (французское издание). Само собой, его жизнь предстала там на фоне духовной и культурной жизни Венгрии и мира. Но что до 30-х годов, тут «крупным планом» давалась его дружба с одаренными сотрудниками по «Литкритику». В альбоме было два фото М. А.
- «Путь. Орган русской религиозной мысли», 1935, N 48, с. 10.[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 1998