Незаменимая библиотека
«Мастерство перевода», сб. 9-й, «Советский писатель», М. 1973, 527 стр.
Вышел в свет девятый сборник «Мастерство перевода». Несмотря на большие и неравномерные промежутки между очередными томами, постоянные читатели воспринимают это издание как периодическое и рассматривают появившиеся книги как выпуски единой библиотеки, незаменимой для практиков и теоретиков художественного перевода, литературоведов, лингвистов, лексикографов. Издание отмечено высоким профессионализмом и свободно от цеховой узости. Перевод рассматривается в нем в связи с историей взаимовлияния литератур и – шире – культур разных народов; публикуемым работам присуща литературоведческая и языковедческая основательность, глубина и тонкость интерпретации текстов, творческое неравнодушие.
Редколлегия стремится обсуждать наиболее современные проблемы перевода и уделяет немало внимания наследию его выдающихся теоретиков и практиков. Последний сборник продолжает эту плодотворную традицию сочетания актуальности с историзмом. Многое из того, что опубликовано на страницах сборников, представляет собой фрагменты будущего обобщающего труда по истории перевода. Это не случайно. В статье покойного ленинградского филолога В. Шора «Как писать историю перевода?» дается обзор работ, настоятельно подчеркивающих необходимость создания такой истории, и заманчиво очерчиваются ее контуры. Начиная с рецензируемого выпуска, в сборнике выделен раздел «К истории перевода». Редколлегия предпосылает ему введение, в котором с полным основанием говорится, что для создания этой истории уже есть необходимые предпосылки. Есть у рецензируемого издания еще одна особенность: сложные проблемы освещаются на его страницах живо, увлекательно, ярко.
Сборник открывается редакционной статьей «Советская многонациональная», посвященной юбилею образования СССР.
«Впервые в истории! – так можно охарактеризовать и сложившуюся на протяжении этого пятидесятилетия советскую многонациональную социалистическую культуру, наследницу всего достояния цивилизации, качественно новую ступень в мировом процессе культурного развития. Многонациональным и единым явлением выступает и советская литература». Этот бесспорный тезис подтверждается на многих примерах, взятых из истории и современной практики советского художественного перевода. Вот всего лишь две содержащиеся в нем очень важные фактические справки: «Едва ли не 70 процентов всех книг, издаваемых в СССР, – переводные». Или: «…За последние десять лет теоретические работы в области перевода художественной литературы были опубликованы у нас на 33 языках, включая такие младописьменные, как кумыкский, удмуртский, эрзя-мордовский, чеченский и др.».
Кратко и точно охарактеризованы в редакционной статье этапы истории художественного перевода в нашей стране, названы имена его корифеев, очерчен их вклад в сокровищницу советской литературы, обозначены некоторые узловые вопросы теории и практики советского художественного перевода – словом, в ней говорится о весьма значительных достижениях, но отмечаются также и еще не решенные проблемы, например: «…Значительная часть огромного потока переводной литературы все же… не получает критического анализа… в такой атмосфере привольно ремесленничеству, а то и прямой халтуре». В чем же видит редакционная коллегия «Мастерства перевода» выход из этой беды? В том, что необходимо создать специальный журнал по вопросам переводной литературы.
Пожелание благое, но недостаточное. Гораздо важнее, чтобы вопросов перевода не обходили уже существующие литературно-художественные и критико-библиографические издания, а также остальная периодика, информирующая читателя о литературных новинках. Между тем в рецензиях на переводные произведения либо не говорится о качестве перевода, либо они ограничиваются предельно краткой, не подтвержденной никакими доказательствами оценкой.
Специального разговора заслуживает раздел «Библиография». Научная книга, в которой есть справочный аппарат, достигает цели несравненно быстрее в определенной области деятельности, чем такая же работа без аппарата.
В сборниках «Мастерство перевода» небольшой аппарат присутствует – это библиография работ по переводу1. Радует ее объем – тридцать одна страница петитом – сотни названий! Наглядно видно, какой широкий размах приобрело изучение проблем художественного перевода в нашей стране: в СССР работ о переводе выходит больше, чем в каждой другой стране и даже в десятках других стран, вместе взятых. Привлекает широта тематики: от книг и статей по теории до рецензий на отдельные издания и реплик по частным поводам практики. Впечатляет география: здесь отражены публикации, появившиеся во всех союзных и многих автономных республиках Советского Союза и двадцати одной зарубежной стране.
