Над кем смеетесь? («Круглый стол» пострадавших)

Продолжаем печатать ответы писателей на нашу – не вполне серьезную – анкету: о месте и значении пародии в литературном процессе. (Начало см. «Вопросы литературы», 1973, N 9, 11; 1974, N 1, 7.)

1. Когда впервые вы стали «жертвой» писателя-пародиста? Посягает ли пародия на ваше место в литературе или – добавляет вам известности?
2. Как вы относитесь к попыткам превратить литературную пародию в литературный панегирик?
3. Не припомните ли вы случай, когда вам самому хотелось написать пародию?

ДА НЕ ИССЯКНЕТ ПЕРЕЧНИЦА!

Иван ДРАЧ

Впервые как «жертву» меня избрал наш «перчанин» Юрий Кругляк в 1961 году после публикации моей поэмы «Нож в солнце». В поэме есть строфы, где лирический герой встречается в трамвае с известным украинским философом XVIII века Григорием Сковородой. По-моему, пародист не должен был упустить такого удобного случая: он тоже… встретился со Сковородой в трамвае, взяв у босого мудреца язвительное интервью, где тот, не слишком блюдя этикет, выдал автору поэмы все, что думал автор пародии. Сковороде

не нравилась усложненность поэмы, экстравагантность замысла. Честно говоря, он был тогда не единственным. Я прочитал пародию в «Перце», как помнится, не без некоторой растерянности, – думаю, как он, пародист Юрий Кругляк, смел прятаться за моего любимого философа и от его имени перчить меня? Но ведь острые кушанья бодрят кровь!

Запомнил тогда же соленые строки пародии Александра Пидсухи:

Могу и сонет,

Могу и сонату.

На то я и Драч,

Хожу по сюжету,

Как по канату

Неудачник-циркач

Запомнил, чтобы серьезно взяться за сюжетостроение. Даже поступил на Высшие сценарные курсы, дабы осилить сюжет. Страшно укрепленная крепость!