Новая книга по зарубежной литературе ХІХ века

Считая задачей нашего журнала широкое обсуждение, учебников и учебных пособий, мы помещаем ниже отзывы Т. Ванооской и М. Шаповаловой о вышедшем недавно учебнике для педагогических институтов М. Е. Елизаровой, С. П. Гиждеу, Б. И. Колесникова и М. П. Михальской – «История зарубежной литературы XIX века» (Учпедгиз М. 1957, 575 стр.)

Недавно наша высшая школа получила еще один новый; учебник по истории зарубежной литературы XIX века Елизаровой, Гиждеу, Колесникова и Михальской. Своими сильными и своими слабыми сторонами этот учебник в известной мере отражает общее состояние преподавания зарубежной литературы в наших вузах.

Долгое время в педагогической работе вузовских кафедр истории зарубежных литератур господствовал своеобразный «европоцентристский» принцип, согласно которому вся история литературы XIX столетия сводилась исключительно к явлениям французской, немецкой и английской литератур. Изучение итальянской и испанской литератур заканчивалось XVII веком. Знакомство с американской литературой обычно начиналось лишь в курсе XX века, а литературы стран Восточной Европы, давшие миру Мицкевича, Петефи, Гавличка-Боровского, не упоминались вовсе.

Такое построение курса создавало у студенчества не только одностороннее, значительно обедненное, но по существу неправильное представление об историко-литературном процессе.

В последние годы в практике вузовской работы произошли заметные перемены и возникли новые, более широкие и научно-объективные программы общих курсов. В свете этих перемен кафедры западноевропейских литератур стали называться кафедрами зарубежных литератур, и перед их научно-педагогическими коллективами встали новые, ответственные и сложные задачи.

Введение новых разделов в систему вузовского историко-литературного образования потребовало проведения большой научно-исследовательской, учебно-методической, издательской работы. Появились новые переводы классиков польской, чешской, болгарской и других литератур, статьи и исследования, значительно обогатившие наши представления о литературе славянских стран и их значении в развитии мировой культуры. Появились и новые учебные пособия.

Эти интересы и устремления, наметившиеся в послевоенные годы в советской литературоведческой науке и непосредственно связанной с нею вузовской практике, нашли отражение в рецензируемом учебнике.

Опираясь на опыт, уже накопленный высшей школой, авторы учебника развернули в своей книге довольно широкую картину европейской и американской литературной жизни на протяжении длительного периода – от Великой французской революции до Парижской Коммуны.

Раздел, посвященный изучению романтического движения, обогатился (по сравнению со старыми программами) главами об американском и польском романтизме. Картина развития революционной поэзии 1840-х годов стала значительно ярче благодаря включению венгерской литературы. История критического реализма на Западе второй половины XIX века обычно завершалась в общем курсе творчеством Флобера. Вопросы кризиса буржуазного искусства занимали в этом разделе центральное место.

Введение прогрессивной американской литературы (Бичер-Стоу, Уолт Уитмен) и творчества болгарских и чешских критических реалистов не только раздвинуло вширь границы курса, но и значительно обогатило и обновило его научную концепцию.

Однако как и в вузовской практике, так и в рецензируемом учебнике перестройка курса истории зарубежных литератур осуществляется еще с некоторой робостью и недостаточной профессиональной зрелостью. Далеко не все продумано здесь в отношении отбора материала. Остается, например, неясным, почему в разделе «Романтизм» ничего не сказано, хотя бы в самой общей форме, об итальянском романтизме, о выдающихся чешских романтиках, почему знакомство со славянской литературой второй половины XIX века ограничено болгарскими и чешскими классиками, а о польской литературе после Мицкевича уже более не упоминается. В главах о болгарском и чешском реализме некоторые значительные явления и имена совсем забыты, зато о других говорится с обилием необязательных подробностей. Нельзя, например, согласиться с тем, что крупнейшему чешскому политическому поэту XIX века Карелу Гавличку-Боровскому в учебнике отведены всего две строчки, а о Кареле Сабине читатель учебника узнает только, что это был «автор первых в чешской литературе социальных романов» (стр. 553). Даже названия его произведений не сообщаются читателю. Однако без учета и правильной научной оценки наследия этих писателей центральная идея всей главы об исторических и социальных истоках чешского критического реализма, о его связи с национально-освободительной борьбой и революционным движением рабочего класса остается совершенно недостаточно аргументированной.

Лучше других удалась авторам небольшая глава о Божене Немцовой, в основу которой положена известная статья Ю. Фучика «Божена Немцова борющаяся». Исходя из мысли Фучика о том, что основоположница новой чешской литературы приблизилась в своем идейном развитии к научному коммунизму, хотя и не сумела перешагнуть через его порог, авторы учебника построили конкретный анализ произведений Немцовой. Вызывает, однако, удивление, что лучшее и самое известное произведение писательницы – повесть «Бабушка» с ее глубоко поэтическим образом доброй и мудрой старой крестьянки – совсем не освещена на страницах учебника.

Одним из несомненных достижений авторского коллектива является стремление показать живую связь зарубежных литератур с передовой русской культурой.