Публикация международной библиографии – одна из причин все увеличивающегося количества заказов на «Мастерство перевода» из-за рубежа. Непериодические и периодические издания, посвященные художественному переводу, выходят во многих странах, однако международная печатная библиография по проблемам перевода, насколько мне известно, издается только у нас.
Сколь ни широк, однако, этот библиографический обзор – его возможности не исчерпаны. Проблемами перевода занимаются не только в тех странах, которые вошли в данный указатель, но еще и в Японии, некоторых развивающихся странах Азии и Африки, кое-где в Латинской Америке. К тому же указатель охватывает работы лишь 1968 – 1969 годов. Отставание немалое. Расширить географию и сократить разрыв между появлением работы по переводу и ее библиографического описания – дело не простое, но посильное для коллектива энтузиастов, чьими стараниями существует это издание.
Библиографический указатель наводит и на некоторые другие размышления. Разве не заинтересуют специалистов такие работы, как, например, статьи, появившиеся в печати Узбекистана, Латвии, Эстонии, Азербайджана, Киргизии, Удмуртии в связи с 200-летием со дня рождения Крылова? Тем более что, как видно из описания, это не просто информация, приуроченная к юбилею, но и отражение творческих споров.
А разве не привлекут внимание такие, скажем, зарубежные работы, как «Основы критики переводов» К. Рейсса (1968), опубликованная в журнале «Лебенде шпрахен» (ГДР), или «Перевод и общество» К. Дедециуса («Нойе дойче хефте», ФРГ)? В Бельгии на страницах «Ревю де лянг вивант» появилась работа Ж. Симона о переводах, где заголовок – крылатое слово: «Переводчики предатели». Не любопытно ли узнать, что нового можно сказать в наше время в доказательство столь избитого и давно отвергнутого афоризма?! А как привлекают заголовки таких работ, как вышедшая в Венгрии «А. Ахматова на венгерском языке», в Голландии «Куайн о наблюдательности и переводе», и многих других!
Сборники «Мастерство перевода» делают те, кто посвятил себя устранению языковых барьеров, кто прокладывает путь от иноязычного автора к читателю-соотечественнику. Но переводчики – тоже читатели. Специальной литературы не в последнюю очередь. Однако сапожник без сапог. Те, кто трудится над этим изданием, видимо, не задумались, как облегчить читателям знакомство с иноязычными публикациями.
Невозможно, разумеется, на страницах сборников рассказать даже о малой части работ, описанных в библиографическом разделе. Ввести же раздел «Обзоры, рецензии, аннотации» – задача трудная, но разрешимая. Такие попытки предпринимались в минувшие годы (статьи И. Ревзина о книге чешского ученого И. Левого «Искусство перевода», А. Федорова о книге француза Жоржа Мунена «Теоретические проблемы перевода», обзор Ю. Эльперина, посвященный западногерманскому журналу «Юберзецер», и некоторые другие обзоры и рецензии в прежних сборниках), однако не систематически. Какими интересными могут быть материалы такого рода, свидетельствует, например, убедительная, страстно написанная рецензия М. Лорие на сборник «Редактор и перевод» 2, где освещены многие, далеко еще не решенные вопросы редактирования переводных книг. Начинания эти необходимо продолжить,
Еще одно пожелание к указателю. Материалы, ранее опубликованные в выпусках «Мастерства перевода», регистрируются в библиографическом отделе более поздних сборников на тех же правах, что и все прочие публикации. Это закономерно, но недостаточно. Предположим, что в сборнике 1968 года нас заинтересуют статьи, связанные с переводом Диккенса на русский язык: полемическая работа И. Катарского о 30-томном собрании сочинений Диккенса и – в том же сборнике – опубликованная посмертно рецензия В. Топер на рукопись перевода «Холодного дома». Захочется узнать, обращались ли к Диккенсу и другие выпуски. Если имя писателя не вынесено в заголовок статьи, как, например, в работе И. Катарского, придется перелистать все девять сборников, чтобы найти ответ на этот вопрос. То же самое относится не только к переводимому автору, но и к конкретной проблеме, скажем: «просторечие», «перевод фразеологизмов», «архаизация» и т. д. Думается, что настал момент включить в издание предметный указатель, расписать в нем уже вышедшие статьи, а затем неукоснительно его продолжать.
