Новая книга о Расуле Гамзатове

Сиражутдин Хайбуллаев, Наследие и открытия. Махачкала, Дагестанское книжное изд-во, 1983, 192 с.

Писать о Расуле Гамзатове критику, литературоведу трудно. Трудно, во-первых, потому, что поэзия его – явление динамичное, постоянно изменяющееся, обновляющееся, и то, что написано о нем вчера, нередко завтра выглядит устаревшим или, во всяком случае,

неполным. Как это бывает с писателями широко признанными, «имя, полученное им при рождении и служившее ему всю жизнь для подписи, обозначает некую общественную величину и уже отделилось от личности»… Эти слова сказаны М. Фришем не о Расуле Гамзатове. Но они точны по отношению к нему, и в этом вторая трудность.

И в-третьих, наконец, из-за многообразия, многоцветий художественной палитры поэта. Попробуй-ка ее «расшифровать»!

С тем большим интересом раскрываешь новую книгу о Гамзатове – монографию дагестанского ученого Сиражутдина Хайбуллаева «Наследие и Открытия», выпущенную к 60-летию поэта.

Название книги не обманывает. Автор внимательно исследует ту почву, на которой возросло дарование Гамзатова. Он много и справедливо говорит о фольклорных, народных началах его поэзии. Дает сжатый набросок творчества писателей и певцов Аварии XVIII – XIX веков, уделяя особое внимание Махмуду, справедливо отмечая не прямую, но крепкую связь поэзии Расула с его наследием.

По сравнению с авторами предыдущих, по-своему оригинальных и интересных работ о поэте, вышедших на русском языке (В. Огнева, Л. Антопольского, К. Султанова), у С. Хайбуллаева есть одно неоценимое преимущество: возможность читать поэзию Гамзатова в оригинале, судить о ее значении по подлинникам. Это придает многим его суждениям и оценкам особую доказательность.

Наиболее удачными разделами книги кажутся мне первые две главы: «В русле устно-поэтических традиций» и «Творческое освоение литературного наследия», а также примыкающая к ним третья – «Эстафета поэтического подвига». В них немало ценных наблюдений, касающихся сложной диалектической связи творчества Гамзатова с фольклором в различные периоды поэтической работы: естественная приближенность к песне в ранние годы; преодоление фольклоризма и поиски нового стихового лада; возвращение – на новом витке – к народным образцам: сказаниям, легендам, притчам в годы зрелости.

Убедительны суждения исследователя о таких монументальных произведениях Гамзатоза, как «Сказание о Хочбаре», его трактовка этой поэмы, как и наблюдения над жанрами миниатюры: надписями, четверостишиями, эпиграммами.

Особая глава «Нравственные и профессиональные уроки отца» посвящена связям и преемственности поэзии Гамзатова и «отца его по крови и духовного» – народного поэта Дагестана Гамзата Цадасы. Много места уделяет автор сатире Цадасы, показывает, как опыт ее откликнулся в, казалось бы, чисто лирической поэзии Расула. На примере двух поэм – «Сказание о чабане» Цадасы и «Год моего рождения» Гамзатова – раскрываются отличия их мировосприятия, стиля, поэтических средств.

Заметное место занимают в книге детальные, со знанием предмета сделанные наблюдения над широко бытующими в мировой художественной практике, но новыми для дагестанской литературы жанрами элегии и сонета, введенными Гамзатовым в аварский стих, мастерством и новаторством поэта в данной сфере.

«Таким образом, – делает вывод С. Хайбуллаев, – в творческой практике Расула Гамзатова значительным процессом является продолжение, развитие, обновление национальных традиций в области поэтических форм и наряду с этим использование достижений общелитературного мирового процесса для обогащения национальной поэтической культуры…» (стр. 159).

Композиция исследования построена так, что естественно ведет читателя от первых, ранних произведений поэта к созданным в последние годы («Остров женщин»), она подчинена единой цели; показать мужание и взлет поэзии Гамзатова на протяжении десятилетий, расширение ее идейных границ, обогащение художественных возможностей.

Выскажу и несколько критических замечаний. Нередко суждения исследователя слишком логически жестки. Он пишет, например, о созданных по мотивам фольклора сказаниях Расула Гамзатова: «Поэт снова и снова возвращается к известным темам, сюжетам, образам. Неужели только с надеждой, чтобы силой своего поэтического таланта придать им более глубокую эмоциональную и художественную силу и заряд? Но не эта главная цель его легенд и преданий, поэту важнее упрочить основы нравственности современного поколения дагестанцев, укоренить в жизнь моральные нормы, не теряющие своей ценности и в век научно-технической информации» (стр. 24). Оставим в стороне стилистику автора. Категоричность – вот что настораживает. Дело поэзии далеко не так прямолинейно. Поэзия – не заданность. Она свободнее, прихотливей в выборе путей, не побоимся сказать – таинственней (слово, кстати сказать, любимое и воспетое Гамзатовым). Не все в ней объяснимо одной лежащей на виду логикой.

Почему обращались в своем творчестве к народным источникам Ованес Туманян, Ян Райнис, Леся Украинка? Потому же, что и в век НТР» обращается Гамзатов. Это их кровное, первооснова их ‘ духовного бытия, без этого их нет как художников. А ставятся ли задачи заранее или складываются уже в ходе работы, над листом бумаги, – определить не просто, Ибо в каждом случае дело идет по-разному. Все здесь главное для художника, все неразъединимо.

Отводя много места анализу идейно-тематических особенностей и достоинств произведений Гамзатова в этом плане, С. Хайбуллаев недостаточно, на мой взгляд, уделяет внимания художественным свойствам творчества поэта: его манере видеть мир и образно мыслить, кругу его излюбленных и постоянно обновляемых метафор.

Нельзя сказать, что в исследовании речь об этом не ведется. Есть даже отдельная глава «Поиски новых средств поэтической выразительности» с разбором ритмических особенностей гамзатовского стиха, его инструментовки, преемственности песенных приемов (параллель, единоначатие, повтор). Но она как бы сама по себе, автономна.

И в заключение. Я отдаю себе отчет в том, что пишу отзыв не на беллетристическое произведение, повесть или роман. У жанра критической монографии – свой язык и свои законы. Он строже, «умственнее». Но и его каноны – не догма, и в последние годы – это легко прослеживается – они заметно обновлены, обогащены художественно.

Книге С. Хайбуллаева, автора, стоящего к предмету исследования вплотную, без средостений подстрочника или поэтического перевода, недостает живости изложения, личных впечатлений о поэте, личностного отношения к его творчеству. Монографии ведь пишутся не только для читателя-ученого.

Вернусь к сказанному вначале: писать о Гамзатове трудно! Критические замечания не должны заслонять того факта, что написана еще одна серьезная книга о поэте и она говорит о его творческом пути во всей протяженности, вплоть до нынешних дней, свободно входит в его творческий мир без посредства перевода, приносит новые о нем сведения.

г. Пятигорск