«Нерукотворный» или «нерукотворенный»

В конце 1970 года в журнале «Die Welt der Slaven» была опубликована статья Д.-Г. Хантли «Об источнике слова «нерукотворный» у Пушкина» ¹. Внимание к творчеству Пушкина канадского исследователя весьма отрадно. Его работа посвящена, казалось бы, узкоспециальному вопросу: истории одного слова из обширного поэтического словаря русского поэта. Однако выводы, которые делает автор на основе своих разысканий, выходят за рамки, очерченные заголовком.

Ограничив себя двумя страницами, Хантли конспективно излагает основные положения предшествующих исследователей. Причем чувствуется определенная тенденция в подборе имен: это А. Грегуар, утверждавший, что «нерукотворный» есть калька греческого термина, относящегося к чудодейственным «явленным» иконам, Р.-Д. Кейль, «убедительно» показавший, что все стихотворение Пушкина «насыщено религиозными символами». Имеется и ссылка на Р. Якобсона, отметившего, что Пушкин позаимствовал слово «нерукотворный» у В. Рубана (кстати, советский исследователь И. Фейнберг писал об этом за четыре года до Якобсона, о чем Хантли умалчивает). О фундаментальной монографии М. Алексеева, посвященной проблемам изучения пушкинского «Памятника», говорится только, что М. Алексеев «смутился» символизмом Грегуара и «удивился» поддержке Грегуара Кейлем. Но вполне определенное мнение самого М. Алексеева о том, что слово это «не имеет никакого отношения к лексике православной теологии», что нельзя согласиться с религиозным смыслом основной идеи стихотворения², автор не приводит.

Соглашаясь с тем, что Пушкину было известно стихотворение Рубана, Хантли вспоминает оговорку Якобсона о том, что Пушкин употребил слово «нерукотворный» в ином значении, чем Рубан, а именно в смысле «идол», «кумир», взятом из лексикона Нового завета.

1. »Die Welt der Slaven», XV, 1970, N 4, S. 361 – 362. [↩]
2. М. П. Алексеев, Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…». Проблемы его изучения, «Наука», Л. 1967, стр. 57, 87.[↩]