Исследованиями в области научной информации доказано, что работа по той или иной специальности, не отраженная в соответствующих указателях, не входит в научный обиход и забывается так быстро, как будто ее вовсе не было! Редколлегии «Мастерства перевода» следовало бы подумать о кпд своих публикаций, а значит, и о предметном указателе.
Когда разговариваешь с читателями-непрофессионалами, а таких большинство, часто видишь, что переводное произведение представляется им как бы изначально существовавшим в той форме, в какой они с ним познакомились. Читатели, а иногда и рецензенты не задумываются над тем, что посредником между оригиналом и переводом был переводчик, не знают, чем они ему обязаны, если перевод удачен, чего он их лишил, если перевод неудачен.
Существуют, однако, не только читатели-непрофессионалы, но и «переводчики»-непрофессионалы. Имя же им – легион. Этим «переводчикам» представляется, что достаточно знать немножко язык оригинала, – а в том, что они знают родной, у них вообще не возникает сомнений, – и можно браться за труднейшее дело перевода. Их переводами заполнены страницы немалого числа периодических изданий. Некоторые серьезные издательства, печатающие, как правило, доброкачественные переводы, снижают требования к переводчикам, когда издают детективную и приключенческую литературу. Издание «Мастерство перевода», разумеется, не может заниматься разбором этих поделок, но проанализировать с научной глубиной и общественной остротой разительный разрыв между переводами и «переводами», выявить его причины, предупредить о последствиях необходимо.
«Вторая родина (Кайсын Кулиев и его переводчики)». Так озаглавлена статья Ст. Рассадина, открывающая раздел «Теория и критика». Статья эта написана интересно и поучительно и для поэтов, и для поэтов-переводчиков, и – главное – для читателей. Балкарского языка критик не знает, но не обходит стыдливым молчанием своего незнания. В рамки сравнительно небольшой публикации он не только вмещает убедительную характеристику Кулиева и его переводчиков, но подробно показывает, каким образом делает выводы, сравнивает переводы с подстрочниками, приводит строфы по-болгарски в русской транскрипции, делится с нами, каким путем шел он к представлению об оригинале. В его работе сознательно оставлены строительные леса и угадывается весьма основательный фундамент, которые понадобились, чтобы возвести здание анализа. Так возникают увлеченные и тонкие разборы стихотворений К. Кулиева. Чтобы написать такую статью, нужно представлять себе традицию, питающую творчество поэта, и не как перечень имен и названий, дат, а как воплощение мысли и страстей в образах. А потому Ст. Рассадин обращается к предшественнику Кулиева – балкарскому поэту Кязиму Мечиеву. Признаюсь, имени этого я прежде не слыхивал. Но написано о нем здесь так убедительно, что возникает желание немедленно прочитать стихи К. Мечиева. Широко, интересно рассматриваются связи и переклички Кулиева с Лермонтовым.
Ст. Рассадин отстаивает права поэта-переводчика на «дополнения», на «дописывание» строк и образов, которых в оригинале нет. Эту далеко не бесспорную, во всяком случае парадоксальную, мысль он подкрепляет ссылками на покоряющие своей убедительностью «дописки» в маршаковских переводах из Шекспира и Бернса. С правомерностью этих решений можно согласиться. Наша теория перевода давно отказалась от требований буквализма, не настаивает на безусловной эквиритмичности и эквилинеарности, а главное, ввела понятие художественной компенсации, которая возможна в сфере ритмики, строфики, лексики.
Но можно ли в переводе прозаического произведения восхититься «вольностями», подобными тем, которые отстаивает Ст. Рассадин применительно к переводам из Кулиева, говоря, что, хотя ничего подобного в оригинале нет, эти «дописки» кажутся ему «особенно кулиевскими», и ссылаясь на пример классиков? Если в прозаическом переводе появится развернутый образ, которого нет в оригинале, подобный строкам Маршака, введенным им в один из сонетов Шекспира: «а тело пахнет так, как пахнет тело, не как фиалки нежный лепесток», – критик прозаического перевода вправе сказать о недопустимой отсебятине, даже если досочиненный образ вполне в духе переводимого прозаика.
