Несерьезные страницы. Вступительная заметка и публикация Л. Евстигнеевой

Имя Саши Черного хорошо известно советскому читателю.

В 1960 году в Большой серии «Библиотеки поэта» вышел сборник «Стихотворения», представивший современному читателю лучшую часть поэтического наследия Саши Черного. Его рассказы в последнее время неоднократно печатались в газетах и журналах, однако многое еще остается за пределами этих публикаций.

Саша Черный (1880 – 1932) пользовался большой популярностью среди русской интеллигенции в предреволюционное десятилетие, Его хлесткие и злые сатиры, украшая страницы журнала «Сатирикон», разоблачали политическую и общественную реакцию, наступившую после первой революции; высмеивали обывателя, погрузившегося в непробудную спячку.

В произведениях Саши Черного, написанных после 1912 года, иной – негромкий и сдержанный голос На смену эффектным образам, фейерверку сатирических стрел, язвительным, броским эпитетам приходит грустная усмешка скептика. Ирония становится более тонкой и почти неуловимой, обращаясь на самого автора. Маска «нищего духом» героя прирастает к лицу Саши Черного, возникает лирикоса-тирический образ его двойника. В эти годы он занимается переводами современных зарубежных писателей, в частности перелагает и пересказывает сочинения, афоризмы и эпиграммы немецкого неоромантика Людвига Фульда.

Последние годы жизни Саши Черного прошли на чужбине; глубокой тоской окрасился его желчный смех. Наблюдая за бытом «эмигрантского уезда», поэт в своем творчестве снова обращается к язвительной сатире. Так, в стихотворении «Закат Европы» он остроумно высмеивает доморощенных толкователей сенсационного труда О. Шпенглера и философскую «теорию заката», отрицающую идеи общественного прогресса. В других произведениях перед читателем предстает поэт, трагически ощутивший свою оторванность от родины.

Особое место в творчестве Саши Черного этих лет занимает юмористическая проза: «солдатские сказки» – стилизованные юмористические рассказы, подслушанные в годы первой мировой войны, когда их автор был в действующей армии в качестве вольноопределяющегося. Их жизнерадостный юмор, родственный юмору Лескова, восходит к русской народной сказке о бесшабашно смелом и находчивом солдате. Последней книгой Саши Черного был сборник с лукавым названием «Несерьезные рассказы».

Мы публикуем два рассказа Саши Черного из этого сборника и несколько стихотворений, неизвестных советскому читателю.

 

ПРАВОВЕД

Декадентский перстень модный,

Высочайший воротник,

Не поймешь – дурак природный

Или попросту шутник.

Неприступный и надменный

С треуголки до сапог,

Он царит над всей вселенной,

Этот новый полубог.

Скачки, драма, оперетта –

Сел он чванный в первый ряд,

И улыбками дарят…

Профиль лошади английской,

Взгляд стеклянный мертвеца,

Фат с величьем олимпийским

И с душою наглеца.

В каждой мине и гримасе

Видишь пошлость и расчет…

Где, в манеже иль в танцклассе,

Шлифовался идиот?

И невольно пораженный,

Если случай с ним столкнет,

Долго думаешь смущенный:

Человек он – или скот?

(1906)

 

Из «Sinngedichte» Людвига Фульда

ЛИТЕРАТУРА И КРИТИКА

1

Когда, поседевшие, мы навсегда

Завязнем в грязи реализма

Юнейшие быстро и смело тогда

Откроют родник романтизма.

И к нам трепеща, из победных рядов

Помчится навстречу ликующий зов:

«Вы – старые свиньи!

Ведь правда одна –

Цветы, соловьи и луна»

2

Остроумье – факел золотой,

Освещает гению порой

(Так, что путь во много раз видней)

Ряд крутых к искусству ступеней.

Вслед толпятся гномы вдохновений,

Но они – искуснее, чем гений:

Со стены снимают факел и потом

Поджигают весело весь дом.

3

Короли, герои, папы,

Божий Сын и Бог Отец,

Юбиляры и сатрапы

Каждый олух и мудрец,

И любой сановник крупный,

И любой правленья строй –

Все для критики доступны,

Кроме критики самой!

 

ПОБЕДА ПИРРА

Когда он меня обругал,

Я справился с горем прекрасно.

Теперь он меня увенчал –

И это, пожалуй, опасно.

