Молодость чувства, зрелость мысли
«А ЕСТЬ ЛИ ТАКОЕ ПОКОЛЕНИЕ?»
Летом этого года в Париже состоялся международный коллоквиум по литературной критике. Шестнадцать «национальных докладов», прочитанных на коллоквиуме, продемонстрировали и разные точки зрения на искусство, и плодотворное стремление поднять роль и авторитет критики, и своеобразие литературной жизни в различных странах. Немало говорилось представителями капиталистических стран о независимости у них литературной критики, свободном выражении в печати любых мнений. Декларации звучали весьма категорически. А факты? Они нередко расходятся с декларациями.
Свободное столкновение мнений? Но вот на трибуне заместитель главного редактора литературного приложения к лондонской «Таймс» Джон Уиллет. На вопрос, какие литературные дискуссии ведутся в редактируемом им издании, он без долгих раздумий отвечает: «Для этого у нас нет ни места, ни времени. Дискуссий не ведет почти никто…»
Широта и смелость издательских поисков? В интересном докладе француза Жана Бланза рассказывалось о незавидном положении литературного «дебютанта». Сумел он организовать своей книге рекламу – будут на нее отклики, не сумел – печать его не заметит: «Писатель натолкнулся на стену молчания. Он попытается ее преодолеть, и если ему это не удастся, он потеряет доверие даже своего издателя».
Эти и другие выступления невольно заставляют вспомнить об отношении наших издательств к молодым писателям и об интересе печати к их творчеству. В самом деле, вряд ли директор издательства «Молодая гвардия» опасался убытков, выпуская сборник Е. Евтушенко, – книга стихов вышла стотысячным тиражом, и достать ее невозможно. А для молодых прозаиков такой тираж не что-то из ряда вон выходящее. Пресса уделяет им много внимания. Но, если речь зашла о прессе, нельзя не вспомнить о дискуссиях, которые постоянно возникают вокруг художественных произведений, и прежде всего созданных молодыми.
Пока не утихли горячие опоры о молодых писателях, особо важно объективно разобраться в их творческой работе. Предстоящие пленумы правления Союза писателей СССР и правления Московской писательской организации, IV Всесоюзное совещание молодых, надо думать, как раз этим и займутся, перейдя к рассмотрению и общих тенденций, и отдельных произведений, с их сильными и слабыми сторонами.
В годы после XX съезда КПСС, как никогда раньше, широким потоком хлынула в литературу молодежь. Это хорошее пополнение, состоящее из людей, выросших в условиях социалистического общества, поднятых и окрыленных историческими решениями партии, призванных бороться за осуществление новой Программы КПСС – программы строительства коммунизма. Перед нами поколение, обладающее знаниями и культурой, неплохими литературными навыками.
«Ага, опять о поколении заговорили! Что это еще за поколение выдумали?! А есть ли такое «новое поколение»?» – слышится угрожающий голос того самого «угрюмого проработчика», которого заклеймил с трибуны II съезда писателей В. Ермилов. Пустое дело – спорить с критиком-проработчиком, с его подозрительным отношением к литературной молодежи. Бесполезно напоминать ему о необходимости выработать такой спокойный и одновременно требовательный подход к молодым, который помог бы выяснить их истинное значение. И помог бы разоблачить абсурдность вражеских измышлений, будто бы это поколение «оппозиционеров», политической и литературной «фронды» (повторяя эти измышления, американский критик Уильям Коррей свою недавнюю статью в «Нью-рипаблик», посвященную Е. Евтушенко, снабдил сенсационным заголовком: «Советский поэт-бунтовщик»). Впрочем, клеветникам неплохо отвечают сами молодые.
Но как быть с «теорией» четвертого поколения? Термин «четвертое поколение» постоянно мелькает в журналах и газетах. Об этом поколении, кажется, впервые обстоятельно заговорил А. Макаров в своей умной и содержательной статье «Серьезная жизнь» («Знамя», 1961, N 1). Он отметил отличительные черты нашей литературной смены, ее удачи и поражения. Последующие статьи на ту же тему, пожалуй, не отличались таким широким подходом к ней, но заостренно ставили вопрос о праве поколения называться новым и по-новому решать проблемы современности. Что такое «четвертое поколение», пытались объяснить Ст. Рассадин, Ф. Кузнецов, Л. Лазарев и другие. Их оппоненты посчитали вообще неправомерным это определение. Так, Карл Краулинь на страницах «Дружбы народов» (1962, N 2) оспорил самый тезис о том, что «наши молодые писатели – это новое, или четвертое поколение».