…Позволю себе отступление. Лет двадцать назад я готовил в «Литературной газете» к публикации статью И. Эренбурга. В ней были примерно такие слова (цитирую по памяти, во за суть ручаюсь): «Вспоминаются слова одного из персонажей «Пиквикского клуба» Диккенса, – «идти так идти, как сказал попугай, когда кошка тащила его за хвост из клетки». Никаких сомнений в том, что такие слова в «Пиквикском клубе» есть и что их произносит Сэм Уэллер, у меня не возникло. Бюро проверки потребовало указания на источник. Несколько раз кряду перелистал я двухтомник «Пиквикского клуба» в переводе А. Кривцовой и Е. Ланна и ничего даже отдаленно похожего не нашел. Сделали мы приблизительный обратный перевод, обратились в Библиотеку иностранной литературы, попросили посмотреть в знаменитом «Словаре языка Диккенса» на «попугая» и «кошку» – нет такого крылатого слова!
После длительных разысканий выяснилось, что изречение это сочинил – в духе Диккенса – и вложил в уста Сэму Уэллеру – в соответствии с его манерой говорить – широко известный в прошлом веке переводчик Иринарх Введенский, который не только часто применял такие вольности, но и упорно отстаивал их, когда высказывался по вопросам теории перевода. Ир. Введенский был очень талантлив, однако метод его мы считаем решительно устаревшим.
История с попугаем и характеристика творчества Ир. Введенского приведены не для того, чтобы поставить под сомнение признанное право поэтов-переводчиков на относительные, порою довольно большие «вольности» по отношению к оригиналу. Но было бы неверно распространять это без оговорок на перевод прозы. Однако подобное еще встречается, и степень отступления от оригинала бывает чрезвычайно велика. То, что существует перевод не только стихов, но и прозы, опирающийся на подстрочники, читателю мало известно. Этот способ, почти никогда не применяющийся при переводе с европейских языков, широко употребляется по отношению к языкам восточным, особенно младописьменным, или тем, которые обладают письменностью давно, но где относительно молода прозаическая традиция. Именно здесь приходится иметь дело с переводом прозы, осуществленным при помощи подстрочника, иной раз написанного не только нелитературным, а неряшливым, порой даже недостаточно грамотным русским языком, лишенным стилистического и реального комментария. А ведь такой подстрочник дает лишь общее представление о сюжете, в самой общей форме отвечает на вопрос: «что происходит?», но даже не задается целью хотя бы описательно ответить на вопрос: «как об этом рассказано?» Литератор, работающий на основе таких подстрочников, относится к ним, понятно, без уважения, которое порой перерастает в неуважение к оригиналу. Он сокращает и дописывает текст, вносит изменения в композицию, узаконивает эти часто немаловажные изменения ссылкой на согласие автора – «перевод авторизован», хотя на самом деле это не перевод, а переделка. Разумеется, эти вольности в прозаических переводах не имеют ничего общего с теми допустимыми вольностями в переводах поэтических, о которых пишет Ст. Рассадин. Но это требует разъяснений.
Круг читателей прозы значительно шире круга читателей поэзии. И переводчиков прозы тоже значительно больше, чем переводчиков поэзии, Между тем редколлегия «Мастерства перевода», видимо, исходит из подсознательного представления, что поэтический перевод – дело, требующее большего внимания, чем перевод прозаический, и отводит первому значительно больше места, чем второму. Потому, вероятно, в рецензируемом сборнике, кроме статьи Ст. Рассадина, поэтическому переводу посвящена большая часть публикаций (Ив. Ласкова, В Швейцера, В. Рагойши, А. Опульского, В. Ярхо, Л. Мкртчяна, В. Рогова и еще несколько работ). Да и во всех предыдущих сборниках переводу прозы отводится меньше места, чем переводу поэзии. Вряд ли это разумно. Во всяком случае, тут есть над чем задуматься при составлении следующих сборников.
Как известно, особые проблемы возникают при переводах с близких языков. Легкость их обманчива, ловушки ожидают на каждом шагу. Если переводчик не подготовлен к ним теоретически и не вооружен практически, тогда его работа приобретает такой характер, какой имеют некоторые переводы с белорусского языка на русский, критически рассмотренные в статье Ив. Ласкова «В неотшлифованном зеркале».
