Новая встреча с Коцюбинским

П. И. Колесник, Коцюбинський – художник слова, Вид. «Наукова думка», Киïв, 1964, 536 стр.

Во многом по-своему П. Колесник прочел всего Коцюбинского, не отделяя его от бурной революционной эпохи, от предшествующего опыта украинской литературы, от мировой культуры, с которыми так прочно связано творчество писателя. Умение видеть мир идей и мир образов как единое целое помогло исследователю обнажить истоки реализма Коцюбинского и устремленность этого реализма к новому методу художественного отражения жизни, к которому неминуемо шла литература.

П. Колесник смотрит на Коцюбинского прежде всего как на художника, мастера образного слова, отражающего жизнь. Он привлекает огромный материал – биографические факты, переписку писателя, его статьи, высказывания; заметки на полях прочитанных книг и т. д. Показывает становление его мировоззрения, путь его идейных поисков, место в общественной борьбе. Но все это в конечном итоге служит введением в художественный мир писателя. М. Коцюбинский – предтеча метода социалистического реализма в украинской литературе. Но как иначе мы можем это доказать, если не путем анализа его принципов эстетического освоения жизни и художественной структуры самих произведений?

П. Колесник отнюдь не распахивает целину. О Коцюбинском написано много, пожалуй больше, чем о ком-либо другом из украинских прозаиков. Художественные поиски Коцюбинского, особенности его творческого метода неизменно привлекали внимание исследователей и мастеров слова. В многочисленных работах советских историков литературы – Л. Иванова, Л. Новиченко, Н. Калениченко, Н. Грицюты, А. Шевы, М. Костенко и других – жизненный и творческий путь писателя освещен довольно основательно.

Предпринятый П. Колесником художественный анализ творчества Коцюбинского в его эволюции и высших достижениях, в связи с общими тенденциями развития современной ему прозы раскрывает плодотворность и огромное значение революционного обновления искусства слова, которое осуществил Коцюбинский. Он пришел в литературу, когда разгорелся острый спор о дальнейших путях ее развития, в котором приняли участие Нечуй-Левицкий, Панас Мирный, Франко. С каждым из этих имен связано определенное направление реализма. П. Колесник показывает, как в пору творческих исканий писателя переплетались эти различные тенденции, определяя и силу и слабость его ранних произведений («Хо», «В путах шайтана», «По-человечески» и др.). Это были не только поиски стиля и метода, но и поиски общественных идеалов, подступов к теме народа и его борьбы. (Автор подробно рассматривает отношение молодого Коцюбинского к народничеству и либеральному культурничеству, к деятельности различных групп мелкобуржуазной интеллигенции.)

П. Колесник читает Коцюбинского тонко и проницательно, и это помогает ему показать становление творческой индивидуальности писателя и найти место в литературном процессе каждому его произведению, которое «обязательно несло с собой что-то завоеванное, что-то новое если не для литературы, то для себя – если не в художественных средствах раскрытия характера героя, то в композиции или в языке» (стр. 43).

«Вопросы литературного ученичества», «Попытка морально-эстетического осмысления героя», «Годы творческих исканий», «Художественное самоопределение» – так уже в названиях разделов работы вырисовывается путь художника к идейности и мастерству. Каждый из этих разделов как бы очерчивает и замыкает определенный период развития и намечает поворот к новому этапу. Перед читателем предстает четкая и выразительная картина формирования художественных принципов, «неуклонного движения всей образной системы писателя от социально-бытового к социально-психологическому рассказу, от описательности к углубленной смысловой и психологической характеристике образа» (стр. 490).

Одним из наиболее важных в работе представляется раздел «Художественное самоопределение», где автор дает общую характеристику художественного метода и стиля Коцюбинского в его отношении к другим художественным направлениям и течениям, в том числе и к течениям модернистским.

Рассказами «Дорогой ценой», «Куколка», «На камне», «Поединок», «Цвет яблони», написанными в 1901 – 1902 годах, начинается период творческой зрелости писателя. Правда, настоящий триумф Коцюбинского-художника пришел позже, когда были написаны «Fata morgana» и другие произведения о революции 1905 года, но уже в этих рассказах вполне определилась индивидуальная художественная манера Коцюбинского.

Писатель обращал внимание на все, что было связано с поисками психологического углубления характеров. Он не однажды писал о том интересе, который испытывал к новейшим течениям зарубежной литературы. «Были здесь и реалисты, особенно в ранний период творчества (Гарборг, Стриндберг, Гамсун, Вид, Шницлер, Верга), – говорит П. Колесник, – были и бунтари-романтики (Ибсен), были и ярко выраженные мистики (Метерлинк). Почти все они в той или иной мере были затронуты волной декаданса. Но это были одновременно проницательные художники – психологи и тонкие стилисты» (стр. 142).

Коцюбинский твердо знал свое место в общественно-политической жизни и в литературе, и его идейно-эстетическая позиция была иной, чем у этих писателей. «…Не бойся, что я пойду дальше реализма, дальше Мопассана, – писал он в письме к жене, – как-никак, а мне кажется, что я имею здоровый вкус и знаю границы реализма». Действительно, углубляя реализм, писатель никогда не переступал его границы, – в этом убеждает нас его творчество.

