Народники и революционные демократы

Публикуя в дискуссионном порядке статьи А. Белкина и Я. Эльсберга, редакция приглашает литературоведов и историков высказаться по затронутым в этих статьях вопросам.

За последние несколько лет в нашей исторической литературе неоднократно возникал вопрос о необходимости исправить ошибки в оценке революционного народничества 70-х годов. В той или иной форме этот вопрос был освещен в статьях П. Ткаченко («Вопросы истории», 1956, N 5), Ю. Полевого («Коммунист», 1958, N 8), В. Широковой («Вопросы истории», 1959, N 8) и некоторых других. Мне представляется, что наиболее значительные работы о народничестве, опубликованные в последние годы, принадлежат Б. Казьмину.

В 1957 году вышла капитальная книга Б. Козьмина «Русская секция Первого Интернационала», отмеченная премией Академии наук СССР. Ей были посвящены весьма положительные рецензии П. Зайончковского и Ю. Полевого в журнале «Вопросы истории». Есть ли надобность вновь напоминать о ней спустя два года после ее выхода в свет? Дело в том, что об этой книге не было опубликовано ни одного отзыва советских литературоведов. Между тем, на наш взгляд, она имеет большое значение для литературоведения, ибо в ней ставятся очень важные вопросы, важные для понимания русского литературного процесса второй половины XIX века, для понимания мировоззрения художников, которые творили в эту эпоху, и особенно для понимания творчества писателей демократического направления, начиная с Герцена и Чернышевского и кончая народническими писателями 80-х годов¹.

В нашем литературоведении на протяжении многих лет укоренилась точка зрения, сторонники которой резко отделяли революционных демократов от народников. Если тот или иной автор стремился положительно оценить писателя-шестидесятника, то он называл его революционным демократом, если же искал в нем отрицательные черты, то зачислял его в народники. Достаточно посмотреть Большую советскую энциклопедию (второе издание), которая обычно в концентрированном виде передает устоявшуюся точку зрения, чтобы в этом убедиться. Щедрин – революционный демократ, Глеб Успенский – революционный демократ, но с народническими иллюзиями, о чем упоминается с некоторой стыдливостью. Во многих работах о Чернышевском ни слова не говорится о его народнических чертах, ибо было принято считать, что у последовательного революционного демократа, каким был Чернышевский, их и не могло быть.

Книга Б. Козьмина по сути дела восстанавливает ленинскую точку зрения «на русскую разночинскую идеологию, а следовательно, и на разночинскую литературу второй половины XIX века. Б. Козьмин напоминает слова Ленина, писавшего в свое время: «…Чернышевский, развивший вслед за Герценом народнические взгляды, сделал громадный шаг вперед против Герцена. Чернышевский был гораздо более последовательным и боевым демократом. От его сочинений веет духом классовой борьбы» (Сочинения, т. 20, стр. 224). В книге приводится и другое высказывание Ленина: «Господствующим направлением, соответствующим точке зрения разночинцев, стало народничество» (там же).

Развивая ленинскую мысль о том, что в лице Чернышевского социалист-утопист, мечтавший о приходе к социализму через полуфеодальную крестьянскую общину, соединялся с революционным демократом, носителем идеи крестьянской революции, Б. Козьмин показывает, что для Ленина не было непереходимой черты между понятием «революционный демократ» и понятием

«народник». Если мы без всякой предвзятости вчитаемся во все работы Ленина, посвященные русской общественной мысли («Что такое «друзья народа»…», «От какого наследства мы отказываемся», «Памяти Герцена» и др.), те убедимся, что для него революционные демократы могли быть народниками, и наоборот, народники несли в себе черты революционного демократизма. Конечно, само народничество на протяжении десятилетий – от 60-х до 90-х годов – претерпело эволюцию; кроме того, в нем были различные направления и оттенки. Как известно, уже в конце 40-х годов Герцен начинал собою, по мысли Ленина, народническую идеологию.

Пора перестать относиться к народнической идеологии как к какому-то грехопадению русской общественной мысли. В стране по преимуществу крестьянской, мелкобуржуазной народничество было неизбежным, необходимым и в историческом смысле прогрессивным явлением русской революционной идеологии в период после падения крепостного права, особенно в 60 – 70-е годы.

Б. Козьмин справедливо пишет: «Ленину противопоставление «народников»»революционным демократам» было чуждо. Несмотря на то, что между революционерами 60-х годов и их преемниками следующего десятилетия существовали глубокие идейные расхождения, и те и другие все же одинаково были носителями народнической идеологии, как особой разновидности утопического социализма, свойственной странам с преобладанием сельского хозяйства, со слабым развитием промышленности, со значительным превышением численности деревенского населения по сравнению с городским и с только что возникающим пролетариатом» (стр. 23 – 24). Поэтому нам представляется весьма справедливым следующее утверждение Б. Козьмина: «Историки, литературоведы, философы часто противопоставляют народников революционным демократам как представителей двух особых, принципиально отличных одно от другого направлений революционной мысли. При этом под революционными демократами подразумеваются преимущественно революционеры шестидесятых годов во главе с Чернышевским (независимо от идейных расхождений, существовавших в их среде), а под народниками – революционеры следующих поколений, начиная с 70-х годов, принадлежавшие к лагерю буржуазной демократии» (стр. 22 – 23).

Хотя работа Б. Козьмина посвящена русской секции I Интернационала, первая глава ее, содержащая краткую характеристику народничества и его эволюции в 60 – 70-х годах, представляет большой интерес для литературоведов. Вследствие того, что у нас долгое время бытовало резкое разделение революционных демократов и народников» из-за того, что при характеристике народничества вслед за «Кратким курсом истории партии» уделяли внимание только ошибкам народников, а по отношению к революционным демократам избегали выяснения реальных и исторически объяснимых противоречий в их взглядах, – ввиду этого возникало одностороннее изображение творчества таких писателей – революционных демократов, как Некрасов, Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский, Степняк-Кравчинский и др.

