Новая книга о Твардовском

В. Дементьев, Александр Твардовский, «Советская Россия», М. 1976, 173 стр.

За последние годы появилось множество работ о Твардовском: это чаще всего воспоминания о встречах с поэтом, публикации его переписки с друзьями, товарищами или начинающими литераторами, обращавшимися к нашему крупнейшему художнику за советом. Среди многих интересных публикаций и воспоминаний отмечу, например, написанное К. Симоновым, А. Кондратовичем, Л. Кудреватых.

Все эти материалы обогащают наше представление о личности поэта, его вкусах, пристрастиях. Они освещают и почти неизвестные страницы биографии Твардовского – его жизнь под кровом отчего дома, отношения в семье.

Конечно же, такие сведения интересны и сами по себе, но не только: то, с чем мы знакомимся по публикациям переписки поэта или воспоминаний о нем, позволяет углубить понимание творчества А. Твардовского, увидеть его черточки, ускользнувшие от нашего внимания прежде.

В недавно опубликованной книге В. Дементьева «Александр Твардовский» привлекает богатство подобного материала.

Критик щедро вводит в обиход многочисленные и разнообразные документы, среди которых особенно интересны биографические. Они часто добывались автором книги из первых рук: он побывал в тех местах, где поэт провел детство и юность, беседовал и переписывался с родными Твардовского. Так, много важного почерпнул В. Дементьев из своей переписки с братом поэта – Константином Трифоновичем, который рассказал ему о черточках народного «быта и обихода», близких поэту всю его жизнь, о любви А. Твардовского к людям труда – хлеборобам, кузнецам, печникам… Критик – со слов очевидца – рассказывает о жизни и облике матери поэта, о свойственной ей отзывчивости к красоте – природы, искусства, переживаний. Эти строки позволяют более глубоко и живо прочувствовать стихотворения, которые посвятил своей матери сам поэт.

Задумав основательно оснастить анализ творчества поэта документами, В. Дементьев взял на себя и такой немалый труд, как – номер за номером – перелистать страницы фронтовых газет, главным образом «Красноармейской правды», где почти все военное время работал Твардовский. Критик привел много интересных выдержек из этой газеты.

Но интерес книги В. Дементьева составляет не только собранный в ней богатый мемуарный материал. В ней выдвигается определенная концепция творчества Твардовского: ее обоснованию во многом и служат документы, воспоминания и т. п.

В чем же состоит эта концепция, чем она обогащает изучение творчества поэта? Исследователь подчеркивает тезис, – а он давно и прочно утвердился в нашей науке, – о коренных связях написанного поэтом с крупнейшими, исторически переломными событиями в жизни народа. Но не ограничивается этим. В. Дементьев внимательно, любовно характеризует также лично-биографическую среду Твардовского, его «малую родину», тоже оставившую неизгладимый след в его художественном сознании и творчестве. Подобная синтетичность подхода к созданному поэтом и составляет новое, плодотворное в работе В. Дементьева. Наиболее удачны с этой точки зрения главы о поэме «За далью – даль». На ее страницах – показывает критик – лежит отсвет разных исторических далей, и вместе с тем лирический герой поэмы, чья личность сформировалась под многообразным и сложным воздействием истории, впитал в свою душу дорогие для него воспоминания детства и юности, сохранил признательную любовь к трудовому сельскому люду, уважение к трудной, но отрадной для крестьянина работе хлебороба или кузнеца. Так, например, восхищаясь «батюшкой Уралом», ковавшим военную мощь нашей армии в годы Великой Отечественной войны, поэт, подчиняясь внутренней необходимости, вспоминает о старой деревенской кузнице родного Загорья, слышит и ее далекий, почти заглохший звон в «грохоте вселенском» первой кузницы страны.

Исследуя конкретный историзм поэмы «За далью – даль», В. Дементьев останавливает пристальное внимание на идее ответственности человека перед самим собой и перед другими, подчеркивает, что это качество составляет «важнейшую особенность» характера лирического героя поэмы «За далью – даль» (стр. 157). Конечно, на нее обратили внимание читатели и критики еще в годы написания поэмы, но именно в последние, 70-е годы она стала особенно значимой и характерной для общественного сознания современников. Закономерно и то, что большое место В. Дементьев отвел в своем анализе поэмы «За далью – даль» глубокой совестливости героя (речь об анализе глав «Литературный разговор», «Друг детства», «Так это было»). И в более раннюю пору Твардовский подчеркивал в своих героях это ценнейшее нравственное качество, как-то не замеченное нами раньше. Например, в стихотворении «Шофер Артюх» привлекают слова, произнесенные героем в момент внезапной вражеской атаки:

Где ж искать героя? –

Надо самому.

Они обычно трактовались как утверждение Твардовским определенной эстетики героического подвига, лишенного фразерства и даже романтических красок. Рядом с этим, неустаревшим, конечно, значением теперь заметно и другое – обостренная совестливость героя. Он кидается в бой первым, не считая возможным ждать, когда кто-то другой пойдет под пули…

Правильная, обогащенная точка зрения автора книги последовательно проявилась в анализе центральных глав «За далью – даль». Ее по-своему подытоживают такие слова критика: поэт чувствует, что «непомерно-огромная земная твердь, земная ширь вошла в его внутренний мир, стала как бы собственным, сугубо «личным» достоянием. Давным-давно, в иную историческую эпоху, вся земля, принадлежавшая деду (деду поэта. – Е. Л.) Гордею Васильевичу, «умещалась под полом его солдатской хаты. Позднее отцу Трифону Гордеевичу «отрезок» в десять десятин казался немалым богатством… И вот теперь солдатский внук и крестьянский сын с полным правом может сказать о себе: вся страна, от края и до края, «вся – моя, моя, моя!» (стр. 153 – 154).

