О мемуарах и шире

Думать о мемуарах я начала еще в детстве. У нас была большая и сложная семья, и я была уверена, что, достигнув взрослости, я напишу о всех нас «роман»: слова «мемуары» я не знала. К счастью, мое намерение написать нечто вроде «Семьи Тибо» не осуществилось, и я не представила на всеобщее обозрение каждого из моих родных. Потом я начала писать письма. Взрослые их хвалили, но старшие двоюродные сестры мне говорили: «Литература – это тебе не письма писать. Не надейся стать писательницей». Но был у меня дядюшка, которому я тоже писала письма. Я тогда уже постарше была и писала о «мировой скорби». Он сказал: «Ты будешь писать» – и подарил мне красивую ручку с пером N 86, которую я впоследствии легкомысленно потеряла.

Но сестры признавали только «готовое» выражение, то есть образцы, и уверяли, что сочинения пишут не так, как я, которая загибает бог знает что. А у нас в Москве в старших классах гимназии преподавала русскую литературу ученица философа Льва Михайловича Лопатина. Она задавала такие сочинения на вольную тему, что только держись. В воздухе так и звенели ее возгласы: «Содом или Мадонна?!» Кстати говоря, такие проблемы меня тогда не интересовали, а только тяготили.

Кроме того, я вела дневник. Но терпения у меня не было, и поэтому в разных углах квартиры находили клочки моих записей, за что меня хором стыдили братья и сестры.

Но пора перенестись в сегодняшний день. Да, мемуары стали у нас очень популярны. Но они были популярны и в 20-х годах. Это начал Корней Иванович Чуковский. Он со смаком издал отдельную книгу воспоминаний Авдотьи Панаевой. Затем было несколько подобных изданий. Особый интерес вызывала тема салонов для избранных посетителей. Тут сыграла свою роль вышедшая в 1929 году в Ленинграде книга М. Аронсона и С. Рейсера «Литературные кружки и салоны». Оттуда мы узнали запомнившийся всем нам дом Карамзиных. Он существовал в литературной нашей памяти до 50 – 60-х годов, когда появились сенсационные новые материалы об этом оригинальном литературном салоне, собиравшемся в многолюдном семействе уже покойного тогда историка Карамзина.

Каждая барышня мечтала о том, чтобы у нее был литературный салон, который бы посещал хоть один знаменитый писатель или кинорежиссер. Эта мода ассоциируется у меня с сопутствующей модой на занятия пластикой по методу «босоножки» Айседоры Дункан. Барышни с чемоданчиками, торопящиеся на групповые уроки, были непременной деталью пейзажа московских улиц тех лет.

Но мне интереснее говорить не о популярности у нас мемуаров, а о том, как их читать, то есть как с ними работать.

На филологических факультетах в те времена преподавалось источниковедение. Каждый студент знал, что он должен уметь сослаться на источник, из которого он цитирует, то есть он обязан знать литературу предмета. Теперь это забыто. Как часто мы встречаем в разных мемуарах или статьях такую расхожую фразу: