Неиссякаемый источник

150-летие со дня рождения Л. Н. Толстого широко отмечено в нашей стране и во всем мире как событие большого культурного значения. Люди разных стран и наций воздали дань глубочайшего уважения гениальному русскому художнику слова, чьи произведения завоевали всемирную славу, стали достоянием всего человечества.

Высказывая свое восхищение творческой деятельностью Льва Толстого, его бессмертным искусством, читатели и критики, писатели и общественные деятели воспринимают его художественные создания отнюдь не только как великолепные памятники литературы прошлого, но и как явления, составляющие неотъемлемую часть духовной жизни, культуры современного общества.

Большие юбилейные даты нередко оказываются своего рода ступенями в осмыслении исторической роли и современного звучания произведений великих деятелей литературы и искусства. Во всяком случае, в этом направлении обычно предпринимаются соответствующие попытки, не всегда, впрочем, удачные.

Так, 50-летие со дня смерти Л. Н. Толстого в 1960 году некоторыми видными зарубежными писателями, деятелями культуры отмечалось под знаком решительной переоценки роли его традиций в современной художественной культуре. Приверженцы некоторых новых течений в искусстве, в частности так называемого «нового романа», выдвинули положения, согласно которым Толстой устарел, его творчество уже не оказывает действенного влияния на духовную жизнь, культуру, в частности литературу нашего времени. На смену творческим традициям Толстого, по их мнению, пришли традиции Пруста, Джойса, Кафки, которым и принадлежит сейчас ведущее место в развитии современной литературы и искусства.

Не говоря уже о том, что идеи эти вызвали серьезные возражения со стороны ряда крупных мастеров культуры, в том числе и западноевропейских, сама действительность отвергла взгляды ниспровергателей и всякого рода скептиков на творчество Толстого, значение его художественного наследия для современного человека.

Толстой продолжает оставаться одним из самых популярных и любимых писателей в мире, его произведения занимают одно из первых мест среди переводов на иностранные языки. Трудно переоценить тот, например, факт, что новое собрание сочинений Л. Н. Толстого в 22 томах издается сейчас в Советском Союзе тиражом в миллион экземпляров. По данным «Союзпечати», заявки на него значительно превысили эту цифру. Миллионными тиражами публикуются отдельные произведения писателя.

Факты эти по-своему уникальные. В то же время они необычайно характерны для оценки судеб творческого наследия Л. Н. Толстого в нашу эпоху, в стране развитого социализма. Велика популярность писателя и в других странах света.

Толстой привлекает к себе глубоко заинтересованное внимание как широчайших слоев читателей, так и мастеров различных видов искусства. В этом смысле очень показательны ответы писателей – представителей многих народов мира на специальную анкету, ответы, опубликованные в «Литературной газете», статьи видных художников слова, напечатанные в журналах «Иностранная литература», «Москва», «Вопросы литературы» и других изданиях, стихи советских поэтов в «Новом мире» и т. д. В многочисленных выступлениях крупных деятелей литературы и искусства в разных аспектах характеризуется поразительная масштабность образных обобщений Толстого, глубокая современность его творчества.

Мощное воздействие реалистических традиций Толстого на современную художественную культуру неоспоримо. Оно выступает в прямой и опосредствованной форме как действенный стимул непрестанных творческих исканий, новых художественных свершений.

Все это решительно подчеркивает несостоятельность стремлений обособить Толстого от нашего времени, попыток оценивать роль его творчества преимущественно в чисто историческом плане.

В настоящее время, пожалуй, наибольший интерес привлекают к себе социально-гуманитарные и философские проблемы наследия Толстого. В отличие от 60-х годов и многие зарубежные ученые стремятся сейчас включить Толстого в контекст духовной культуры нашей эпохи, хотя включение это временами приобретает довольно специфический характер.

На международном симпозиуме, посвященном творчеству Толстого, состоявшемся в Венеции в конце сентября 1978 года, видное место занимали доклады на такие темы, как «Кризис культуры и культура кризиса у Льва Толстого», «Толстой и бедность», «Христос у Толстого», «Толстой и свобода», «Диалектика свободы и необходимости у Толстого и Киркегора».

