В содружестве с теорией

И. К. Кузьмичев, Жанры русской литературы военных лет, г. Горький, 1962, 4 55 стр.

Подвиг советских писателей, совершенный в Великую Отечественную войну, заслуживает специальных трудов, «большой летописи». За четыре года нашими художниками слова была создана богатая и разнообразная литература, которая одновременно отражала грандиозные события той эпохи и сражалась вместе с народом за его правое дело.

К сожалению, «большая летопись» советской литературы периода Великой Отечественной войны до сих пор еще не написана. Исследование литературы военных лет ведется дробно: берутся главным образом отдельные произведения, авторы, темы, изредка какой-нибудь один жанр. Настала пора синтеза, необходимы крупные полотна.

Этой назревшей потребности в широком обобщающем подходе к советской литературе периода войны во многом отвечает монография И. Кузьмичева «Жанры русской литературы военных лет». Автор ее не претендует на всеобъемлющее изучение литературы того времени, но он подходит к ней с одной из наиболее важных сторон, прослеживая развитие всех основных жанров русской советской литературы эпохи Великой Отечественной войны.

Конкретный анализ отдельных литературных жанров, произведений, творческой практики писателей в годы войны сочетается в монографии И. Кузьмичева с постановкой интересных теоретических вопросов. Автор отправляется от положения, что художественный метод есть проблема не только мировоззрения, но и формы. Настала пора проникнуть в художественную сферу метода социалистического реализма, преодолеть эстетический барьер. Для этого чрезвычайно важно изучить жанры, которые являются реальной формой существования искусства, и установить, влияет ли новый метод на жанровые формы литературы. Исследователь резко выступает против всякого рода рассуждений о неизбежности разрушения жанров в нашу эпоху. Вместе с тем он отнюдь не отрицает трансформации жанров, обусловленной рядом обстоятельств.

И, Кузьмичев справедливо указывает на недостаточность одного тематического подхода при изучении литературных явлений. Отрицательно относится он и к широко принятому типу обзора художественной литературы по схеме «поэзия – проза – драматургия». Считая, что эта схема «возникла стихийно, существует «самостийно», без теоретического обоснования», он предлагает вернуться к традиции, освященной именами Аристотеля, Гегеля, Белинского, и делит свою книгу на три части: лирика, эпос, драма. Во «Введении» он подробно обосновывает эту схему анализа литературы, останавливается на некоторых вопросах метода, жанра и стиля, на их соотнесении друг с другом, на освещении всех этих проблем в эстетике и литературоведении. Исследователем подняты важные, во многом дискуссионные вопросы теоретического характера. Не претендуя на их абсолютное разрешение, он будит мысль, заставляет задуматься, а иногда и спорить с ним.

Не останавливаясь в данном случае на большинстве общетеоретических проблем книги, укажем только на то, что мы не согласны с отрицательным отношением автора к обзору литературы по схеме «поэзия – проза- драматургия», хотя и не считаем его единственно возможным. Эти формы литературы объективно существуют, у каждой из них есть свои специфические особенности. Но мы полагаем, что возможно и вполне закономерно исследование литературы и на основе тех принципов, которые приняты в монографии «Жанры русской литературы военных лет». Более того, мы считаем, что выводы, к которым пришел ее автор, имеют значительный интерес.

В литературе Отечественной войны, отмечает И. Кузьмичев, происходит синтез, взаимное проникновение лирического, драматического и эпического начал. Прямым следствием синтеза родовых качеств литературы является бурный жанрообразовательный процесс – не смешение, а дифференциация жанров. «Возрождаются на новой основе давно забытые жанры (баллада, эпическая миниатюра), возвращается к жизни ода, восстанавливается элегический стих, создается, по сути дела, новый лирический жанр – художественная публицистика, или политическая лирика в прозе. Героическая драма вытесняет собою лирические пьесы, комедию, а героическая повесть берет «верх» над романом. Поэмы приобретают эпический Характер».

На трансформацию и образование новых жанров, указывает далее автор, влияют различные факторы, в том числе способы передачи (письменный, декламация или повествование и т. д.), предмет изображения, но «решающим фактором следует назвать методологию художественного мышления, исторически сложившийся метод. Через художественный метод и стиль жанровые формы приводятся в соответствие с эстетическими запросами времени». Внутри социалистического реализма в литературе военных лет складываются публицистический, романтический и реалистический стили, которые обогащают традиционные жанры и способствуют созданию новых. Так, на основе публицистического стиля возрождается ода, с романтическим стилем связано развитие романтической новеллы, героико-патетических драм, некоторых форм поэм, баллад и лирических произведений.

Исследуя судьбу литературных жанров в годы войны, автор приходит к заключению о стилевом и жанровом многообразии и всестороннем развитии литературы периода Великой Отечественной войны, о глубокой и разносторонней связи литературы той эпохи с современностью. Он подчеркивает, что советские писатели глубоко, с невиданным размахом отразили могучее патриотическое движение народа, что литература приобрела в те годы поистине общенародный характер, что социально-классовый анализ характеров в литературе обогатился национально-патриотическими и освободительными идеями.

Не все выводы книги бесспорны (в частности, отнесение художественной публицистики по родовым признакам к лирике, вывод об эпическом характере всех поэм военных лет). Некоторые из них потребуют уточнения или проверки, для чего, возможно, будет необходимо исследование истории отдельных жанров на протяжении более длительных сроков, чем годы войны. Все-таки из монографии не совсем ясно, влияет ли непосредственно художественный метод на жанровые формы и если влияет, то каким образом.

