Мой большевик

Это было давно. Отрочество – тревожное и интересное время, когда так остра восприимчивость, жадно ищет впечатлений душа.

Я росла в трудной, более того, неблагополучной семье, росла одиноким подростком, без ласки.

Октябрьская революция застала меня уже не дома, а у дальних родственников, почти чужих мне людей, в одном уездном городе, где я училась в школе второй ступени, как тогда называлась средняя школа. Все необычно, не все понятно. Некоторые учителя бывшей женской гимназии саботировали, то есть бросили классы на произвол судьбы. Было много пустых уроков, но мы ходили в школу, не пропуская ни дня, потому что там давали в обед по миске постных кислых щей и крошечному ломтику кляклого, с колючками хлеба из овсяной муки, – еда на весь день. Голод мучал меня, здоровую, растущую, непрестанно.

И тут один добрый учитель, которому нравились мои сентиментальные надуманные произведения – я торжественно называла их повестями, – предложил мне работу. Может быть, он был большевиком, этот учитель, – не знаю, он не делился с нами взглядами.

А вот тот человек, к кому я попала под начало, поступив работать в отдел социального обеспечения, – тот был большевиком. Я работала у него переписчицей разных бумаг (машинисток в нашем отделе не было). Должно быть, из-за моего несовершеннолетия служба моя кончалась в три часа дня, и я со всех ног мчалась в школу, во вторую смену. Таким образом, теперь уже не одна, а две миски щей в день были мне обеспечены.

Звали моего начальника Алексеем Ивановичем, а фамилии не помню, не знала.

Он только вернулся с фронта гражданской войны, молодой, быстрый, энергичный.

Почему такой «молодец» оказался заведующим тихого, невидного, казалось мне, учреждения, как отдел социального обеспечения, ума не приложу.

Однажды я робко что-то в этом роде ему бормотнула.

Он посмотрел на меня долгим выпытывающим взглядом, качнул головой.

– Ну и темна ты, деваха! Наше соцобеспечение – это есть забота советской власти о трудящихся людях, кто труду все силы отдал. Поищи такое в царской России или других государствах. Соображай, деваха, мы есть Власть трудящихся, «невидных» дел у нас нет, все дела у нас видные.