Однако, к сожалению, не вся книга В. Дементьева написана с таких позиций – когда видна и большая родина поэта, и отчий край, их слитное влияние на творчество Твардовского. Не так уж редко главное свое внимание исследователь обращает только на связь произведений поэта с его «малой родиной», Смоленщиной. Особенно чувствуется пристрастное внимание критика к «смоленским» особенностям Василия Теркина. Известные слова героя:

Мне не надо, братцы, ордена,

Мне слава не нужна,

А нужна, больна мне родина,

Родная сторона, –

критик толкует так, как будто «родная сторона» – это для Теркина только смоленские края. Но, конечно, герою нужна и «больна» и большая родина, ведь иначе не стал бы он близок миллионам бойцов, не получал бы поэт писем из самых различных городов России от тех, кто навсегда принял в свое сердце Василия Теркина. Следует взять в расчет и то, что, будь Теркин только смолянином, не стал бы поэт придавать его образу обобщенного характера, – о чем, кстати, верно и интересно говорит в другом месте книги В. Дементьев.

Вероятно, опасаясь перегрузить поэму своими личными горестями («мать, отец, родные сестры у меня за той чертой»), поэт позволил себе совсем немного отступлений, насыщенных этими переживаниями. Будь их, таких отступлений, больше, они могли бы вступить в противоречие с общим замыслом поэмы и типом ее обобщенного героя.

Как в анализе «Василия Теркина», так и в своих опорных высказываниях, В. Дементьев порой сужает почву и значение творчества Твардовского. «Потрясение при виде «жестоко и дико поломанной жизни» на Смоленщине, – говорит критик, – оказалось тем значительнее по своим последствиям, что в философских, общественных, нравственно-эстетических взглядах Твардовского его родная полоса, его «личная родина» играла, можно сказать, заглавную роль» (стр. 22). Но разве сам текст поэмы «Василий Теркин» и записные книжки поэта не свидетельствуют о мощном влиянии, которое оказало на их автора постоянное – общение с бойцами (независимо от их родного края), постижение народного характера? «Я, – пишет Твардовский, – был восхищен их душевной красотой, скромностью, высокой политической сознательностью, готовностью прибегать к юмору, когда речь заходит о самых тяжких испытаниях…» (Ответ читателям «Василия Теркина»).

Выдвинув по преимуществу значение «родной полосы» Твардовского для понимания его творчества, для его философского и нравственного содержания, В. Дементьев ищет исток поэтического стиля художника тоже главным образом здесь, на этой полосе: «Неисчерпаемый запас народных примет, присказок, пословиц, поговорок», – словом, весь строй поэтической лексики и синтаксиса творчества Твардовского, как это можно понять у В. Дементьева, – «отсюда же, с отцовского подворья» (стр. 22). Но ведь и сам Твардовский, и почти все критики, писавшие о нем, отмечали и такой могучий источник, давший поэту «неисчерпаемый запас народных примет, присказок, пословиц, поговорок», как народно-поэтические (в особенности сказочные) традиции, как традиции Некрасова, а в 50 – 60-е годы – Пушкина…

Стремясь к новому прочтению творчества Твардовского, В. Дементьев почему-то обошел «Страну Муравию» (ей уделено лишь несколько фраз). Не говоря уж о том, что монография о любом писателе основывается на его творчестве целиком, а не выборочно, – автор лишил себя возможности убедиться, что главный герой поэмы, Никита Моргунок, открыт, хоть он и земляк поэта, различным влияниям жизни, развернут как широкообобщенный образ. Моргунок – если хорошо вглядеться в этот характер – обнаружит свое тесное родство с Василием Теркиным. Несмотря на духовные противоречия, смятение, сложность развития, Моргунок – это во многом народный тип, труженик, близкий земле, природе, для которого работа – первейшее дело жизни. Как тип народного героя его отличает нравственное здоровье и непоказная готовность помочь тем, кому плохо. Такой характер мог сложиться под влиянием многих и разных исторических сил, – в чем-то и родного села Моргунка, его чад и домочадцев…

К воздействию биографии на творчество писателя критики обращались давно. Известна школа Сент-Бёва, чьи идеи развил Г. Брандес, которая понимала художественное произведение исключительно как выражение личности писателя, его биографических особенностей. Уже давно отвергнута эта узкая историко-биографическая методология. Но, как это бывает, споря с ней, мы порой впадали в иную крайность – уделяли недостаточное внимание воздействию на творчество художника его личности, его «малой родины». В последнее время появляются работы, где достаточно полно освещена и эта важная сторона жизни писателя, небезразличная для его художественного мира. К числу таких книг относится, например, работа В. Шошина «Поэзия романтического подвига» (это- книга о Н. Тихонове).

Труд В. Дементьева с этой точки зрения – противоречив, Но лучшими своими страницами он ратует за богатую методологию литературоведческих исследований.