№7, 1964/Обзоры и рецензии

На подступах к истории литературы

«Очерк истории молдавской советской литературы». Редакционная коллегия: И. К. Вартичан, Ю. А. Кожевников, В. П. Коробан, А. П. Лупан, Р. М. Портной, С. С. Чиботару. Редакторы: Ю. А. Кожевников, И. С. Надъярных, Изд. АН СССР, М. 1963, 302 стр.

У рецензируемой книги есть предшественник: «Очерки», изданные на молдавском языке в 1955 году. Книга эта оправдывала свое название, так как содержала семнадцать главок об отдельных авторах и лишь небольшие обзорные разделы. В «Очерке истории…» предложено более интересное решение: основной акцент перенесен на литературный процесс, а «портреты» писателей, «вписанные» в рассказ об истории, делают его более наглядным. Стремясь показать литературу в развитии, авторы говорят о тематическом и идейно-художественном ее обогащении, о возникновении и утверждении в ней новых жанров; приводятся убедительные факты благотворного воздействия русской, украинской и других братских литератур на молдавскую: например, помощь русской и украинской писательских организаций молодому писательскому коллективу республики в 30-е годы и в год освобождения Бессарабии (1940); называются переводы, которые приобщали поэтов и прозаиков «Молдавии к всесоюзному литературному опыту и служили им хорошей школой; указывается, что особый интерес писателей бессарабцев к русской литературе и ее пропаганде был одним из проявлений «борьбы за новое искусство».

Сегодняшние успехи молдавской литературы, совершенствование, обогащение ее языка и арсенала художественных средств в немалой степени обусловлены освоением национальной классики, широко развернувшимся лишь в последнее десятилетие. Вполне закономерно, что «Очерк истории молдавской советской литературы» открывается главой «Литературное наследие молдавского народа» (авторы И. Вартичан, И. Василенко, Ю. Кожевников, Ф. Левит, К. Попович). Глава эта показывает, что молдавские литературоведы продолжают плодотворную работу по преодолению вульгарно-социологической интерпретации классики и отрыва ее от реальной исторической почвы. Рассматривая такие проблемы, как патриотизм, демократизм, народность литературы, авторы освобождаются от прямолинейных решений, они стали гораздо внимательнее к художественной специфике и художественному значению произведений.

Есть в главе и недостатки. Они свидетельствуют о том, что для правильного осмысления молдавского литературного наследия еще немало предстоит сделать. Довольно смутно пока выглядит картина развития художественных методов… Крайне уязвим раздел о народном творчестве. Он очень неполон: не упомянуты народные драмы, исторические предания, загадки, революционные песни и т. д.; вся эпическая народная поэзия по старинке определяется как балладная, хотя именно из кишиневских изданий стало известно, что, кроме баллад, молдавский фольклор включает в себя богатейшие жанры героического эпоса и исторических песен; в целом фольклор предстает как явление, присущее только прошлому. Степень проникновения в художественный материал фольклора иллюстрирует такое, например, пояснение лирической дойны «Жаловаться мне кому?»: «Подчас им («угнетенным крестьянам». – В. Г.) было даже некому пожаловаться» (стр. 20). А вот как оценивается разнообразнейшее содержание народного творчества в целом: «Весь идейный пафос фольклора был направлен против эксплуататорских классов» (стр. 18).

Мы сознательно останавливаемся на фольклоре более подробно, ибо, нам представляется, освоение фольклорного наследия – одна аз центральных проблем молдавской культуры. Работа, которую предстоит осуществить, по своему объему и значению не уступает тому, что уже проделано в области изучения литературы. Она требует не меньшего внимания общественности. Между тем до сих пор проводится она малыми силами, а имеющиеся результаты плохо учитываются историками литературы.

Развитие молдавской литературы 20 – 30-х годов характеризуется рядом особенностей. В эти годы в Молдавской автономной республике зарождается новая литература. Ее создавали вчерашние воины, учителя, корреспонденты газет. У них не было ни достаточного опыта, ни литературного образования. В первом разделе главы о молдавской литературе довоенных десятилетий И. Вартичан, В. Коробан, Х. Корбу, В. Толоченко анализируют творчество зачинателей молдавской советской поэзии, прозы, драматургии (М. Андриеску, К. Кошерэу, Д. Милева, Н. Кабака, Т. Малая, Н. Маркова, И. Канны, Л. Корняну и др.), прослеживая, как овладевали эти писатели темой социалистических преобразований. Говорят авторы и о художественном несовершенстве произведений тех лет, отчетливо видном теперь, «когда молдавская советская литература шагнула далеко вперед» (стр. 80). Правда, сказано это «под занавес» и не полностью вытекает из предыдущего изложения. В числе причин, которыми были обусловлены недостатки литературы 20 – 30-х годов, надо было назвать неудовлетворительное решение в теории и в писательской практике проблемы литературного языка, возведение в норму просторечия, нелитературных форм и словаря.

