Новое в жизни, новое в литературе (К итогам дискуссии о традициях и новаторстве)

Большой, поистине всенародный разговор о высоком призвании советского художника, состоявшийся во время встреч руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства и завершившийся 8 марта 1963 года речью Н. С. Хрущева, имеет исключительно важное значение для всего развития нашей литературы, нашего искусства в период развернутого строительства коммунизма. Этот взыскательный, острый, требовательный разговор поднимает на новую высоту уровень идейной жизни нашей страны и уровень развития искусства.

Партия еще раз напомнила нашей художественной интеллигенции о необходимости вести непримиримую борьбу за высокую идейность и высокое художественное мастерство, за искусство, озаренное революционными идеалами, активное, действенное, помогающее народу строить коммунизм.

«В битве за коммунизм, которую мы ведем, – говорил Н. С. Хрущев на встрече руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства, – важнейшее значение имеет воспитание всех людей в духе коммунистических идеалов. И это составляет главную задачу идеологической работы нашей партии в настоящее время. Нам надо привести в боевой порядок все виды идейного оружия партии, к числу которых принадлежит и такое мощное средство коммунистического воспитания, как литература и искусство».

Большая, почетная и вместе с тем нелегкая задача поставлена партией перед всеми работниками идеологического фронта. И поистине огромную роль здесь призвано сыграть наше искусствознание, литературоведение, критика, эстетическая мысль.

Партия дает нам четкие ориентиры. Она указывает цель. Она определяет основные вехи того большого пути, по которому нам предстоит двигаться. Она призывает самих деятелей литературы и искусства привести в боевой порядок их идейное оружие.

Вопросы дальнейшего развития советского искусства оказались в центре внимания всей советской общественности. Это проблемы, связанные с дальнейшей разработкой теории социалистического реализма, с более углубленным рассмотрением вопроса о партийности и народности нашего искусства. Это также вопрос о новаторстве в художественной литературе и искусстве, об отношении к великим традициям реалистического искусства прошлого, о непримиримом, бескомпромиссном разоблачении лженоваторства, формализма и его крайнего выражения – абстракционизма.

В свете новых требований стала еще яснее недопустимость разрыва между категориями эстетическими и политическими. Эстетические требования должны быть подняты на уровень политических. Да и может ли быть иначе? Ведь вопрос о непримиримом отношении ко всякого рода формалистическим кривляниям в искусстве – это вопрос политический.

Борьба с буржуазной идеологией, борьба за чистоту ленинских принципов партийности и народности предполагает в то же время настойчивое, постоянное утверждение новаторской сущности искусства социалистического реализма.

О традициях и новаторстве в искусстве с исчерпывающей ясностью говорит чеканная формула Программы КПСС, принятой XXII партийным съездом;

«В искусстве социалистического реализма, основанном на принципах народности и партийности, смелое новаторство в художественном изображении жизни сочетается с использованием и развитием всех прогрессивных традиций мировой литературы».

Советский художник – законный наследник неисчерпаемой художественной сокровищницы, созданной человеческим гением. Он наследник всех великих традиций, которые двигали художественное творчество народов на протяжении веков. Вместе с тем советский художник не мыслит свою деятельность без смелых творческих поисков, без отважных художественных дерзаний.

Партия отмела клеветнические измышления наших идеологических противников, пытающихся изобразить борьбу с формалистическим трюкачеством в искусстве как отрицание права художника на смелый новаторский поиск, на художественные дерзания. Партия решительно высказывается за новаторство в искусстве. Заявлять, что коммунисты будто бы «против нового» в, искусстве, «значит преднамеренно исказить истину, – сказал Н. С. Хрущев в своих ответах на вопросы директора итальянской газеты «Джорно» И. Пьетра – Коммунисты как раз и поддерживают новое в развитии литературы и искусства, ибо они за социалистический реализм. А он означает богатство и многогранность искусства, близкого народу. Где-где, а уж в Италии хорошо знают по нашим фильмам, гастролям советских артистов и переводам произведений писателей, насколько разнообразны наша литература и искусство – музыка, театр, поэзия и проза. Это и есть подлинное новаторство. Есть люди за рубежом, которые считают «новаторством» то, что является бегством от действительности, попыткой спрятаться от нее за никчемными и бесплодными выкрутасами. Возможно, такие выкрутасы и помогают буржуазной идеологии уводить отдельных людей в мир грёз и тем самым парализовать их волю в борьбе против несправедливостей старого общества. Но зачем, спрашивается, брать с этого пример? Ведь мы создаем новое общество, мы – люди земные, мы не хотим прятаться от действительности, а стремимся создать ее такой, чтобы трудящемуся человеку завтра жилось лучше, чем сегодня, а послезавтра – еще лучше».

