Невыдуманная история похождений Йозефа Швейка в России

Невыдуманная история похождений Йозефа Швейка в России. Кн. 1. / Сост. Н. Л. Глазкова, отв. ред. Ю. Г. Фридштейн. М.: Центр книги Рудомино, 2012. 368 с.

ВГБИЛ им. М. Рудомино с размахом отметила юбилейный год великого чешского писателя Ярослава Гашека (1883-1923): во дворе библиотеки к памятникам знаменитым писателям присоединился бюст Я. Гашека работы чешского скульптора М. Моравеца, представившего знаменитого юмориста-насмешника в классически-идеализированном виде обитателя литературного пантеона. Был проведен круглый стол «Переменчивые судьбы Гашека и Швейка». Музей кино представил киноретроспективу «Швейк шагает по Европе» (куратор М. Павлов). Эти мероприятия проводились при поддержке Чешского центра в Москве, открытие памятника было показано по чешскому телевидению.

Несколько ранее вышла первая книга проекта «Невыдуманная история похождений Йозефа Швейка в России», в которой собраны художественные и документальные тексты, связанные с судьбой главного создания Я. Гашека — бравого солдата Швейка — в культуре Советской России в 1926 — 1940 годах.

Я. Гашек и его герой имеют особое значение для русской культуры. Конечно, Швейк популярен во всем мире, он стал самой веселой фигурой в избранной компании великих персонажей мировой литературы. В родной Чехии он на наших глазах превратился из воплощения национального характера, что обижало многих чешских критиков, увидевших в нем карикатуру на чешский менталитет, в туристический бренд, снижающий и упрощающий сложность характера бравого солдата. Сразу после публикации роман Я. Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» был переведен на немецкий язык и образ Швейка приобрел популярность в немецком театре и затем в кинематографе. Но, может быть, только в СССР, начиная с 1926 года — с публикации первого тома в русском переводе, кстати, не с чешского языка, а с немецкого перевода, — Швейк стал необычайно популярен и любим не только в кругах интеллигенции, но и в широких массах. Почему? На этот вопрос пытается ответить, и, как представляется, убедительно, составитель книги Н. Глазкова во вступительной статье, отмечая особую притягательность образа Швейка, самого характера гашековского юмора для людей совершенно разного культурно-психологического типа. В чем же состоит универсальность Швейка? На этот вопрос и призван дать ответ тот огромный материал, который составляет рецензируемую книгу.

Необходимо отметить особую биографическую связь Я. Гашека с Россией, страной, в которой он оказался в ходе Первой мировой войны и прошел путь от чехословацкого легионера до красного комиссара. Вроде бы наш, но в то же время не совсем. И герой его близок нашему Ивану-дураку, но тоже не совсем. Может быть, именно в этой «не совсем но близости», возможности через гашековско-швейковский юмор и абсурдистского характера поведение, когда ты вроде бы и за власть и власть предержащих, но это «за» оказывается намного хуже, чем «против», ибо за ним стоит свое отношение к реальностям советской жизни, далеким от ее утопической модели. Не в этом ли секрет популярности Швейка в СССР? Присущая образу амбивалентность, полисемантичность, делающие невозможным его однозначную, плоскую интерпретацию, привлекли к нему разные слои нашего общества.

О восприятии в СССР и России личности и творчества Я.Гашека написано достаточно много (см.: Никольский С. Творчество Ярослава Гашека и Россия // Ярослав Гашек. Указатель русских переводов и критической литературы на русском языке. 1918-1997. М., 1999); Никольский С. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое. М., 1997).

Обширный материал рецензируемой книги можно разделить на две категории. К первой относятся рефлексии на сам роман, его критические оценки, личное восприятие образа Швейка. Вторую составляют реинтерпретации образа Швейка в отечественной художественной культуре: литературе, театре, изобразительном искусстве. Хорошо известно, что Швейк затмил своего создателя, наделившего его рядом черт своей личности, и стал жить в пространстве культуры своей собственной жизнью. Стремительное восхождение героя нового произведения на уровень мифологизации говорит о содержащихся в нем универсалиях. Но, обособившись от своего «гашековского тела», от Швейка из романа о нем, бравый солдат Швейк зашагал по текстам культуры, в данном случае российским, уже как самостоятельная личность, готовая в каждой новой реинтерпретации каждого нового автора приобретать какие-то новые черты, не утрачивая при этом тех свойств, которые сделали его универсальным. Именно такую антологию художественных реинтерпретаций образа, который в межвоенный период еще не был классическим, но как раз благодаря переделкам и адаптациям становился вечным типом, и представляет читателю рецензируемое издание, что составляет его главную ценность. Обе отмеченные категории в книге не разделяются, весь «швейковский материал» дан в строго хронологическом порядке, и это оправданно, так как новые тексты о Швейке могли детерминировать восприятие оригинального, гашековского Швейка и, в свою очередь, инициировать новые реинтерпретации. Именно этот аспект является основой книги, ее главным интересом, приобретающим общетеоретическое значение. Можно проследить, как изменяется литературный герой, пересаженный на другую почву и вошедший в другую культуру не как общекультурное заимствование, а ставший ее органической частью.