Некоторые из имен, называемых в разделе, долгое время оставались в забвении и восстановлены в истории литературы только после XX съезда партии. Об этом непременно следовало сказать, ибо их исключение в свое время оказало отрицательное воздействие на литературный процесс. К сожалению, в рецензируемой книге не представлен ряд других писателей, внесших свою лепту в литературу: А. Кафтанаки, М. Криуляну, А. Аур, Я. Дойбань1, – их творчество ждет своих исследователей.

Как известно, с 1918 по 1940 год молдавский народ был разобщен. Бессарабия находилась под властью оккупантов. Но и в этих трудных условиях развивалась новая литература. Об этом рассказывается в разделе, написанном С. Чиботару – одним из инициаторов изучения литературы 20 – 30-х годов. Автор рассматривает творчество А. Лупана, Ем. Букова, Л. Деляну, Н. Костенко, Г. Менюка и других писателей и поэтов до 1940 года, подчеркивает растущее стремление писателей направить неприятие действительности по социальному руслу, уточнить свои позиции: от кого и во имя чего они выступают. Справедливо (в применении к прогрессивным авторам) общее заключение о «тесной связи поэтов бессарабцев с самыми угнетенными слоями народа, социальной чуткости их творчества» (стр. 92). Представляется все же, что следовало бы более четко сказать о начале формирования социалистического реализма в творчестве таких поэтов, участников коммунистического движения, как Ем. Буков и А. Лупан, как авторы массовых песен революционного пролетариата и т. д. И тогда не повис бы в воздухе верный тезис вводной главы о том, что существование общих закономерностей обусловило зарождение социалистического реализма и за пределами Советского Союза (стр. 8). С другой стороны, оказалось бы, вероятно, что иные авторы шли к 1940 году путем реализма критического.

Надобно также учесть, что остаются неизученными и другие стороны литературной жизни Бессарабии. Нуждаются в оценке группы и направления, которые характеризовались не революционными идеями, а общедемократическими, умеренно-просветительскими (литераторы «Бессарабской жизни» и др.). Гораздо хуже, чем вторая половина 30-х годов, освоено предшествующее пятнадцатилетие. Сборники Т. Романа и С. Кужбэ (1919) – поэтов, представленных в «Антологии молдавской поэзии» (М. 1960), рано умершей Л. Дмитриевой, проза Г. Мадана, издания фольклора – эти и подобные им факты требуют тщательного изучения. Сюда же можно отнести вопрос о творчестве К. Стере. Всесторонней критики ждут, наконец, авторы и издания, которые преследовали цель превратить Бессарабию в бастион антикоммунизма.

В 1940 году с освобождением Бессарабии состоялось объединение писательских сил левобережья и правобережья; оно происходило под знаком единодушной решимости совместно создавать «подлинно народную, действительно художественную литературу» (стр. 95). В период войны писатели Молдавии в первых рядах борцов против фашистских захватчиков. Об этом рассказывается в главе о литературе 1940 – 1945 годов (автор С. Чиботару). Факты, сообщаемые здесь, очень интересны; правда, хотелось бы более обстоятельного разбора лучших произведений военных лет.

Самая большая глава «Очерка» отведена послевоенной литературе. В разделе о поэзии, написанном В. Коробаном и Н. Надъярных, удачно осмыслен обширнейший поэтический материал, характеризуемый именами Б. Истру, Л. Деляну, Н. Костенко, П. Дариенко, Г. Менюка, П. Крученюка, И. Балцана, В. Рошки, П. Заднипру и др. Авторы прослеживают расширение проблемно-тематического диапазона, рост художественного уровня поэзии. Наглядно подтвержден вывод о том, что послевоенные годы ознаменовались непрерывным обогащением эпической поэзии (поэмы, романа в стихах, баллад), лирических жанров, успехами сатиры. Не остается голословным и утверждение о сочетании в молдавской поэзии наших дней различных творческих индивидуальностей, манер и почерков.

В 50-е годы в молдавский прозе появляется и становится ведущим жанр романа. Причем, как отмечает Р. Портной (им написан раздел о прозе), во второй половине 50-х годов на первый план выдвигается роман на современную тему. Удачи прозы связаны в первую очередь с именами И. К. Чобану, И. Друцэ, Анны Лупан, А. Шаларь, которые в «Очерках» 1955 года назывались в разделе о молодых, а ныне уже утвердились в числе ведущих писателей. Говоря о прозаиках, Р. Портной стремится раскрыть оригинальность их дарований и творческой манеры. Показательно в этом смысле рассмотрение творчества И. Друцэ и Анны Лупан, сопоставительная их характеристика (хотя вряд ли была необходимость строить ее на противопоставлении).

