№4, 1969/Обзоры и рецензии

Ленин в зрительном зале

Сим. Дрейден, В зрительной вале – Владимир Ильич, «Искусство», М. 1967, 367 стр.

В пятидесяти пяти томах ленинских сочинений заключено множество суждений Владимира Ильича об искусстве, разработаны и обоснованы коренные принципы развития социалистической художественной культуры. И вместе с тем, читая Ленина – будь то один из томов или вышедший многими изданиями сборник статей и высказываний о литературе и искусстве, – мы всегда испытываем сожаление от того, что еще весьма слабо знакомы с Лениным – читателем, зрителем, слушателем – в его непосредственном восприятии искусства.

«Все, что осталось от великого вождя, – писал сорок лет назад Луначарский, – представляет значительный интерес… Когда придет время, самая личность Владимира Ильича, Ленин-человек, сделается предметом внимательного и любовного изучения. Биографическое в нем, интимное в нем тоже имеет огромную, общечеловеческую ценность» 1.

Такое время пришло. В художественной Лениниане поэты и скульпторы, графики и драматурги, музыканты и актеры создали многообразный образ Владимира Ильича в неразделимости исторического и человеческого в нем. Вновь открытые документы и постоянно пополняющаяся библиотека воспоминаний обогащают наши знания о Левине – революционном вожде и человеке, в частности о непосредственных встречах Владимира Ильича с искусством. А недавно вышла книга, самый замысел которой является уникальным: писатель и исследователь С. Дрейден обнародовал плод своего сорокалетнего труда – книгу, которая называется «В зрительном зале – Владимир Ильич».

Не часто удавалось Ленину бывать в театре, скупы его отзывы о виденных спектаклях, о своих театральных пристрастиях и желаниях, отрывочны и немногословны воспоминания его театральных спутников и личные свидетельства.

Они хорошо известны и вряд ли есть смысл их приводить здесь. К тому же оглавление рецензируемой книги точно воспроизводит театральные высказывания Ильича. И это не формальный прием. Само оглавление нагляднее всего демонстрирует и границы, которые установил для себя автор, и выбранный им принцип исследования.

Ленин в зрительном зале Московского Художественного театра. Конечно, возможна и желанна работа о Ленине и театре вообще, но было бы несправедливо упрекать автора за то, что он ограничил проблему. Во-первых, известно, что с Художественным театром связано большинство зрительских впечатлений Владимира Ильича, что это был его любимый театр. А во-вторых, исследуя отношение Ленина к Художественному театру, С. Дрейден выходит далеко за пределы только этой темы, устремляется к широким эстетическим обобщениям и обогащает наши знания в области ленинского учения об искусстве.

Самое интересное, трудное, порой рискованное – это путь исследования, по которому отважно пошел автор. «Уже не одно десятилетие, – пишет он во введении, – отделяет нас от вечеров, когда в зрительном зале театра можно было увидеть Владимира Ильича. Еще меньше остается среди вас участников или свидетелей этих спектаклей… Скудны, случайны сведения о ленинских посещениях театра и в литературе. И все же попробуем отправиться в одно из самых увлекательных (и поучительных!) путешествий, какое только может выпасть на долю любителя театра, – пойти по пути Ленина-зрителя».

Где же исходные пункты такого путешествия, какой компас позволит идти по верному направлению, если на карте немало белых пятен? С. Дрейден поступил просто и, видимо, единственно правильно: отправными точками для него стали строки ленинских писем, свидетельства – пусть даже самые лаконичные – очевидцев, все виды документальных сведений. Надо отдать должное упорству исследователя, неутомимости и азарту в решении труднейшей темы. Длительное и глубокое изучение архивов, неослабное внимание ко всем тем, кто может быть хоть чем-нибудь полезен, дар разыскателя и реалистическое отношение к свидетельствам, понимание того, что возможны ошибки памяти, – все это очень ощутимо в книге.

Книга С. Дрейдена многопланова, ее структура состоит из ряда пластов. Вот первичная задача: установить, какие спектакли видел Ленин в Художественном театре, когда это было и каково его отношение к спектаклям – хотя бы в самой общей форме. Казалось бы, это несложно – названия известны, ленинские отзывы тоже. На самом деле это не так. Например, из книги С. Дрейдена мы впервые с документальной достоверностью узнаем, что 15 декабря 1918 года Владимир Ильич смотрел в Художественном театре «На всякого мудреца довольно простоты» и что спектакль ему очень понравился.