Хотелось бы остановиться на особенностях и приемах идейно-художественного анализа в книге П. Колесника. Он умеет схватить полноту и сохранить единство всех многочисленных факторов, определяющих идейный стержень и стилевую структуру произведения: исторических, общественно-политических, эстетических, психологических и др. Улавливая внутреннее взаимодействие всех элементов, он избегает механического пристегивания формы к содержанию, показывает слитность, неотделимость идейных и художественных поисков писателя. От мельчайшей клеточки образа исследователь переходит к широким идейным обобщениям, и наоборот. Особенно важно, что П. Колесник тонко чувствует индивидуальность писателя, его общественную и художническую «настроенность» на том или ином этапе творчества. Он воспринимает писателя – и это очень существенно! – и как человека со своим собственным характером, темпераментом, вкусами, своей «внутренней организацией». Разве вне этих «обстоятельств» можно читать и понимать Коцюбинского-лирика, тонкого психолога, создавшего не превзойденные по точности психологического рисунка, по богатству внутреннего выражения шедевры, такие, как «Intermezzo» или «Цвет яблони»? »

Тщательность и точность анализа помогают создать полную и яркую картину стилевого мастерства художника в развитии. Читатель видит, как в прозе Коцюбинского постепенно утверждались приемы углубленного психологизма, усиливалась роль авторских оценок, хотя они никогда не «навязывались» читателю.

П. Колесник характеризует различные формы повествования, введенные писателем в украинскую прозу: «несобственно прямая речь», «соединение в диалог двух монологов», «подключение персонажей к внутренней авторской речи», «объективное повествование с применением монологического принципа в изложении основного материала» и т. д. Исследователь останавливается и на причинах творческих неудач Коцюбинского («Под минаретами» и др.), не просто констатируя, а объясняя и мотивируя их.

Как уже сказано, П. Колесник «нашел место» каждому произведению в творческой эволюции художника. Однако не всем им «повезло» в одинаковой мере. Наилучшее впечатление оставляет анализ рассказов «Хо», «Куколка», «Цвет яблони», «Тени забытых предков», «Подарок на именины», «Persona grata». Автор нашел необходимый ключ к таким произведениям, как «Смех», вторая часть «Fata morgana», однако не сумел найти его к рассказам «Он идет», «На камне», «Лошади не виноваты». Здесь ощущается некоторое однообразие методов анализа («от замысла к воплощению»). Описание художественных приемов «никуда не ведет». Вообще эти произведения следовало бы разобрать подробнее, может быть за счет менее значительных вещей («Как мы ездили в Криницу», рассказов для детей и др.).

В отдельных разделах книги заметна растянутость, порой многословие. Иногда автор повторяется, возвращается к изложенному ранее без видимой необходимости. Можно спорить с ним и по отдельным принципиальным вопросам, например по поводу оценки цикла «На острове», вытекаемой из сопоставления его со «Сказками об Италии» Горького.

Читатель книги П. Колесника, несомненно, обратит внимание на обширный заключительный раздел «В мире идей и образов», где автор специально останавливается на многих интереснейших вопросах творческого процесса. Собственно, на протяжении всей книги автор удерживает нас в этом мире, в мастерской большого художника слова, где рождается прекрасное. Здесь эти выводы и наблюдения как бы сведены воедино: речь идет о творческом процессе, «как его понимал Коцюбинский и как он фактически осуществлялся им». Круг затронутых вопросов определяется особенностями стиля писателя, главные из которых – «преимущественное внимание к психологическому раскрытию образов и характеров; перенесение конфликта, лежащего в основе сюжета, во внутренний мир человека, через который, как бы с помощью магической лампы, освещается окружающая человека действительность; отрицание описания как самоцели и преобразование его в средство психологической характеристики героя; могучая волна лиризма, которая охватывает все произведение, неся в себе авторскую оценку фактов и явлений действительности; склонность к музыкальности и ритмичности не только в повествовательной речи, но и во всей композиции произведения» (стр. 424 – 425).

Движение формы есть движение содержания – этот общий принцип применяется исследователем с «поправкой на индивидуальность», однако неукоснительно. Автор подчеркивает, что «художественное самоопределение Коцюбинского началось тогда, когда он преодолел противоречие своего творчества, когда в нем достигли полной гармонии «содержание» и «форма» (стр. 424). Поэтому в ряду вопросов о мастерстве главное место занимает вопрос об идейности, о правде жизни, составляющей душу реализма.

Знакомясь с книгой П. Колесника, думаешь о том, что многие украинские писатели – Леся Украинка, Панас Мирный, Нечуй-Левицкий, Кобылянская, Стефаник – пока еще ожидают тщательного исследования прежде всего как художники слова – исследования, отвечающего духу времени, высокому уровню эстетического анализа, к которому подошло наше литературоведение. И хочется верить, что за книгой «Коцюбинский – художник слова» последуют столь же обстоятельные работы об эстетических, художественных принципах других наших классиков.

г. Киев