Н. И. Якушин, Л. В. Овчинникова. Русская литературная критика XVIII – начала XX века; Л. М. Крупчанов. История русской литературной критики XIX века
«Критики нет? Критика есть!», «Критика – самоубийство жанра?», «Кому она нужна, эта критика?», «Означают ли происходящие ныне перемены конец традиционной российской критики?» – вот далеко не полный перечень вопросов, звучащих в дискуссиях последних лет. Современная ситуация в критике отмечена сложными и неоднозначными переменами, которые произошли с ней на пути к рынку. В эпоху утраты (или ослабления) традиционного «критикоцентризма» особое значение для современности приобретает осмысление истории отечественной критики. Ведь «представление о ее общественной, а не только культурной роли не изгладилось и в наши дни, став своеобразной «памятью жанра»» эталоном, по которому сверяется состояние критики сегодня»1. Подход к построению истории критики может быть, условно говоря, летописным, когда господствует описательное, эмпирическое начало; историк погружает нас в море фактов, преобладают унылые пересказы критических статей, в этом случае даже привязка материала к направлениям и течениям не спасает, история не становится чем-то связным, имеющим собственную логику развития. С другой стороны, история может выстраиваться как живой процесс возникновения и решений возникающих проблем, в него вовлекаются различные аспекты взаимодействия критики и литературы, личные и творческие контакты критиков и писателей, острые и драматические моменты ее развития. Что предлагают нам рецензируемые книги?
Их авторы выбрали традиционный хронологически-направленческий подход к истории критики. Даже создается впечатление, что они соревнуются друг с другом, сколько выделить таких направлений. Л. Крупчаиов не стремится вдаваться в теоретические тонкости своего предмета, определив критику как «одну из литературоведческих наук» (с. 6). Как будто бы не было многочисленных споров Во второй половине XIX века и в веке XX об отношениях критики и науки о литературе! Но все это, видимо, не полагается, если встать на позицию «как можно более полной объективности в подаче материала» (с. 9). Ои рассматривает «основные направления литературного развития и литературной полемики как в общепринятой, так и в оригинальной терминологии». Что относится к «оригинальной терминологии» (с. 9), остается только догадываться («аналитическая критика В. Майкова», «адогматическая критика Л. Шестова»?). Автор считает, что «периодизация истории критики определяется периодизацией истории отечественной литературы» (с. 7). Однако в традициях учебника В. Кулешова эклектически смешиваются два признака выделения направлений: по литературно-эстетическому критерию (классицистическая, сентименталистская, романтическая, реалистическая критика и т.д.) и по идеологической доминанте (декабристская, консервативно-охранительная, славянофильская, социал-демократическая критика и т.д.). Во-первых, это приводит к терминологической путанице, во-вторых, история критики не прослеживается как логично развивающийся процесс. В специальные разделы выделена т.н. писательская критика. Однако вне ее оказываются Н. Карамзин, В. Жуковский, К. Батюшков, П. Вяземский, К. Рылеев, А. Бестужев (Марлинский), А. Григорьев, Д. Мережковский и многие другие. Они отнесены к различным направлениям. Специфичность писательской критики видится автору лишь в «преимущественном интересе к проблемам художественного мастерства, в особенности к принципам изображения характеров» (с. 8). Такой подход сильно упрощает и запутывает истинное положение дел. Весьма простодушно определяются и жанровые отличия писательской критики первой и второй половины XIX века. Если в первой половине XIX века «преобладали жанры журнальной полемики – реплика, отклик, заметка, затем проблемная статья», то во второй половине – «почти каждый из писателей-классиков отметился в критике программными критическими работами» (с. 8). В книге есть раздел «Становление профессиональной критики. Н. А. Полевой. К. А. Полевой», но, тем не менее, остается неясным, как же проходила профессионализация критики (хочется и внятного разговора о том, что же это значит).