Обратим внимание на дату – она в каждой главе является предметом особого интереса автора. Опираясь на подробную биографическую хронику – летопись жизни и работы В. И. Ленина, вглядываясь в театральные афиши тех лет, производя сложные сопоставления фактов и свидетельств, путем исключения невозможного, С. Дрейден точно называет год, месяц и число всех ленинских посещений театра.

Книга «В зрительном зале – Владимир Ильич» отличается от иных, близких по теме изданий тем, что каждый факт ленинского посещения театра, каждое суждение Ленина о спектакле неотрывны от времени, воспринимаются читателями в атмосфере жизни страны и ленинской жизни. Именно поэтому С. Дрейден порой восстанавливает по часам рабочие дни Владимира Ильича, охотно призывает на помощь тогдашние газеты, далеко выходит за пределы искусства, рассказывая о том, что делается на фронте, в городах и селах Советской республики. Такой путь исследования прежде всего и привел автора к успеху. Казалось бы, давно известные, хрестоматийные факты ожили, наполнились конкретностью и новым содержанием. К этому надо прибавить, что С. Дрейден стремится каждый факт расшифровать, дойти до его корней и извлечь нечто новое. Всем известны строки из ленинского письма: «Бываете ли в театре? Что это за новая пьеса Чехова «Три сестры»? Видели ли ее и как нашли? Я читал отзыв в газетах». С. Дрейден – опять-таки путем тщательного разыскания – установил, какие отзывы читал Ленин, и перед нами куда яснее, чем прежде, открылись причины повышенного интереса Ленина к новой чеховской пьесе. Такого рода примеров исследовательского, открывательского труда в книге очень много.

Содержание книги интересно и еще одной особенностью, помогающей нам шире взглянуть на ленинское эстетическое наследство. Отталкиваясь порою от строки ленинского письма, от мимолетно высказанного впечатления, автор переключает свое и наше внимание на отношение Ленина к тому или иному писателю, далеко отходя при этом от интересующего его спектакля.

Многие страницы книги посвящены Достоевскому, Чехову, Островскому, Гауптману, Горькому. Я не могу, конечно, сказать, что автор исчерпал столь сложные вопросы даже в аспекте темы книги, но о многом он рассказал интересно, увлекательно, так, что у нас, читателей, возникает живое ощущение Ленина.

Большого уважения заслуживает многолетний труд С. Дрейдена, хорошо, что в нашей библиотеке появилась эта книга, – она будет с интересом прочитана не только любителями театра, но и художниками и исследователями. Но уже в начале рецензии я говорил, что плодотворный путь, избранный автором, таит опасности и рифы. С. Дрейден не избежал их – об этом прямо надо сказать.

Книга «В зрительном зале – Владимир Ильич» в большой мере построена на свидетельствах очевидцев, и это вполне естественно и вполне оправданно. Очень к месту вспомнил С. Дрейден относящееся еще к 20-му году партийное суждение на этот счет: «…В особенности ценными являются всякого рода воспоминания, дающие тот психологический фон и ту связь, без которой имеющиеся в наших руках отдельные документы могут оказаться непонятыми или понятыми неправильно» 2. Этим принципом и руководствуется С. Дрейден в своей работе, причем, как я уже говорил, он не только доверяет воспоминаниям, но и проверяет их.

Однако в иных случаях автор сбивается с верного пути и стройный анализ явлений заменяет предположениями. Так случилось, скажем, уже в первой главе, где идет речь об отношении Ленина к молодому Художественному театру. Есть известные строки: «превосходно играют в «Художественном – общедоступном», но автор хочет сказать об этом полнее и приводит суждения Луначарского, которые, по всей вероятности, мог бы разделить Ленин. В исследованиях такого рода вполне возможны предположения, но если они выдвигаются только для заполнения недостающих звеньев и не аргументируются – это нарушает документальную природу книги.

Вторая опасность, которой не избежал С. Дрейден, заключается в другом: читая книгу, ловим себя на мысли, будто спектакли, которые видел Ленин, выбирались им с железной закономерностью, будто они непременно определяли главнейшие вехи на пути Художественного театра в течение двадцати лет. Это неверно по существу – иные из спектаклей вовсе не были такими вехами. Очень интересно пишет автор о политической полемике вокруг «Села Степанчикова», но явно завышает идейную зрелость Художественного театра той поры и, думаю, ошибается, когда объясняет снятие спектакля только невозможностью заменить в роли Ростанева уехавшего Н. Массалитинова. Судьба этого спектакля значительно сложнее.