«Каждый, кто впервые соприкасается с белорусским языком, – пишет Ив. Ласков, – поражается его близости русскому, его «абсолютной понятности». Только вот абсолютна ли эта понятность? В обычном разговоре для слушателя не имеет значения, что белорусское «конь» по-русски не «конь», а «лошадь». Не имеет значения потому, что понятно, о чем идет речь. Но переводчику мало этой понятности. Он имеет дело с художественным словом, словом богатейшим, многозначным, имеющим множество оттенков, и все эти оттенки он обязан знать». И продолжает: «Наверно, никому не придет в голову переводить с французского языка, зная лишь алфавит. За переводы же с близких языков берутся многие, самонадеянно рассчитывая на интуицию и родство языков. Но это родство часто подводит».
Один из выводов, который можно сделать из этого: прямое дело сборников «Мастерство перевода» замечать и оценивать все те издания, в первую очередь словари, которые вооружают переводчиков, например, недавно изданный превосходный немецко-русский словарь «ложные друзья переводчика» К.-Г. Готлиба. Существует ошибочное представление: чем опытнее переводчик, тем меньше он нуждается в словарях и справочниках. Между тем от многих мастеров перевода приходилось слышать, что чем опытнее они становились, тем больше возрастала не только их справочная библиотека, но тем настоятельнее ощущали они необходимость обращаться к ней. Полагаю, что на страницах издания «Мастерство перевода», в том числе и в данном сборнике, слишком мало говорится о том, что переводчикам художественной литературы необходимы основательные лингвистические познания, особенно в области лексикологии и стилистики, навыки стилистической интерпретации текстов, исторического подхода к нему.
Сказанное, конечно, не означает, что художественный перевод следует рассматривать лишь в лингвистическом плане. Но представление о том, что истинно художественный перевод – это и наука и искусство, актуально в наше время, как никогда прежде, и об этом стоило бы чаще напоминать читателям.
Много важного найдет для себя читатель и в других разделах сборника, скажем, в «Портретах». Так, небольшое исследование С. Кирьянова «Почерк мастера (Борис Турганов – переводчик украинской литературы)» интересно разбором того, как один и тот же переводчик воссоздает своеобразную интонацию каждого из трех очень отличных друг от друга прозаиков. В содержательном разделе «К истории перевода» привлекает внимание статья Е. Витковского «Хотел бы в единое слово…». Никогда прежде так обстоятельно не рассматривался вклад в русское искусство перевода, который принадлежит Л. Мею.
На многих страницах история перевода глубоко связывается с общественно-политической историей и историей культуры народа. В этом смысле особенно примечательны работы Г. Гафуровои (Ташкент) «К истории русских переводов с узбекского» и Л. Хихадзе «Первый грузинский перевод «Героя нашего времени». Все богатство сборника, на страницах которого отражены взаимосвязи русского языка с балкарским, армянским, белорусским, украинским, болгарским, английским, грузинским и многими другими, охарактеризовать трудно. И все же на одной публикации нельзя не остановиться особо. В разделе «Наследие»после статей таких выдающихся ученых, как: В. Жирмунский, [Рифма в сопоставительно-историческом плане] и Н. Конрад, [«Система языкового выражения» и теория перевода], печатаются «Заметки и переводы» В. Полетаева (1951 – 1970). Жизненный путь В. Полетаева был очень краток, но успел он поразительно много: остались его многочисленные, часто очень удачные, варианты переводов (Т. Шевченко, Р. -М. Рильке, Н. Бараташвили, Г. Леонидзе, Г. Табидзе, В. Симоненко, П. Тычины, Б.-И. Антонича, В. Коротича и других поэтов), интересные записи о работах мастеров перевода, размышления о путях и трудностях переводческого искусства. Вместе они образуют поразительные отрывки самобытного творческого дневника. Некоторые личные записи, не предназначенные для печати, воспринимаются как афоризмы: «Есть ли непереводимые стихи? Нет. Есть непереведенные. Как замо´к, к которому не подобрали ключа. К сожалению, все не могут переводить всё, даже из отдельных поэтов.
Но это не означает, что не надо пытаться. Неудача у переводчика, как и у всякого поэта, – дорога к удаче, по высоте вершин надо судить и о таланте и мастерстве поэта-переводчика».
Читая с волнением страницы, оставленные одаренным юношей, думаешь о том, что они закономерно появились в сборнике «Мастерство перевода». Этот талант мог расцвести так ярко и так рано потому, что для него была глубоко распахана почва всем тем, что сделано и делается у нас в области художественного перевода. Юный В. Полетаев – сын большой переводческой культуры, включающей в себя и то издание «Мастерство перевода», о котором шла речь в этой статье.