О ком и о чем хранит воспоминания Франсуаза Саган

«Haben sua fata libelli» – гласит по-латыни известный афоризм, органично вошедший и в наш лексикон, но чаще звучит он по-русски: «У книг своя судьба».

Вопреки распространенному мнению, афоризм этот не безымянный. Им стала фраза латинского поэта и ученого Теренциана Мавра, дошедшая до нас из глубины веков уже анонимно. Кому нынче памятно это имя? Кстати, по иронии судьбы он сам ненароком накликал забвение тому, что сочинил, и все, кроме этой строки, кануло в Лету.

Тем не менее мудрость, которую древний поэт облек в афористическую форму, с веками не только не оскудела, но продолжает подкрепляться примерами, многократно и повсеместно.

Ну а что можно сказать о книге переводной – о судьбе перевода? Правомерно ли перефразировать афоризм, с которого я начала разговор, следующим образом: «У переводов своя судьба»? Добавлю: нередко весьма сложная, совершенно непредсказуемая и далеко не всегда предопределяемая художественными достоинствами оригинала вкупе с качеством перевода.

В примерах недостатка нет. Сошлюсь на два весьма убедительных. Вспомним, с каким постыдным опозданием и скрипом получил русскоязычный читатель роман Джеймса Джойса «Улисс», к тому моменту уже знаменитый во всем читающем мире. Подвижнический многолетний труд переводчика Виктора Хинкиса (моего коллеги и друга, а потому знаю об этом не понаслышке) опубликован уже после его довременной кончины… А знаменитого «Носорога» Эжена Ионеско играли на театральных подмостках Старого и Нового Света, пока русский перевод пьесы томился в портфеле «Иностранной литературы». Помнится, на капустнике по случаю юбилея журнала даже прозвучал куплет о бедняжке носороге, который мечется по редакции, «не зная, куда податься, кому отдаться». Мне было несмешно.

Признаюсь, однако, что экскурс в прошлое не самоцель, а повод остановиться на еще одном примере, подробности которого, надеюсь, покажутся читателям и уместными, и не лишенными интереса.

Речь пойдет о судьбе перевода книги Франсуазы Саган «В память о лучшем», две главы из которой вы сейчас прочитали (кстати говоря, опубликованы они с разрешения издательства «Эксмо», где ее готовят к печати), опередив всех поклонников ее таланта, которые ждут новых переводов.

Это произведение занимает особое место в творчестве столь популярной у нас французской писательницы – не роман, не повесть, не пьеса – жанры, в которых Ф. Саган уже в течение почти что тридцати лет преуспевала до выхода в свет, в 1985 году, книги «В память о лучшем». А тем временем за ней самой шлейфом потянулись скандальные истории, вызывая толки и кривотолки. Немало способствуя рождению легенды, феномена, мифа Саган, они ставили перед читателями и почитателями вопросы, чаще всего остававшиеся без ответа, сколько бы те ни старались прочесть между строк.

И вот в Париже выходит в свет такое неожиданное для Саган сочинение, столь неординарное во всем – в содержании, стиле, языке. Здесь вместо кристальной прозрачности, присущей сагановской прозе, по всему тексту расставлены силки для переводчика. Многие мысли просто-напросто зашифрованы. Замысловатые фразеология и синтаксис. Уже само название оригинала «Avec mon meilleur souvenir» дает переводчику право на выбор из, пожалуй что, десятка вариантов…

Новое произведение не только выпадает из ряда беллетристических сочинений Саган, но оно плохо вписывается и в документальные жанры. Что это? Дневники?