О Коле Глазкове
С поэтом Николаем Глазковым я познакомилась в издательстве «Молодая гвардия». Неожиданно подойдя ко мне, он представился:
– Я – гениальный поэт Николай Глазков. Будем знакомы. – И чуть откинув назад голову, приподнял огромной ладонью острую рыжую бородку. Это был его характерный жест. И тут же в доказательство своей «гениальности» прочел четыре строки:
Все говорят, что «Окна ТАСС»
Моих стихов полезнее.
Полезен также унитаз,
Но это ж не поэзия!
Вскоре Бюро пропаганды сформировало группу поэтов для поездки на Дальний Восток. Обсуждать план выступлений мы с Владимиром Гордиенко приехали к Николаю Глазкову на Арбат.
Я впервые оказалась в этом доме. В то сентябрьское утро он был заполнен солнцем и по-летнему благоухал яблоками, разложенными по всем вазам и просто на столике, а те, что с ветками, свисали с этажерки.
Глазков встретил нас радушно и первым делом показал нам макетный ресторанчик «Три звездочки», сделанный им самим. Маленькие столики, на них крошечные бутылочки с предполагаемым коньяком.
Угощая нас яблоками, он разлил по рюмкам коньяк и, кивнув в сторону ресторанчика, сказал со смешком:
– Это моя отдушина, когда нет выпивки, хоть глаз отдыхает на нем, – и значительно добавил:
Закуска без вина скудна,
А выпивка одна – вредна.
Да здравствует товарищ Бахус —
Он чтит и выпивку и закусь.
Узнав, что нам предстоит лететь в самолете, Глазков заволновался:
– Я боюсь лететь! Мне один человек сказал, что от высоты могут вылезти из орбит глаза.
– Ну, что ты, Коля, я всю жизнь летаю, и, как видишь, глаза у меня на месте, – поспешила я его успокоить.
В самолете он не захотел снять пальто и шляпу с опущенными полями и то и дело приподнимал бородку ладонью.
– Хочешь, я тебе сейчас прочту лирические стихи про тебя? – Я кивнула, и он начал:
Если ты мне не отдашься,
То поэма не будет написана
И останется только вступление.
Надо быть исключительной дурой,
Чтоб совершить преступление
Перед отечественной литературой.
Хабаровск утопал в зелени. Утром за моей гостиничной дверью раздался голос Глазкова: – Мы уже пол-литра тяпнули! Ждем тебя!
За завтраком они с Гордиенко опять приложились к рюмкам.
– Мой девиз таков: великолепен мир под солнцем, когда коньяк опрокидонцем! Признайся, что это мое изречение гениально! – оживленно, во весь голос говорил Коля, чем привлек внимание всех сидящих в столовой.
В крайкоме определяли наш маршрут. А пока что нам предстояло выступить на телевидении.
– Я тебя очень прошу, постригись. Ты зарос, как леший, – сказала я Глазкову, пользуясь правом своего бригадирства.
Через полчаса он явился наголо обритый.
– Что ты сделал? – ужаснулась я. – Прямо похож на зэка!
– Но ведь ты сказала, чтоб я постригся. А слово женщины для меня закон!
В тот день была жара. В телевизионной студии – духота. Передача шла прямо в эфир. Я волновалась, к тому же меня раздражали мухи, жужжащие вокруг. Только я стала читать стихи, как Коля вдруг замахал руками у меня под носом, любезно отгоняя мух.
– Ты сошел с ума! – накинулась я на Колю после передачи. На что он спокойно ответил:
– Жаль, что ты не поняла моего джентльменства: не мог же я допустить, чтоб тебе мешали мухи при чтении твоей лирики!
– Обидно, что люди, видимо, подумали, мол, Коля был «под мухой», а на самом-то деле он был трезв, как никогда! – говорил Володя Гордиенко с досадной усмешкой.
На другой день направились к пляжу. «Мои гаврики явно с утра зарядились», – огорчилась я, глядя на их заметно порозовевшие лица. Вдруг Коля сказал:
– У меня своеобразная особенность: когда выпью, иду голым на женский пляж.
– Нет уж, только через мой труп! – вознегодовала я.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.