В этом вопросе, пожалуй, ее так уж трудно разобраться, если снять полемические заострения, к которым прибегают участники спора.
В каком смысле естественно говорить о «поколении»? Конечно, именно в том, что в литературу сейчас вошел большой отряд писателей примерно одного возраста и жизненного опыта. Даже неловко всерьез доказывать, что писатели, как и все люди, вступают в жизнь новыми и новыми поколениями. Жизненные, биологические законы пока что отменить невозможно, а тому, что каждое поколение несет на себе печать своего времени, удивляться не приходится. Откуда же тогда страх перед словом «поколение» (не берусь подсчитывать, какое оно по порядку – четвертое, или пятое, или шестое), Откуда боязнь обнаружить у него некие общие черты?
Остается добавить, что эти общие черты появились не случайно – они порождены самой атмосферой нашей жизни в период после XX съезда партии, когда это поколение заявило о себе в литературе. Другое дело, что наличие таких черт не дает никаких оснований забывать о различии писательских индивидуальностей, а тем более – противопоставлять «четвертое поколение», как какое-то «особое», другим поколениям советских литераторов.
Невозможно согласиться с К. Краулинем, когда он призывает «проявлять скептицизм» по отношению к молодежи и выражает опасение, что «молодым в нашей сегодняшней литературе отводится слишком выдающееся, незаслуженно большое место. Этим самым волей-неволей преуменьшается значение работы писателей старшего поколения…». Внимание к молодежи – горьковский завет нашей литературе, интерес к ней не может умалить заслуг старших. Эти заслуги и не будут забыты; как показывает публикуемая в нашем журнале, анкета, молодые помнят о своих наставниках.
К. Краулинь ближе к истине, когда не соглашается с предоставлением молодым монопольного права на понимание нового в жизни, на постановку современных вопросов. Некоторые критики действительно перестали замечать, что сходные проблемы решаются и писателями старшего поколения. Этим писателям не уделили нужного внимания ни Ф. Кузнецов в статье «Четвертое поколение» («Литературная газета», 27 июля 1961 года), ни Ст. Рассадин в статье «Шестидесятники» («Юность», 1960, N 12). А напрасно! Изменения в жизни после XX съезда КПСС получили верное художественное отражение и в таких произведениях, написанных «старшим поколением», как, к примеру, «За далью – даль», «Битва в пути», «Знакомьтесь, Балуев», «Иркутская история» и т. д.
Вряд ли, повторяю, есть что-то одиозное в самом термине «четвертое поколение»: он обозначает многосложное единство писателей, вступивших в литературу после XX съезда, писателей не только близких друг другу, но и многим разнящихся, нередко полемизирующих друг с другом. Единообразия в молодой литературе нет, да и не должно быть, как не должно быть и огульного противопоставления ее литературе предшествующей. «Старые» и «молодые» советские писатели связаны тесными узами, если у них общие воззрения на жизнь; спорят между собой писатели чаще всего не из-за разности возрастов, а из-за разности вкусов. Словом, не к чему ломать копья по поводу самого факта существования нового поколения. Напрашивается другой, более резонный вывод: рассматривать это поколение не изолированно, а во всей полноте литературной жизни, как одно из ряда советских поколений; оно участвует в совместной борьбе за общую цель и вносит в эту борьбу свой собственный вклад.
Само собой разумеется, можно спорить о размерах и ценности этого вклада. Только спор будет всего результативнее, если мы проанализируем работу молодых не как готовый итог, а как живой процесс с его особенностями, трудностями, перспективами. Впрочем, «проанализируем» чересчур громко сказано: настоящая статья – не обзор нашей «молодой литературы», в ней не будет ни списков писателей разных рангов, ни характеристики существующих течений, жанровых отрядов и подотрядов и т. я. Мне хотелось затронуть лишь отдельные проблемы творческой работы молодых, и в первую очередь – проблему героя в нашей современной прозе.
