Мемуары – жанр сложный и благородный

Вопрос не совсем ко мне… Если говорить о моей повести «Московский пленник» («Октябрь», 1997, N 9), то это, разумеется, не мемуары. И дело вовсе не в том, что мне, из каких-то амбициозных соображений, хотелось бы представляться художником, а не просто мемуаристом… Просто как литературный критик и чуть-чуть филолог я отдавал себе отчет, в каком именно жанре работаю. Я никогда не позволил бы себе в мемуарах того, что позволил в этой повести… Неужели мои критики (Николай Александров в «Литобозе» и Никита Елисеев в «Новом мире») всерьез считают, что я не понимаю, какое несчастное и закомплексованное создание я изобразил под именем «Павел Басинский»? Неужели, когда Александров пишет «смердяковский тон», он полагает, что я не читал Достоевского? Все это очень странно, и я думаю, что причина этому банальное мнение о том, что, мол, критику «не дано» писать прозой. Может быть, мне и не дано (не знаю, не мне судить), но не потому, что критик.

«Московский пленник» – повесть о любви.