Партия поддерживает смелые поиски наиболее точных и емких художественных форм, способных воплотить новое, революционное содержание, все многообразие и сложность новой, социалистической действительности. Но партия сурова и непримирима в своем отношении к подражанию модным образцам современного буржуазного «модерна». В этом нет никакого противоречия. Выступая на заседании Идеологической комиссии при ЦК КПСС с участием молодых писателей, художников, композиторов, работников кино и театра, Л. Ф. Ильичев подчеркивал:

«Мы не можем не приветствовать пытливые поиски новых форм художественного отображения действительности. Мы – за смелые поиски и дерзания в интересах развития искусства социалистического реализма. Ошибается тот, кто думает, что социалистический реализм и творческое искание исключают друг друга. Но самый поиск нового может увенчаться и увенчается успехом лишь в том случае, если он ведется в правильном направлении, а не превращается в самоцель, в бездумное формотворчество, в слепое подражание чуждым социалистическому реализму «новациям».

Это единственно верный, точный и ясный ориентир, позволяющий уверенно отделить подлинное новаторство от мнимого, истинный творческий поиск от бездумного, слепого, эпигонского «формотворчества».

Что же имеется в виду, когда мы говорим о правильном направлении творческих поисков?

Советское искусство берет и развивает те традиции художественного гения человечества, которые связаны с реалистическим восприятием и отображением жизни. Мы отвергаем в прошлом все реакционное и берем из него все прогрессивное. И этот же ясный и четкий идейный ориентир определяет направление творческих поисков советского художника. Ясность идейной цели, сознание своей связи с жизнью народа, с идеями партии, с делом коммунистического строительства исключает, делает неприемлемой для советского художника позицию общественной безответственности. Такая позиция неизбежно приводит художника к субъективности, а то и к декадентству и его крайнему выражению – абстракционизму.

Теоретики декаданса всегда любили жонглировать понятием «личность художника». Но они игнорировали при этом, что само понятие «личность» – понятие общественное, что далеко не всякого человека можно назвать личностью, точно так же, как не всякое душевное движение может представлять общественный интерес.

Марксистско-ленинское мировоззрение, весь опыт нашего общества, сознание художником своей ответственности перед народом и историей, – все, на чем зиждется метод социалистического реализма в искусстве, – вооружает советского художника против мнимого новаторства, против всякого рода формалистических кривляний.

Марксистско-ленинской критикой и литературоведением разработаны теоретические основы проблемы традиций и новаторства. Означает ли это, что проблема сложного диалектического соотношения традиций и новаторства полностью решена в современной литературной теории, исчерпана? Разумеется, не означает. Необходимо повседневно, настойчиво, вдумчиво изучать живой литературный процесс, пристально рассматривать все новое в художественной практике искусства и от этого конкретного изучения идти к широким теоретическим обобщениям.

«Народ и партия, – говорил Н. С. Хрущев, обращаясь к деятелям литературы и искусства, – глубоко заинтересованы в том, чтобы художественное творчество развивалось у нас в правильном направлении. Линия развития литературы и искусства определена Программой партии, которая обсуждалась всенародно и получила всеобщую поддержку и одобрение рабочих, колхозников, интеллигенции.

А как лучше и правильнее претворить эту линию в художественном творчестве, решает каждый из вас в соответствии с пониманием своего долга перед народом и особенностями своего таланта, своей художественной индивидуальности».

Как лучше и полнее осуществить в художественном творчестве задачи, диктуемые современностью? Этот вопрос требует всестороннего, углубленного теоретического осмысления. Здесь теория и критика должны идти рука об руку с живой литературной практикой.

* * *

Проблема традиций и новаторства, проблема их диалектического взаимодействия живо волнует нашу художественную интеллигенцию. На эти темы много говорят, много спорят, особенно в последнее время. Достаточно вспомнить дискуссию, завязавшуюся в начале этого года в «Литературной газете» после опубликования статей Е. Исаева и С. Лесневского и завершившуюся статьей А. Дымшица «О новаторстве традиций и традициях новаторства».

Споры такого рода возникают, разумеется, не случайно. Вопросы, затрагиваемые в ходе этих споров, стоят в повестке дня нашего литературного развития, настоятельно ждут серьезного, конкретного, аргументированного ответа.