Книга также позволяет проследить эволюцию и трансформацию восприятия и реинтерпретации образа Швейка в советской культуре в зависимости от ее собственного развития. Публикация дает возможность сопоставить высказывания современников, которые находились в разных художественных и политических лагерях и для которых Швейк был явлением текущей культуры. Так, на одном временнóм срезе оказались Д. Хармс, О. Мандельштам и Вс. Вишневский, М. Цветаева и С. Эйзенштейн, В. Антонов-Овсеенко и С. Радлов.

Следующее достоинство книги — включение в нее материалов авторов разного уровня и культурной значимости: от гениев до забытых и безвестных. О каждом из них дана биографическая справка, что особо ценно по отношению к малоизвестным авторам. Тексты о «советском» Швейке разного уровня, представленные в репрезентативно значимом количестве, четко и однозначно доказывают огромную популярность Швейка и раскрывают процесс его укоренения в другой для него культуре. Вскрытые составителем книги пласты отечественной культуры представляют значительный интерес не только для избранной темы, но и для самой русской культуры советского периода.

В жанровом отношении представленные в книге материалы очень разнообразны. Это мемуары о самом Я. Гашеке, рецензии на первую книгу романа, статьи литературоведческого характера, фрагменты из текстов, возникших в результате поездок в Прагу, новые тексты (пьесы и проза) о Швейке, рецензии на театральные постановки о бравом солдате, эпистолярные фрагменты, авторские художественные тексты, в которых образ Швейка, не будучи центральным, выполняет существенную функцию в контексте данного произведения («Стихи о неизвестном солдате» О. Мандельштама). Все тексты принадлежат перу советских авторов, за исключением М. Цветаевой (письмо 1929 года) и Н. Мельниковой-Папоушковой — крупной фигуры в культурной и научной жизни не только русской эмиграции в Праге, но и собственно чешского общества. Эти два текста позволяют судить о восприятии романа Я. Гашека русскими, жившими в Праге, что дает несколько иную оптику.

В книге удачно подобран иллюстративный ряд. Хотя и небольшой, он свидетельствует об оригинальности подхода наших художников и актеров к образу Швейка, «канонический» облик которого был создан в 1920-е годы Йозефом Ладой — другом Я. Гашека и первым иллюстратором романа.

В такой фактологически насыщенной книге можно было бы подробнее, чем это сделано (с. 11), сказать о коллекции П. Матко, посвященной Швейку в СССР и находящейся ныне в составе ВГБИЛ, дать ее характеристику, описание и рассказать об истории формирования.

В начале XXI века Швейк у нас уже перестал быть «культовой фигурой»: сменилось слишком много факторов, обусловливавших его популярность. Молодое постперестроечное поколение почти не воспринимает характер швейковского юмора; швейковские байки и ситуации далеки от молодежной ментальности; его «придурочность» по культурно-психологическому типу не соответствует поведению модных «придурков». Но Швейк еще остается востребованным старшим и средним поколением, что подтверждает зрительский успех нового спектакля Театра Российской Армии «Похождения бравого солдата Швейка» (2012, инсценировка и постановка А. Бадулина) и одноименного мультфильма, созданного в Крыму режиссером Р. Газизовым (2009). Может быть, молодому поколению рецензируемая книга даст импульс задуматься о том, в чем кроется амбивалентность и загадочность характера Швейка и его поведения; где грань, а где взаимопроникновение абсурда и здравого смысла, противостояния режиму и желания выжить, пофигизма и принципиальности — всего того, что остается актуальным и в наши дни.

Рецензируемая книга основана на четких научных принципах, великолепно структурирована, фактологична и концептуальна одновременно. Главные ее достоинства: широта и полнота охвата материала, его многожанровость, широкий спектр авторов разного уровня и специализации, хронологический принцип публикации текстов, присутствие необходимых комментариев. Она важна не только для историков чешской и русской культуры, но имеет значение и для вопросов культурологического характера, таких как межкультурная коммуникация, адаптация и реинтерпретация образов одной культуры в контексте другой, самостоятельная жизнь образов культуры и наделение их новыми смысловыми значениями, диалог национально-культурных менталитетов.

Надеемся, что проект будет успешно продолжен, и мы увидим бравого солдата Швейка в контексте русской культуры вплоть до сегодняшнего дня.

Г. МЕЛЬНИКОВ