На путях к синтезу

Можно согласиться со многими оценками и особенно со многими констатациями, которые содержались во вступительном слове М. Кузнецова. Можно и должно кое-что и оспорить. Но, по-видимому, помимо того, что перед нами стоит задача быть историками литературы сегодняшней, мы должны быть еще и ее критиками в том отношении, что должны констатировать и оценивать ее перспективы, перспективы тех тенденций, которые в ней отмечаем.

Напомню о таком любопытном факте, который мог бы, на мой взгляд, стать своеобразным эпиграфом к нашим размышлениям в этом плане. Война, которую царская Россия проиграла, которую она вела в целях антинародных, которая была последним и в высшей степени ярким показателем ее гнилости, – эта война в памяти народной, в культуре народной, в частности песенной, оставила две героические песни: «Плещут холодные волны» и «Гибель «Варяга».

По-видимому, здесь перед нами некая существенная закономерность, связанная с коренными тенденциями развития народной истории, народной жизни, которая откладывает, оставляет в памяти, в культуре далеко не все, что «довлеет дневи». Это первое, что мне хотелось бы отметить.

Второе, связанное с этим и могущее служить как бы вторым эпиграфом к нашим размышлениям о современном искусстве, имеет отношение к теме, затронутой Ст. Лесневским.

Вопреки симпатиям, какие у меня, как и у всех нас, вызывает стремление охранять и возрождать старые, забытые, а то и оставляемые в небрежении истинные богатства народного опыта – культурного в том числе, – нельзя не иметь в виду, может быть, побочное, но, думается, при позициях, отстаиваемых, в частности, Ст. Лесневским, неизбежное следствие этого стремления, вызывающее уже серьезную тревогу.

В помянутой статье В. Солоухина «Письма из Русского музея» среди разных действительно печальных фактов нашего небрежения стариной приводится, однако, и такой.

«Как вы знаете, – замечает В. Солоухин, – в 1961 году в знаменитый день ни в одной газете нашей страны не появилось ни одной строчки, напомнившей бы о том, что исполнилось сто лет со дня отмены крепостного права. Событие огромной исторической важности. Но как будто мы оказались не рады, что ужасное, дикое крепостное право было в конце концов торжественно отменено!» – восклицает писатель, сетуя на то, что «иногда на нас нападает этакая ложная стыдливость».

Думаю, комментировать это и впрямь нестыдливое высказывание нет ныне необходимости даже перед школьной аудиторией; остается лишь ждать, когда кто-нибудь из «сударей» советских писателей невинно предложит нам – в порядке «возвращения» или «возрождения» – праздновать юбилей дома Романовых, а то и день торжественного обнародования манифеста 17 октября… «Ну да ладно, – как завершает В. Солоухин свой пассаж насчет «великой реформы», – у нас в предмете Русский музей, а вовсе не социальные проблемы!» Дождемся еще «писем» из Зимнего дворца или из Гатчины…

Кроме шуток (если обратиться теперь к тому, что «у нас в предмете»), отмеченные М.