В ряду этих дискуссий о традиции и новаторстве стоит обсуждение, начатое на страницах нашего журнала статьей С. Гайсарьяна «Смелее!» («Вопросы литературы», 1961, N 11) и продолжавшееся более года. В нем приняло участие пятнадцать критиков и литературоведов: В. Панков, А. Турков, А. Караганов, А. Марченко, В. Гусев, К. Ковальджи, С. Агабабян, А. Урбан, В. Перцов, Б. Сарнов, И. Гринберг, Ст. Рассадин, В. Кубилюс, И. Чичеров. Непосредственно к дискуссии примыкает статья С. Гайсарьяна «Творчество, жизнь, искания. Размышления над писательскими анкетами» (1962, N 10).

Большинство выступлений были деловыми, содержательными, их выводы исходили из внимательного изучения современного литературного процесса. В ходе обсуждения было затронуто множество конкретных проблем: новаторство жизненного содержания, связь новаторства с традициями, прогрессивное и реакционное в художественном наследии прошлых веков, новаторство и мастерство, проблема национальных традиций, вопрос о воздействии технического прогресса на поиск новых художественных форм, об отношении к различным школам и направлениям в искусстве XX века, о взаимовлиянии разных художественных стилей и манер, о штампе, о «моде», о мнимом новаторстве, о соотношении этического и эстетического и т. д. и т. п.

Постановка всех этих проблем разными авторами основывалась на привлечении опыта различных художников – отечественных и зарубежных, но прежде всего советских писателей разных поколений. Речь шла, в сущности, о правильном понимании истоков реализма, о путях реализма. Или, если сформулировать проблему еще конкретнее: о том, у кого учиться советскому писателю сегодня?

Есть необходимость рассмотреть весь этот обширный материал, проанализировать высказанные суждения, подвести некоторые итоги.

Из всех вопросов, затронутых в ходе дискуссии, мы остановимся лишь на тех, которые являются наиболее важными.

Споры так называемых «традиционалистов» и так называемых «новаторов», то и дело вспыхивавшие на страницах нашей печати на протяжении последних лет, вплоть до самого недавнего времени, принимали крайне резкие формы.

Непримиримостью суждений эти споры нередко приближались к полемическому уровню известной народной игры: «А мы Просо сеяли… А мы просо вытопчем…» Так называемые «традиционалисты» откровенно выступали против всех и всяких попыток начать разговор о поисках новых форм в искусстве, подчеркнуто и неизменно заключая самое слово «новаторство» в огромные иронические кавычки. Так называемые «новаторы» не оставались в долгу и в свою очередь иронически закавычивали слово «традиция»…

Сегодня этот уровень спора выглядел бы нелепым и странным анахронизмом. В большинстве своем участники дискуссии в «Вопросах литературы» от этой крайности суждений отказались. А те, кто не отказался, обнаружили серьезную уязвимость своих позиций.

Заслуживает поддержки позиция тех участников дискуссии (они явно преобладали), которые высказывали и отстаивали глубокое уважение к традициям, живое, творческое отношение к классическому художественному наследию. Безусловно правы они, утверждая, отстаивая, доказывая, что традиция – это явление живое, близкое современности, устремленное в будущее. Истинные традиции великого искусства прошлого всегда служили большим художникам опорой в их устремлении к «незнаемому». Только новатор может быть продолжателем традиции. Эпигон, подражатель – убивает, засушивает, превращает в пустоцвет живое художественное наследие своих великих предшественников и учителей. Справедливо говорит об этом И. Гринберг в статье «Новизна нравственная, новизна образная» (1962, N 10): «Судьба книг, история их героев и сюжетов, летопись литературных споров, смена оценок и мнений со всей очевидностью свидетельствуют о том, что вновь пришедшие художники слова выдвигают свои решения, развивая и оспаривая взгляды мастеров старших поколений, тем самым продолжая длящуюся столетиями борьбу за человеческое счастье, за красоту, истину, справедливость. Настоящими же врагами нового обычно оказываются эпигоны и ремесленники, какой бы квалификацией они ни обладали… Это они фабрикуют посредственные шаблоны, лишенные реального содержания и выразительной силы. Познание здесь подменяется повторением давно известных, но далеко не всегда достоверных ходовых положений. Действенность – внешними приемами, иногда затрепанными, иногда вновь изобретенными, но в равной мере далекими от подлинного творчества, воодушевленного и целостного».

Истинное уважение к традициям не терпит простого повторения. В его основе – стремление к творческому усвоению достижений предшественников и к критической их переработке.