ВОЗМУЖАНИЕ ГЕРОЯ
Скучное, казалось бы, литературоведческое слово «процесс». А вдуматься – и за ним встает кипучая жизнь, родившая образы художественного произведения, встает судьба писателя, сумевшего или не сумевшего выразить эпоху, литературная обстановка, оказавшая свое влияние на эту судьбу.
Исторический период, ознаменованный решениями XX и XXII съездов партии, был периодом бурных и плодотворных изменений в жизни народа. Оглядываешься сейчас на прожитые годы, вспоминаешь обо всем, что связано с ликвидацией культа личности Сталина, с практическими шагами по восстановлению ленинских норм, и по-новому оцениваешь «пафос» этого времени. Да, были душевные потрясения, было чувство горечи, на поверхность нередко выступали сомнения, растерянность. И все же в проекции даже сравнительно немногих прошедших лет уже видно: главными оказались позитивная работа партии, укрепление новых принципов жизни, ленинских принципов, стремительный рост характеров. За считанные годы люди выросли, как растут в другое время за целые десятилетия. Любая область народной деятельности изобилует образцами инициативы работников, понимания ими своей государственной ответственности. Один небольшой штрих. Обратили ли вы внимание, как проходят теперь собрания на предприятиях и в учреждениях? Если еще не так давно тон задавали наиболее шумные ораторы, то ныне запальчивость оставляет аудиторию холодно-настороженной. Зато охотно продлевают регламент тем, кто, пусть без особого блеска и жара, но продуманно, развивает деловые соображения, вслух размышляет, что и как надо делать.
Конечно, не так просто, не по мановению руки происходили и происходят перемены в жизни.
Не секрет, что молодежи особенно трудно было понять все происшедшее – серьезной идейной закалки она еще не успела получить, – и после XX съезда партии весьма болезненно переживала ту своеобразную «лихорадку», о которой говорил Н. С. Хрущев в своей речи на VII съезде Венгерской социалистической рабочей партии. Не обошлось без идейных шатаний, нигилистических настроений, поныне приходится вести борьбу с аполитичностью и тунеядством в среде молодежи. Кое-когда эти настроения проскальзывали и в литературных произведениях; нетерпимость к ним была и остается обязанностью литературной критики. С боевой молодостью несовместимы пессимистический взгляд на действительность, поэтизация страданий, духовной нищеты, моральной ущербности.
Но для литературной молодежи, как и для всего советского народа, определяющим оказалось положительное значение партийных съездов. Главной темой большинства художественных произведений стали благотворные перемены в нашей современной жизни. Подобно всем писателям, с естественным молодым жаром литераторы младшего поколения воспевают людей творческого склада, строителей нового. Они непримиримо выступают против пережитков культа личности, лжи, бездушия, лицемерия. Их ненависть ко всем видам и разновидностям современного мещанства – это святая ненависть.
Вместе с тем закономерно встает вопрос о том, чтобы писатели, борясь со старым и призывая к поддержке нового, глубже и ярче показывали пути его строительства, смелее решали конструктивные задачи. В их решении молодые часто оказывались слабее, чем в обличении явлений, восходящих к культу личности. А ведь наибольшей силой художественного обобщения и воспитательного воздействия обладает писатель, чувствующий себя хозяином и строителем жизни. Им движет пафос созидания нового, воодушевляющий на смелое утверждение передового, рождающегося и одновременно на борьбу со всем отсталым и косным.
У нас еще нет литературного героя, который был бы вполне достоин наших дней. Однако радует стремление писателей рисовать героя современности в его жизненной реальности, решительно отказавшись от схем и трафаретов, которые столь навредили литературе. Хорошо и то, что его поведение проверяют моральным кодексом строителя коммунизма, верностью коммунистическим идеалам. Высота моральной требовательности к своему герою – примечательная особенность современной литературы.
И еще одна характерная особенность – показ его в росте соответственно росту нашего общества в послесъездовский период, стремительному движению к коммунизму. Человек коммунизма, о котором много размышляют наши писатели, не рождается готовым, он формируется постепенно, в труде, осмыслении своих общественных обязанностей, совершенствовании личных качеств.
