Н. Дардыкина. Любовь сердца соединила. Книга стихов и переводов

Н. Дардыкина. Любовь сердца соединила. Книга стихов и переводов. М.: Новая элита, 2013. 297 с.

Н. Дардыкина — многолетний обозреватель литературного поля в газете «Московский комсомолец», причем, в отличие от большинства современных газетчиков, — обозреватель внимательный и проницательный, сопровождающий (нередко опережающий) своими отзывами и оценками премиальный процесс «Русского Букера», «Большой книги»… Оказывается, и на страницах современного таблоида может найтись место профессиональной критике! Однако рецензируемая книга представляет Дардыкину не в критическом жанре. Открывают ее несколько десятков страниц стихов — введение к основному корпусу переводов с армянского, кабардинского, грузинского, азербайджанского и других языков бывшего СССР. В наше время подобное издание заслуживает интереса хотя бы потому, что напоминает о том периоде «дружбы народов», когда восточное многоязычие сделалось неотъемлемой частью русской поэзии, впустившей в себя — наряду с памятным горьким рефреном Тарковского: «Ах, восточные переводы, / как болит от вас голова!» — и кавказскую вкрадчивость, и грузинскую велеречивость, и дикую, «кошачью», по словам О. Мандельштама, армянскую речь…

Когда-то это был нескончаемый поток, вдруг резко иссякший, как если бы вместе с «дружбой народов» из русской культуры испарился интерес к поэзии соседних культур. Или идеологическая установка была единственным стимулом этого интереса? Но ведь культурное соседство и взаимное увлечение возникли задолго до 1917 года; так стоит ли столь категорично ставить точку и обрывать поэтический диалог пусть и бывших советских народов?

Книга Дардыкиной — своего рода приглашение к продолжению знакомства. Восточный колорит, который переводчица надеется передать, чувствуется уже в оформлении книги, изданной роскошно, но не безвкусно: шелковистая ткань переплета, «дворцовые» форзацы, дизайнерская бумага… По оформлению это издание вполне может претендовать на отдельное место в дорогих современных библиотеках; к тому же это тот редкий случай, когда «подарочный» колорит оформления уместен, поскольку зрительно подкрепляет переводческое усилие — передать экзотическую живописность, языковую, национальную яркость оригинала.

Раздел переводов открывает небольшая подборка Р. Валеева — не только литературного, но и общественного деятеля Татарстана. Словно бы по контрасту с узнаваемостью и «весомостью» имени стихи, выбранные Дардыкиной для перевода, демонстрируют легкость и непосредственность, красочность впечатления. Вот, например, четверостишие, начинающее монолог художника: «Я смущен виденьем странным: / Белый лист предстал туманом. / Кистью помудрю на нем — / День умоется дождем…» (с. 58). Дардыкина как будто бы предупреждает: несмотря на известность авторов, чьи тексты отобраны ею для книги (в большинстве своем это именитые литераторы, часто занимающие какие-либо общественные посты), главная задача издания — не сфокусироваться на социальных, национальных проблемах, но передать вненациональное восхищение красотой жизни и искусства, найти некую общую интонацию, музыкальное воплощение для ино-странного, ино-язычного колорита. Поэтому-то, должно быть, и ведущий осетинский писатель Н. Джусойты, и казахский акын А. Нисаналин, и уроженец Еревана Э. Милитонян представлены, возможно, не самыми известными своими стихами — зато теми, где речь идет об очевидных универсалиях человеческого бытия: «Были дни — о вечере мечтал, / вечера о счастье говорили, / головой к тебе я припадал — / звездами глаза твои всходили…» (Н. Джусойты, с. 75). Традиционность (и даже определенная каноничность) образов, выбранных переводчицей для передачи авторского настроения, подтверждает эту идею универсальности: в книге Дардыкиной речь идет не о разности национальных культур, а о том общем, едином, что связывает нас и после распада советского государства.

В этом смысле особенно удачны «женские» переводы — с киргизского (Р. Мукашева) и с узбекского (М. Мурадова, К. Рахимбаева). Кажется, что и тематически, и интонационно эти стихи наиболее близки переводчице — близки прежде всего своим женским, любовным отношением к жизни: к случайной попутчице в троллейбусе, к деревенским детям, что «школу предпочтут, забыв простор зеленый, / Погладив на бегу у дома жеребца» (Р. Мукашева, с. 100), наконец, к самому миру, ощущение которого бывает столь полно, что хочется «невзначай» очутиться «цветами, рекою, лучом» (М. Мурадова, с. 150)… Дардыкина интуитивно нащупывает «точку совпадения», настраивает автора и читателя на понимание друг друга, находит универсалии, не откликнуться на которые невозможно. Как сказано в заглавии одного из разделов — «Плачут матери на общем языке…»

Разумеется, все переводы Дардыкиной выполнены с подстрочника. В этом смысле оценить, насколько точно переводчица приближается к собственно языковой, интонационной составляющей текста, нельзя, поэтому и книга производит впечатление скорее авторского высказывания, нежели межкультурного, диалогового проекта. Не претендуя на то, чтобы дать объективное представление о происходящем в пространстве национальной постсоветской поэзии, Дардыкина предлагает индивидуальный, неравнодушный взгляд на него — с тем, чтобы читатель имел возможность сформировать свое личное мнение и, может быть, ознакомиться позже с заинтересовавшими его именами.

Е. БЕЛОВА