Лирика Афанасия Фета и китайские идиллические стихотворения

Фета читают во всем мире, в том числе и в Китае. Особенно популярен он среди молодежи. В последние десятилетия в периодике появилось немало статей о его творчестве, многие из них были посвящены разбору отдельных стихотворений. Лирика Фета со свойственной ей фиксацией тонких изменений света и тени в передаче вспыхнувших чувств напоминает китайскому читателю лирику Ван Вэя (701–761), жившего во времена правления династии Тан. Китайский поэт оставил мир, став отшельником и посвятив себя служению Будде. В его творческом наследии немало пейзажных зарисовок, идиллических по своему характеру и отвечающих смыслу художественной концепции. Художественная концепция — важная часть китайской литературной теории. Ее формирование связано с развитием лирической поэзии, которая фокусировалась на субъективных моментах. Большую роль при этом играли конфуцианское понятие «чувство вещей» и даосская формула «слова и формы».

Фет обладает уникальным чувством поэзии в единстве субъективного и объективного. Чем острее и своеобразнее взгляд художника слова, тем ближе он к вечным истинам, тем долговечнее его творчество. Об этом говорит и художественная концепция, согласно которой настоящая цель поэта — выразить субъективные ощущения через объективный образ. К этому и стремились классические поэты Китая.

Фет пристально наблюдает за внешним миром и говорит о нем на языке чувственных впечатлений. Все происходит здесь и сейчас. Благодаря деталям мы схватываем мир в целом. Сам поэт полагает, что впечатление, эмоция важнее в тексте, чем собственно описание. «То, что вызывает впечатления» — это «среда», которая представляет собой слияние внешнего и внутреннего.

Китайского поэта интересует «внесловесное значение» и «образ вне образа». Фет также преследует подобную цель:

Никто <…> не овладевал мною так сильно, как Гейне своею манерой говорить не о влиянии одного предмета на другой, а только об этих предметах, вынуждая читателя самого чувствовать эти соотношения в общей картине, например в плачущей дочери покойного лесничего и свернувшейся у ног ее собаки [Фет 1893: 209].

Стремление «сказаться без слова» и обрести «значение в молчании» роднит Фета с китайской лирикой.

Китайская классическая поэзия взаимодействует с живописью, в ней сильны тенденции к визуальности. Образное мышление китайской поэзии, стремящейся уйти от голых абстракций, привлекло к ней внимание европейских читателей. Многие исследователи Фета также указывают на сходные интенции в его творчестве. Образы в его лирике 1840-х годов еще обобщенны, но начиная с 1850-х они становятся более конкретными, а наблюдения за природой — более тонкими.

Если в западной философии мир делится на две части — сущее и бытие, то китайцы уделяют больше внимания не тому, что стоит за видимым миром, а самому бытию в его реальности, явленной в мире ощущений. Они ценят интуицию, именно с ней связаны конфуцианское чувство вещей и даосские слова и формы.

Как учит пословица, есть разные пути к одному дому. И Фет идет по одному из них. С 1870-х годов поэт одержим Шопенгауэром, он принял его эстетику. Для Фета, углубившегося в перевод труда «Мир как воля и представление», философия словно родилась заново. Она стала для него осознанным творческим и жизненным принципом. Вслед за Шопенгауэром Фет полагает, что сущность вещей постигается в двух аспектах. Есть абстрактная статическая форма, и есть яркая и изменчивая форма изображения. Чтобы понять гармонию, нужны талант и мгновенное схватывание. Поэт говорит, что не нужно посредством «бесконечного анализа» искать «неразумные секреты». Образное мышление само приведет к цели. По мнению Фета, поэтическое чувство живет в натуре каждого человека, его можно назвать шестым и самым высшим чувством.

Природа и любовь — главные темы фетовской лирики. Его стихи хрестоматийны, как хрестоматийны классические китайские тексты, где разрабатывается идея единства человека и природы. Китайцы ценят прежде всего живую природу, которая является частью естественной жизни: небо, земля, человек — неделимая троица. Между даосским понятием «небеса и человек» и концептом воли у Шопенгауэра («вещь и я — это одно») существует много общего. И классический китайский поэт, и Фет стремятся к тому, чтобы путем размышлений и медитации прийти к экстазу. Автор мыслится как медиум, свое вдохновение он черпает из недр мироздания.

В китайской поэзии и фетовской лирике жизнь человека уходит в жизнь природную, обретая в ней вечность.