Венки из его мастерской

У глупых в таком предпочтеньи,

Что новый подарок такой, –

И мне уж не будет спасенья…

(1908)

 

РЕКЛАМА

I

Когда, спеша, плетете вы венки.

Вас можно извинить –

ведь дело объяснимо:

Всего лить день живут

бедняжки-мотыльки –

Им день до вечера

хвалить необходимо.

2

Друг! Тебя в «Листке» честят –

Ты едва не помер…

Не печалься, завтра, брат,

Выйдет новый номер.

3

Муза к ветреным исканьям

Остается ледяной:

Не идет на содержанье,

Но желает быть женой.

4

В иных пробелах мысли

Над бездной пустоты,

Цитаты образуют

Ослиные мосты.

5

Едва ль тебя узнает тот,

Кто наблюдал твой честный пот

В часы усерднейшей работы.

Но расскажи мне: чем, мой друг,

Ты наполняешь свой досуг,

И я тебе открою – кто ты

(1911), Кавантсаари

 

ЗАКАТ ЕВРОПЫ

Я сидел на балконе с Иваном Петровым.

Он меня допекал удручающим словом:

«Час за часом подходит к закату Европа, –

Это будет, пожалуй, почище потопа!

Люди скроются в норы, зароются в Альпы,

Поснимают друг с друга косматые скальпы.

И виляя хвостами, последняя пара

Съест друг друга средь чадного дыма пожара…

Мир объелся культурой! Ни воли, ни силы.

Отстоять ли Европе свои Фермопилы?

Войны, голод, отчаянье, бунты и тифы, –

А под занавес… с красными пиками скифы».

Не люблю я, признаться, ни бокса, ни кино,

Но меня взволновала такая картина…

Что за черт, в самом деле? Иль солнце устало?

Иль земля, отощав, навсегда отрожала?

Под балконом – детей бесконечные ленты,

В политехникум с папками мчатся студенты,

На скамейке пожарный прильнул к белошвейке,

Над окном у консьержки трещат канарейки…

Что ж торчать перед Сеной с губою отвислой

И надежды струей поливать сернокислой?

Если завтра потоп – строй ковчег из обломков

Иль повесься в чулане на крепкой тесемке!

«Не робейте, Петров»… В доказательствах роясь,

Я хотел ему бросить спасательный пояс.

Но, увы, не нуждался он в этом нимало, –

На лице его бодрость, как масло, сияла:

Ворох книг проглотив, нанизав все поклепы,

Стал он спецом почти по закату Европы,

Даже даты предсказывал точно и веско,

Как гадалка из Тулы Агафья Франческо,

Даже фильму закатную стряпал в секрете, –

В первом акте Венера верхом на скелете…

Занимаясь «Проблемою пола» когда-то,

Перешил он Венеру теперь для заката.

(1928)

ПАРИЖСКИЕ ЧАСТУШКИ

Эх ты, кризис, чертов кризис!

Подвело совсем нутро…

Пятый раз даю я Мишке

На обратное метро.

Дождик прыщет, ветер свищет,

Разогнал всех воробьев…

Не пойти ли мне на лекцию

«Любовь у муравьев»?

Разоделась я по моде,

Получила первый приз:

Сверху вырезала спину

И пришила шлейфом вниз.

Сена рвется, как кобыла,

Наводненье до перил…

Не на то я борщ варила,

Чтоб к соседке ты ходил!

Трудно, трудно над Монмартром

В небе звезды сосчитать,

А еще труднее утром

По будильнику вставать!..

У меня ли под Парижем

В восемь метров чернозем:

Два под брюкву, два под клюкву,

Два под садик, два под дом.

Мой сосед, как ландыш, скромен,

Чтобы черт его побрал!

Сколько раз мне брил затылок,

Хоть бы раз поцеловал…

Продала тюфяк я нынче,

Эх ты голая кровать!

На «Записках Современных»

Очень жестко будет спать.

Мне шофер в любви открылся

Трезвый, вежливый, не мот:

Час катал меня вдоль Сены,

За бензин представил счет.

Для чего позвали в гости

В симпатичную семью?

Сами, черти, сели в покер,

А я чай холодный пью.

Я в газетах прочитала:

Ищут мамку в Данию.

Я б потрафила, пожалуй,

Кабы знать заранее…

Посулил ты мне чулки,

В ручки я захлопала…

А принес, подлец, носки,

Чтоб я их заштопала.