Литература отобразила некоторые этапы этого роста и, что тоже важно отметить, помогла ускорить его. К этому приложили свои усилия писатели всех поколений: и те, кто сейчас в расцвете творческих сил, такие, как Г. Николаева, В. Кожевников, А. Чаковский, и те, кого только вчера называли молодыми, как Б. Бедный, В. Тендряков, А. Рекемчук, и те, кто займет свои места на предстоящем совещании молодых, как А. Кузнецов, Ч. Айтматов, Г. Горышин, А. Приставквн и другие.
При этом надо подчеркнуть: хотя молодым порою не хватало точности прицела, литературной опытности, они ближе знали своего сверстника и сделали его центральным героем своих произведений. Из их книг мы узнали много нового о двух наиболее ответственных этапах развития молодого человека наших дней.
Первый относится к годам, когда в свете решений XX съезда началась перестройка системы образования в нашей стране. Понадобилась и перестройка сознания миллионов юношей и девушек. Они привыкли к мысли о том, чтобы из школьного класса перейти в институтскую аудиторию, но не были подготовлены к производственному труду. От имени таких молодых людей об этом рассказали А. Кузнецов, Н. Дементьев, А. Гладилин и другие, и их произведения не только отразили события тех лет, но и показали, как юноши и девушки осмысливают новые явления в жизни, как они в самостоятельной трудовой жизни выковывают свои убеждения. В таких книгах был показав первый отклик на события, связанные с разоблачением культа личности, отклик, чаще эмоциональный, чем свидетельствующий о глубине раздумий героев.
Надо по справедливости оценить участие писателей в нелегкой работе по трудовому воспитанию вчерашних десятиклассников. Но не стоит и преувеличивать сделанного. Правдиво рассказав о сомнениях и блужданиях незрелых юношей, их первых шагах на трудовом поприще, литература меньше сделала для изображения поэзии и красоты труда. Толя из «Продолжения легенды» психологически соответствовал определенному моменту нравственных исканий части нашей молодежи. Однако она пошла вперед, и то, что А. Кузнецов до сих пор не откликнулся как художник на ее сегодняшние проблемы, внушает беспокойство: не слишком ли затянулась творческая пауза у многообещающего молодого писателя?
За годы, прошедшие после публикации «Продолжения легенды», жизнь поставила еще более сложные проблемы идейного» гражданского воспитания молодежи.
Недостаточно, чтобы писатель только назвал их. Существа жизни не поймет тот, кто ограничится легковесным суждением о сложных явлениях действительности. Не беглый отклик или дешевая сенсация, но художественное исследование жизни в ее главном течении и в ее многообразии, – вот что требуется от писателя, если он хочет быть впереди своего времени. Такому писателю предстоит глубоко разобраться в направлении жизненного развития, в эволюции героя нашего времени, характерной для условно выделяемого нами второго этапа его роста.
Да, это процесс, здесь все в движении, есть удачи, не обходится и без срывов, однако главное направление развития молодого героя современности определилось довольно ясно. Его «отклик» на события эпохи – уже «е только первые эмоции, но определение всей «линии» своей жизни по-новому. Он обладает острым чувством правды и непримиримостью ко всякой фальши, несправедливости. Но он не удовлетворяется негативными заявлениями, выдвигает и отстаивает положительную программу коммунистической жизнедеятельности. Это не лубочный сверхгерой, а так называемый «обыкновенный человек», но это человек новой эпохи, убежденный, что честность и принципиальность утверждаются не декларациями, а делами, гражданской активностью.
Принципиальное значение «Коллег» В. Аксенова тем и определяется, что в них автор показал гражданское и моральное возмужание молодых людей, еще вчера бездумно, даже скептически относившихся к жизни.
Приобретение чувства государственности и делает молодежь подлинной строительницей коммунизма. Читаешь повести «Верблюжий глаз» Ч. Айтматова или «Молодо-зелено» А. Рекемчука и видишь, как органично сочетаются у их героев социалистическое сознание и непосредственность чувств и побуждений. Обращаешься к повестям Б.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.