Ратуя за жанровую определенность и стремясь четко определить тот или иной жанр, И. Кузьмичев высказывает много интересных соображений о природе отдельных жанров (например, о специфике очерка и рассказа, о границах между очерком и публицистикой и т. д.). Эти соображения подтверждаются тонкими наблюдениями над произведениями военных лет. Вместе с тем автор понимает диалектически противоречивый процесс развития жанров и в конкретном анализе, как правило, это учитывает. Но в выводах он не всегда гибок и порой забывает о практике наших больших писателей, которые в процессе творчества не очень-то заботились о «чистоте» жанров. В этой связи не лишне вспомнить статью Л. Толстого «Несколько слов по поводу романа «Война и мир», в которой есть такое высказывание: «…в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного произведения, немного выходящего из рамок посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести».

Автором привлечен большой фактический материал. Источниковедческая база монографии включает в себя художественные тексты всех видов и жанров литературы, газеты (в том числе – фронтовые), журналы, архивы, критику тех лет. Такого, широкого и разнообразного материала до сих пор не привлекалось в исследованиях о литературе военного времени. Автор судит о ней, Можно сказать, во всем ее объеме. Судит строго, учитывая не только положительный опыт, но и неудачи, вскрывая причины этих неудач.

Конкретный анализ отдельных жанров и произведений ведется в книге с учетом идейных и стилевых моментов и почти всегда убедителен. Здесь нет возможности отметить все случаи нового, свежего подхода автора к литературе военных лет. Укажем, что при рассмотрении публицистической лирики он верно намечает ее эволюцию от призывно-патриотических стихов к стихам одического характера. В связи с этим уместен и плодотворен экскурс исследователя в историю жанра оды. Жаль только, что этот экскурс ограничивается XVIII веком. Почему бы не сопоставить одический стих военных лет и с одами Маяковского? Правильно замечание автора о том, что «в 1944 – 1945 гг. гражданский накал лирики несколько ослабевает. Это выражается прежде всего в увлечении прославлением личности И. В, Сталина». Лирика военных лет была сильна тем, что ее поэтическое «я» обнимало народное содержание. Проявления культа личности противоречили этому.

В книге И. Кузьмичева по существу впервые исследован рассказ периода войны. Автор устанавливает, что в повороте к реализму рассказ долго отставал от других жанров. Во многих произведениях этого жанра сказывалось лжеромантическое, идеализированное или авантюрно-приключенческое изображение героических подвигов советских людей. В противовес таким произведениям постепенно формировался тип романтической новеллы и подлинно реалистический рассказ. В связи с жанром рассказа И. Кузьмичев интересно ставит вопросы о романтизме, о романтическом стиле и о поэтической идеализации как одном из способов художественного обобщения в литературе военных лет. Однако нам представляется, что разговор об этих важных вопросах ведется на суженной площадке. Для более полного и глубокого освещения их необходимо привлечение других жанров, особенно поэмы.

Дискуссионно положение о культе героя в ряде повестей военных лет. В частности, применительно к «Волоколамскому шоссе» А. Бека, с нашей точки зрения, надо говорить не о культе героя, а о яркой индивидуальности героя и яркой индивидуализации его образа. Здесь, как и еще в нескольких случаях (в критике рассказа В. Катаева «Флаг», рассказов К. Симонова, поэмы А. Прокофьева «Россия»), недостаточно учитываются особенности индивидуального стиля писателя и дает себя знать склонность автора к жестким жанровым регламентациям.

Подчас противоречивы и недостаточно продуманы отдельные формулировки. Памфлет, пишет И. Кузьмичев, является «как бы переходным жанром от публицистики к лирике». Поскольку сама художественная публицистика рассматривается им как лирика в прозе, получается, что памфлет – это переходный жанр от лирики… к лирике. Анализируя повести военных лет, автор явно отдает предпочтение тем произведениям, в центре внимания которых стоят солдаты, солдатская масса. Причем некоторые формулировки заставляют думать, что он упрощает задачу изображения народной войны, сводя ее прежде всего к разработке образа солдата, рядового человека. Вряд ли кто станет спорить с тем, сколь важно изображать народ. Но народ – не только солдаты. В классическом произведении советской литературы «Чапаев» главные герои – командир Чапаев и комиссар Клычков, но это не помешало Фурманову замечательно показать народный характер гражданской войны.

Мы не будем касаться некоторых частных вопросов и деталей, которые нам кажутся неверными или неточными. Не будем говорить и об ошибках и недостатках редакционно-издательского характера, так как по собственному опыту знаем, что печатание монографии или сборника в вузовском издании – дело тяжелое и в значительной степени результат бескорыстного энтузиазма автора (или авторов); недаром вузовские литературоведы горько шутят: «Сами пишем, сами издаем и сами продаем…»

Подводя итоги, надо обратить внимание на другое. Перед нами — серьезное исследование, новое по самому подходу к предмету. Автор сталкивался при этом с огромными трудностями, связанными с неразработанностью и запутанностью теории родов и жанров в современном литературоведении. Изучение истории советской литературы с точки зрения развития отдельных жанров, по существу, только начинается. Учитывая все это, монографию «Жанры русской литературы военных лет» нельзя не оценить как несомненный вклад в советское литературоведение, как смелую, плодотворную попытку поднять неразработанные вопросы и мало изученный материал. Книга эта обладает и чисто литературными достоинствами, написана хорошо, с увлеченностью.

Что касается отмеченных выше отдельных недостатков, то они исправимы, а по поводу спорного и дискуссионного в монографии И. Кузьмичева хочется сказать, несколько перефразируя его же слова: выдвижение спорных и дискуссионных теоретических вопросов может оказаться куда более плодотворным, нежели догматические бесспорные, но по существу безжизненные «установки»…