Характерной чертой докладов ряда итальянских ученых, так же как и ученых некоторых других стран, явилось выдвижение на первый план религиозного учения Толстого. В некоторых из этих докладов довольно ясно звучала мысль, что главное в наследии Толстого не его художественные произведения, а религиозно-нравственная философия. Идеи, высказанные в 60-е годы об угасании влияния Толстого-художника, таким образом, вновь возрождаются, но возрождаются в трансформированном виде и имеют иную целевую установку, что, однако, не делает их более убедительными.

Среди итальянских ученых были и такие, которые, признавая значение художественного наследия Толстого, стремились доказать внутреннее, органическое единство его религиозной философии и художественного творчества, единство, которое будто бы характеризует всю литературную деятельность писателя от ее начала и до конца. По мнению одного из этих ученых, «непонимание природы и роли религиозности Толстого являет собой весьма серьезное препятствие для понимания всего творчества писателя», «исторически и морально справедливо возвратить Толстого не церкви, так как он был враждебен церкви не меньше, чем государству, а его собственному христианству, пусть и еретическому…».

По вопросу о соотношении художественного творчества Толстого и его религиозного учения, так же как и о его подлинных и мнимых наследниках, на симпозиуме развернулась оживленная дискуссия. Предвзятому мнению о нераздельной слитности творческих обобщений писателя и его религиозной философии, мнению, не опирающемуся на конкретный анализ произведений, советскими участниками симпозиума были противопоставлены положения, реальные факты, свидетельствующие о глубоких противоречиях между идеями христианского всепрощения, которыми пронизано религиозное учение Толстого, и образным раскрытием жизни в его художественных шедеврах. В самом деле, разве идеи смирения и всепрощения вдохновляли Толстого в описании им Отечественной войны 1812 года, в изображении народного подвига, в обрисовке Наполеона, Аракчеева, Растопчина и других героев «Войны и мира»? Несомненно, что не эти идеи, а иные мировоззренческие и творческие начала сформировали образный строй исторического романа-эпопеи, так же как и других выдающихся художественных творений писателя.

И в ту пору, когда Толстой много усилий посвятил выработке и обоснованию своего религиозного учения, могучий талант великого художника с его необыкновенным чувством жизненной правды часто, очень часто поднимал бунт против смирения и всепрощения.

В этой связи нельзя не вспомнить роман «Воскресение» с его беспощадным обличением привилегированных верхов дворянско-буржуазного общества, государственных устоев, церкви, гневным протестом против социального и духовного порабощения народа; пьесу «Живой труп», в которой раскрывается решительное неприятие сложившегося порядка вещей, повесть «Хаджи-Мурат» с ее глубоким сочувствием к главному герою – именитому пленнику, человеку, горячо любящему свою семью, свой народ, отстаивающему любыми средствами свое право на жизнь, повесть, в которой сатирически изображен бесчеловечный деспот, самодержец всероссийский Николай I; стоит вспомнить рассказы «После бала», «За что?» с ярко выраженными в них чувствами негодования, возмущения, вызванными несправедливостью, жестокостью и надругательством над людьми. Все это подчеркивает необоснованность идей об органической слитности художественного творчества Толстого и его религиозно-философского учения.

Попытки выделить среди современных писателей, в том числе советских, три-четыре имени людей, являющихся будто бы подлинными наследниками Толстого, попытки, которые делались и на Венецианском симпозиуме, следует признать несостоятельными, несостоятельными прежде всего потому, что они обычно имеют чисто субъективистский, а временами и открыто тенденциозный характер. Такого рода выделение неверно и по той причине, что оно отделяет великого художника от широкого движения современной литературы, художественной культуры, с развитием которых он тесно связан.

Среди работ зарубежных ученых о Толстом, появившихся в последний период времени и в юбилейный год, есть немало ценных, интересных исследований, которые – при дискуссионности ряда содержащихся в них положений – продвигают вперед научное освещение творческого наследия писателя. Думается, что было бы целесообразно осуществить научно-критический обзор юбилейной литературы о Толстом, опубликованной за рубежом, обзор докладов на крупнейших симпозиумах, посвященных его творчеству. В этом обзоре существенно охарактеризовать как ценные научные обобщения зарубежных ученых, так и те идеи, с которыми мы не можем согласиться.

Большая потребность ощущается в том, чтобы достаточно объемно оценить результаты, достигнутые советскими учеными, учеными социалистических стран в изучении жизни и творчества Толстого. И тут, может быть, целесообразно взять более значительный период времени, скажем, последние десять лет, уделив при этом особое внимание литературе юбилейного года.