Не так интересен раздел о драме (автор Х. Корбу). Здесь иногда видны просчеты автора. Пьесы о современности им вынесены в начало главы, хотя написаны они позднее многих других. Перспектива роста, постепенное жанровое обогащение и овладение современным материалом, общее движение оказываются утраченными. Рядом с соображениями резонными (например, о недостатках сегодняшних – пьес – стр. 210 – 211) встречаются и весьма спорные. Утверждение (стр. 213), будто «психологию героев», «проблемы морали» И. Друцэ рассматривает в пьесе «Каса маре»»с позиций сложившихся традиционных народных представлений», по существу не способствует правильной оценке этой пьесы как произведения, ставящего весьма актуальные для современности морально-этические проблемы, а вовсе не какого-то «этнографического» этюда. Искусственным кажется противопоставление эмоционального и интеллектуального начал «Каса маре»: первое служит в ней раскрытию второго, и вывод, будто пьесе «не хватает интеллектуальной глубины», по меньшей мере поспешен.

Многолетнему труду Андрея Лупана и Ем. Букова посвящены специальные главы «Очерка». Принадлежат они Р. Портному и С. Чиботару и опираются на ранее вышедшие монографии этих авторов. В главе, посвященной А. Лупану, выделяется характеристика пьесы «Свет». Анализ стихов Р. Портному удается хуже, нежели анализ прозы. Во всяком случае, неповторимое своеобразие замечательного мастера молдавской поэзии раскрывается перед нами в недостаточной мере. Сказываются потери, которые несет Р. Портной, оценивая многие стихи суммарно, «обоймами» (стр. 225, 229, 240, 242, 246).

Несмотря на то, что в книге (особенно в разделе о послевоенной поэзии и прозе) немало дельных, глубоких наблюдений, раскрывающих изображение писателями жизни в ее революционном развитии, все-таки анализу в целом недостает более прямых соотнесений конкретных наблюдений с осмыслением общих проблем развития художественного метода, его историей и теорией.

Рассуждая о своеобразии того или иного художника, авторы «Очерка» очень мало используют те широкие возможности, какие в данном смысле открывает анализ стиля, языка, системы стихосложения. Невнимание к стилю – застарелый недостаток работ о молдавской литературе (см. неоднократные выступления Д. Михальчи по этому поводу). Судя по «Очерку», преодолевается он еще довольно медленно.

Огорчает и такой факт: хотя «Очерк» долго, слишком долго готовился к печати, в нем встречаются неточности и небрежности. На стр. 67, 72, 159, 160, 174 и др. цитаты стихов и прозы даны по-русски (почему-то без указания переводчиков!), а сноски отсылают читателя к молдавским изданиям (хотя существуют соответствующие русские издания цитируемых произведений).

На стр. 166 в перечне произведений, авторы которых «доводят действие… до первых лет Советской власти в Бессарабии, когда в селах началось движение за коллективизацию…», приводится роман М. Каханы «Павел Брагар», который на самом деле никак не относится к упомянутому периоду, – он повествует о начале 50-х годов, о сложившейся колхозной деревне.

Есть и другие неточности. На стр. 165 среди книг молдавских писателей упомянут роман К. Сушкова «Долгий рассвет», а К. Сушков не был молдавским писателем, он писал по-русски. Такая же путаница и на стр. 186: «Эти новые для молдавской (курсив наш. – В. Г.) литературы коллизии значительное место занимают в романе «Растут этажи» Ем. Букова… в повести «На простор» А. Козмеску, романе «Полынь, вдовья трава» Л. Мищенко, в ряде рассказов Анны Лупан, И. Шрайбмана и др.».

Присутствие в этом списке Л. Мищенко и И. Шрайбмана надо было как-то оговорить, объяснить читателю, ибо Л. Мищенко – русская писательница, а И. Шрайбман – еврейский писатель.

В целом же можно сказать, что работа над «Очерком» увенчалась успехом; плодотворным явилось сотрудничество кишиневских и московских исследователей. Неполнота некоторых разделов, изъяны в анализе и обобщениях не лишают новую книгу большой и бесспорной ценности. Но они показывают, что в ряде мест авторы не вышли за рамки сугубо обзорной характеристики материала. Об этом стоит пожалеть, поскольку лучшие главы доказывают, что коллектив, который создавал книгу, способен на большее. Сказанное относится не только к молдавскому «Очерку». Мы подошли к такому рубежу, когда «потолок» очерка становится уже низким и уже можно, по-видимому, признать реальной и полезной ориентацию не на очерки, а на историю литературы как таковую. Об этом совершенно справедливо говорилось на последнем годичном собрании Отделения литературы и языка АН СССР.

  1. О названных авторах см. подборку материалов «Их имена не забываются» в газ. «Культура Молдовей», 24 мая 1962 г.[]

Цитировать

Гацак, В. На подступах к истории литературы / В. Гацак // Вопросы литературы. - 1964 - №7. - C. 197-200
Копировать