Некоторые авторы при этом шли в своих утверждениях прямо и откровенно против принятой научной характеристики Герцена и Чернышевского. Вот, например, что писал В. Баскаков в книге «Мировоззрение Чернышевского»: «Фальсифицируя мировоззрения Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, столпы либерального народничества силились доказать, будто великие мыслители 40 – 60-х годов являются предтечами народников, а не предшественниками русской революционной социал-демократии» (стр. 715). Здесь все настолько запутано и неверно, что читатель, не обратившийся непосредственно к ленинским высказываниям, получит самые превратные понятия о действительном отношении великих мыслителей 60-х годов как к народничеству, так и к социал-демократии. На самом деле именно Ленин утверждал, что Герцен был основоположником народничества, что теория Чернышевского о крестьянской революции была народнической теорией. Приходится напомнить высказывания Ленина из статьи «Памяти Герцена»: «Герцен – основоположник «русского» социализма, «народничества». И несколько далее: «На деле в этом учении Герцена, как и во всем русском народничестве – вплоть до полинявшего народничества теперешних «социалистов-революционеров» – нет ни грана социализма» (Сочинения, т. 18, стр. 11). Зачем же понадобилось умалчивать об этой связи революционеров 60-х годов с народничеством? Дело в том, что известна и другая мысль Ленина из работы «Что делать?»: «…пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов…» (т. 5, стр. 342). Но кто же составляет блестящую плеяду революционеров 70-х годов, как не революционные народники? Встретившись с этим мнимым противоречием, В. Баскаков совершил две ошибки. Во-первых, он объединил революционное народничество 70-х годов с либеральным народничеством 90-х годов; во-вторых, решил, что если Герцен и Чернышевский являются предшественниками социал-демократии, значит они не могут быть предтечами народничества.

К сожалению, в наших работах еще сказываются догматические, а не диалектические, логистические, а не исторические формы мышления.

Вспомним, что одним из источников марксизма Ленин считал утопический социализм французских мыслителей 20 – 30-х годов XIX века. Это соотношение научного и утопического социализма приводит нас к выводу, что благодаря некоторым сторонам своей идеологии революционные народники могут быть отнесены к предшественникам русской социал-демократии. Опасения в ошибочности этого утверждения могут возникнуть лишь при укоренившейся неправильной трактовке соотношения понятий «революционная демократия» и «народничество».

Антиисторическая характеристика народников, столь упрощенно выраженная в книге В. Баскакова, дает себя знать и в исследованиях, имеющих серьезные достоинства. Многие работы советских литературоведов, начиная примерно с середины 30-х годов и вплоть до настоящего времени, основываются на той исходной точке зрения, что народничество (имеются в виду, конечно, представители народничества 70-х и начала 80-х годов, а не либеральные народники 80 – 90-х годов) не содержало в себе никаких плодотворных черт, которые могли бы предшествовать идеологии русской революционной социал-демократии. Даже не возникает вопроса о том, что некоторые тенденции народничества, по сути дела единственной революционной идеологии 70-х годов, усиливали позиции писателей-народников в их борьбе за демократические идеалы против реакционного и либерального лагерей.

Односторонность этой точки зрения возникла, среди других причин, как реакция на другую односторонность, освобождение от которой было необходимым этапом в развитии марксистской истории русской общественной мысли и литературоведения. Дело в том, что в досоветском литературоведении имели хождение воззрения, идущие еще от либерального народничества 90-х годов и культурно-исторической школы. Соответственно этим воззрениям Некрасов, Глеб Успенский, Щедрин трактовались как народники, в их мировоззрении подчеркивались идеи утопического социализма. Конечно, подобные взгляды неправомерно отдаляли этих писателей от наследства, продолжателями которого были русские социал-демократы, марксисты. Естественно, что в борьбе с либерально-народническим толкованием творчества названных писателей советские литературоведы справедливо стремились отнести их к той линии, которая тянется от Чернышевского к русским марксистам. Однако в этом плодотворном стремлении были допущены ошибки. Появилась тенденция установить два течения в русской общественной мысли: революционно-демократическое и народническое.

Из-за такого рода односторонней оценки народничества во многих книгах о Некрасове, Герцене, Щедрине и Глебе Успенском мы даже не встречаем стремления выяснить характер народнических идей в творчестве этих писателей. Нет даже попытки определить, какие противоречия, порой трагические, должны были отразить названные писатели, а ведь эти противоречия были свойственны, особенно в 70-е и 80-е годы, народнической идеологии и всем представителям русского утопического социализма в целом. В нашей критике происходило своего рода выравнивание творчества этих писателей в духе антиисторически понимаемого революционного демократизма. Не случайно уделялось внимание лишь разногласиям между Герценом и народниками, Щедриным и народниками, Глебом Успенским и народниками и т. п. В работах по истории журналистики и смежных с ними эта точка зрения давала себя знать, например, при характеристике деятельности журнала «Отечественные записки».

1. Уже после написания этой статьи вышли из печати «Исторические записки» (вып. 65 за 1959 год), где посмертно опубликована статья Б. Козьмина «Народничество на буржуазно-демократическом этапе освободительного движения в России», предназначавшаяся как доклад для широкого научного обсуждения. В ней с еще большей аргументацией разрабатываются проблемы, которые поставлены в названной выше книге, причем разработаны эти проблемы с учетом и критикой работ о народничестве, опубликованных после выхода книги Б. Козьмина.[↩]