Однако дело не только в этом. Представление, будто Ленин ходил в театр только по строго определенному выбору, что его с трудом вырванные театральные вечера были всегда закономерным звеном в грандиозной политической, идеологической работе, – нарушает в книге то, что в ней особенно дорого; ощущение живого Ленина, безмерно занятого человека, которому, однако, ничто человеческое не чуждо, который просто любил искусство. Иногда объяснения предполагаемой ленинской реакции на спектакль удручают своей назидательностью, элементарностью. Неужели надо разъяснять, доказывать, что ленинская оценка спектакля «Геншель» – «Превосходно!» – относилась «к тому, что давал театр как зеркало жизни, а не к жизни, воссозданной в спектакле»?

Велик наш интерес, наше внимание к ленинским оценкам спектаклей, и совершенно верно поступает С. Дрейден, когда стремится осмыслить эти оценки, опосредствовать, поставить в крепкую связь с явлениями жизни и искусства. В этом смысле главы о «Дяде Ване», «На всякого мудреца…» и «Потопе» представляются мне образцовыми. Но вот автор встречается с фактом, когда спектакль Ленину не понравился. Причем спектакль не «проходной», а существенный в истории театра – ну такой, скажем, как «На дне». В этих случаях автор, стремясь во что бы то ни стало доказать, что для отрицательной оценки были объективные причины, что иначе и быть не могло, вновь встает на путь малообоснованных предположений. Опять здесь пропадает живой Ленин – со своими вкусами, самочувствием, настроением, сегодняшними заботами. А в арсенале авторских аргументов появляется натяжка, объективность уступает место заданному решению, умыслу.

Известно, как ценил Ленин Горького, как давно он хотел посмотреть «На дне» в «русском Художественном». Это удалось сделать только 25 декабря 1919 года. Сохранилось свидетельство Н. К. Крупской: «Алексея Максимовича Ильич любил как человека, к которому почувствовал близость на Лондонском съезде, любил как художника, считал, что как художник Горький многое может понять с полуслова. С Горьким говорил особенно откровенно. Поэтому, само собой, к игре вещи Горького Ильич был особенно требователен. Излишняя театральность постановки раздражала Ильича. После «На дне» он надолго бросил ходить в театр» 3.

Очень трудно, видимо, невозможно на основании такой записи понять сейчас отношение Ленина к этому спектаклю в целом. Но вовсе не полезно, Как мне кажется, доказывать, что именно в это время, именно в этом спектакле Художественный театр страдал дурной театральностью. Разве не в этом же, 1919 году восхищался Ленин «Дядей Ваней»? Объясняя непризнание Лениным спектакля, Дрейден говорит об ослабленном составе исполнителей в этот вечер. Однако из его же книги мы узнаем, что играли Москвин, Лужский, Грибунин, Муратова, Бурджалов…

По-видимому, автор сам чувствует зыбкость своих аргументов и старается пробраться к существу, к идее спектакля. Но, находясь в плену заранее заданного решения, он и здесь теряет убедительность. Мне кажется, что безоговорочное согласие с суждением Горького о его пьесе в целом и образе Луки, высказанным в известной статье 1932 года, – неправомерно. С. Дрейден думает, видимо, иначе и пишет: «Порой же – как это было, вероятно (?), на том спектакле, который смотрел Владимир Ильич, – личное, человеческое обаяние Луки – Москвина как бы заставляло забывать, в какую пропасть независимо от благих его намерений ведет «лукавая» проповедь». Но если даже допустить, что В. И. Ленин действительно воспринял Луку не так, как того позднее хотел автор пьесы, почему же ленинский упрек спектаклю сводился к «театральности», почему оказались обойденными идейные вопросы?

Словом, здесь автор пошел не по пути объективного исследования или научной гипотезы, а руководствовался заранее заданным положением. Лучшие главы и страницы книги (таких большинство) привлекают объективностью взгляда на жизнь и искусство, действительно внимательным и любовным изучением ленинской эстетики и Ленина-человека.

В заключение хочется сказать, что книга С. Дрейдена – при том, что далеко не все в ней одинаково удалось, – представляет ценность не только для науки об искусстве, но и для современной художественной практики. Художников, зрителей, критиков она – на опыте ленинского отношения к театральному творчеству – учит принципиальности, широте взгляда, пониманию природы искусства.

  1. А. Луначарский, Предисловие и сб. «Ленин и искусство», изд. 2-е, Теакинопечать, М. – Л. 1929, стр. 3.[]
  2. »Пролетарская революция», 1921, N 1, стр. 8. []
  3. Н. К. Крупская, О Ленине, Политиздат, М. 1965, стр. 95.[]

Цитировать

Анастасьев, А. Ленин в зрительном зале / А. Анастасьев // Вопросы литературы. - 1969 - №4. - C. 189-193
Копировать