Учебное пособие Л. Крупчанова напоминает позитивистские истории русской литературы в духе культурно-исторической школы, где много говорилось о внешних контекстах литературы, но утрачивалась ее специфика. Нечто подобное происходит и здесь, но только страдает критика. Чрезмерная дробность литературно-критического материала, стремление приблизиться к «как можно более полной объективности подачи материала» отдаляют от живой ткани литературно-критических текстов. А ведь речь идет о классическом периоде русской критики. По сказанному (хотя фактических сведений множество) трудно судить, почему, скажем, статьи Добролюбова становились событием литературной жизни, почему в 1860-е годы, как указывал Б. Егоров, в альбоме провинциальной девушки основную часть занимали громадные выписки из критических статей Белинского, Добролюбова, Писарева. Да и так ли нужны студенту сведения о том, что Добролюбов высоко оценивал работы Соловьева, Кавелина, Буслаева по вопросам древней истории, «одобрял» труды ученых-библиографов. Но о самых лучших и ярких статьях сказано так скупо-объективно, что вряд ли их захочется читать и перечитывать. Чего ожидать от таких общих слов: «Глубокий и тонкий анализ художественной литературы с определенной (? – В. К.) социальной направленностью на многие годы сделал эти статьи хрестоматийными» (с. 202). Непропорциональна и доля внимания, уделяемого автором той или иной фигуре (так, Белинскому и Антоновичу отведено одинаковое число страниц).
На этом фоне несколько иначе выглядит книга Н. Якушина и Л. Овчинниковой, где объединяется учебное пособие с хрестоматией, что дает возможность осмыслить русскую критику в ее живых чертах и разнообразии. Кажется, впервые в учебной литературе констатируется важнейшая для освоения отечественной критики мысль о близости и взаимосвязи литературы и критики. Удачной особенностью рецензируемой книги мы считаем интерес ее авторов к жанровому многообразию критики, к приемам и способам анализа произведений, методам ведения полемики. В книге довольно четко выдержан жанровый аспект. Синкретические жанровые формы трактата, предисловия, пародии на литературных противников, критика в форме художественного произведения; оформление жанров рецензии, литературного портрета, проблемной статьи и письма у сентименталистов; обзоры у декабристов и в философской критике; появление фельетонов в критике «официальной народности»; первый опыт годового обозрения Белинского; проблемные и монографические статьи у шестидесятников – все это этапы развития критики, где жанровые процессы действуют как бы «сквозь» направления и обеспечивают выстраиваемой картине стройность и связность. Правда, раздел о критике Серебряного века неправомерно мал. Но ведь именно в эту эпоху критика серьезно обновляется на уровне жанров, стилей, приемов анализа и интерпретации. Здесь авторы словно не видят ничего жанрово-новаторского ни в «силуэтах» Айхенвальда, ни в «отражениях» Анненского. О последнем сказано вообще в четырех предложениях (в то время как о критике Шелгунове – почти пять страниц). Краткость и четкость изложения порой оборачивается против создателей пособия. Одна фраза о Гоголе, не подкрепленная никаким аргументом, вызывает, по меньшей мере, недоумение: «Во многих произведениях писателя критик (Розанов. – В. К.) видел апофеоз мертвечины, злобы, «мути»» (с. 257). Отметив, что Розанов выступил одним из первых против декадентской культуры, авторы «упускают» другую сторону розановского отношения к декадентству как к историческому явлению особой значимости.
Хотелось бы, чтобы новейшие учебники по истории критики не только представляли новые имена, замалчиваемые ранее (Ф. Булгарин, К. Леонтьев, Л. Шестов, В. Розанов и др.), но и показывали по-новому традиционные фигуры русской критики. Чернышевского Н. Якушин и Л. Овчинникова называют «яркой, знаковой фигурой» и только; между тем, заинтересовать читателя «скучными» положениями диссертации Чернышевского можно лишь так, как это сделал В. Кантор, увидев в ней прозвучавшую с неожиданной для русского общества силой евангельскую тему2. А какие интересные рецензии-пародии писал в свое время Некрасов (одна из его рецензий на роман М. Загоскина напоминает ресторанный счет)! Как актуален опыт классической критики в борьбе с псевдолитературой! Но, увы, такой материал почему-то не попадает на страницы учебных изданий. В этой связи высвечивается следующая проблема: поразительное отставание учебных пособий от уровня научного изучения критики.
Рецензируемые издания наталкивают и на ряд методологических проблем построения научной истории критики. Как же выстраивать эту историю? К чему она может быть сведена: к истории направлений, течений, школ, смене оценок и интерпретаций литературы, к истории творческого пути выдающихся критиков? Как она соотносится с историей литературы, точно ли вписывается критика в фазы историко-литературных изменений либо имеет собственную логику развития, не во всем совпадающую с литературной эволюцией? Что является источником развития критики? Вот далеко не полный перечень вопросов, встающих перед исследователем этой истории.
Вопрос о том, как следует перестраивать историю критики и насколько велика здесь «власть» направления, остается открытым.
В. КРЫЛОВ
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 2006