Ленин о поэзии

И. Эвентов, Пробуждение новых сил. В. И. Ленин о поэзии, Лениздат, 1977, 232 стр.

И. Эвентов уже давно приобрел известность как исследователь русской предреволюционной и советской поэзии и сатиры. Его перу принадлежат работы о сатире Горького и Маяковского, о творчестве Демьяна Бедного, о поэзии в большевистских изданиях 1901 – 1917 годов, о выступлениях Н. К. Крупской по вопросам литературы и другие. Естественно, что во всех его статьях и книгах особое внимание уделяется роли В, И, Ленина в развитии литературы, взглядам Ленина на искусство и литературу. Новая книга И. Эвентова посвящена исследованию отношения Ленина к поэзии.

Характеризуя эту работу, прежде всего надо отметить широту и всесторонность охвата материала, относящегося к избранной автором теме. В книге рассматривается отношение Ленина к русской классической поэзии, зарубежной поэзии, русской поэзии начала XX века, поэзии первых лет советской эпохи. С полным основанием особая глава исследования посвящена теме «В. И. Ленин и революционная песня». Богатство и многообразие фактического материала, несомненно, является немаловажным достоинством книги И. Эвентова. В ней идет речь о произведениях поэзии, которые читал Ленин в разные годы своей жизни, о произведениях поэзии, которые Ленин так или иначе использовал или в той или иной связи упоминал в своих работах и выступлениях, об отзывах Ленина о поэтах, об их стихотворениях и поэмах, об отношении к поэзии Ленина – редактора большевистских изданий, о встречах и беседах Ленина с поэтами, о роли Ленина в развитии советской поэзии.

И. Эвентов не страдает склонностью к абстрактным рассуждениям и построениям. Он ценит факты и увлечен историей живой и конкретной. В его книге обобщения и выводы вырастают на основе убедительных – известных, малоизвестных и обнаруженных им самим – фактов. В этом легко убедиться, обратившись к любой главе его книги.

Со всей тщательностью устанавливает И. Эвентов, каких поэтов, какие произведения поэзии читал Ленин начиная с детских лет, какие книги были в библиотеке Ульяновых, в библиотеке Ленина в Шушенском, в кремлевской библиотеке Ленина, какие книги брал Ленин из общественных библиотек, какие выписывал, какие ему присылали, какие он захватил с собой в ссылку, какие и как доставал, будучи в эмиграции. Круг чтения Ленина определен И. Эвентовым с предельной полнотой. И его суждения о том, каких поэтов и какие произведения поэзии ценил и любил Ленин и за что ценил и любил, всегда отличаются убедительностью. А главное, становится ясным, что поэзия с детства органически входила в жизнь, быт, сознание Ленина, оказывая большое влияние на формирование его убеждений, нравственных принципов, представлений о прекрасном, доставляя ему эстетическое наслаждение, становясь средством познания жизни и людей.

И. Эвентов справедливо подчеркивает, что Ленин вовсе не был пассивным потребителем художественного творчества и поэзия естественно соединялась у него с политической деятельностью, с борьбой за пролетарскую революцию и социализм. «Он воспринимал их (сокровища поэзии. – А. Д.) действенно и пристрастно, подвергал сложному процессу истолкования, осмысления и затем применял их в жизни, в работе», – пишет И. Эвентов о Ленине (стр. 48).

С наибольшей глубиной ленинское понимание поэзии и отношение к ней раскрываются И. Эвентовым в главах книги «В. И. Ленин и поэзия русских классиков» и «В. И. Ленин и поэзия зарубежных народов». Вместе с тем эти две главы являются и самыми острыми, воинствующими. И. Эвентов активно выступает в них против извращения взглядов Ленина на классическую поэзию и ее многообразные явления буржуазными советологами. Так, резкую и доказательную отповедь дает он измышлениям одного из американских советологов Ричарда Пайпса, который в книге о П. Струве, уведомляя читателя о том, что Струве свою работу над «марксистскими» статьями перемежал чтением стихов Фета, придает этому особое значение, потому что Ленин, по его словам, к такому чередованию занятий был не способен, никакая поэзия его якобы не интересовала. Книга «В. И. Ленин о поэзии» от подобных вымыслов не оставляет камня на камне, а по поводу отношения Ленина к поэзии Фета И. Эвёнтов дает следующую справку: «…В личной библиотеке Ленина есть: 1) Полное собрание сочинений А. А. Фета в трех томах, изд. А. Ф. Маркса, СПб. 1910… и 2) «Стихотворения» А. А. Фета с рисунками В. Конашевича. Пг., изд-во «Аквилон», 1922. Оба издания находятся в рабочем кабинете Ленина, т. е. в той части фонда, которую он предпочитал иметь под рукой». Оспаривает И. Эвентов и ошибочные представления об отношении Ленина к поэзии, встречающиеся в нашей научной литературе. Есть у нас содержательные статьи и книги о том, как использовал Ленин художественную литературу в своих работах и выступлениях. Но иногда при чтении таких статей и книг невольно создается впечатление, что Леннин читал с узкоутилитарными побуждениями, лишь для того, чтобы извлечь из них подходящие для своей политической деятельности цитаты, иллюстрации, крылатые словечки и выражения и т. п. Бывало при этом, что по числу цитат из произведений того или иного автора пытались судить о литературных симпатиях Ленина. И. Эвентову совершенно чужд такой упрощенный подход к делу. Возражает он и против представлений о том, что Ленин любил только революционную поэзию и ценил в поэзии лишь гражданские, социальные мотивы. Да, конечно, утверждает И. Эвентов, Ленина глубоко интересовала гражданская, революционная поэзия, но его волновали и стихи, в которых раскрывалась радость жизни, красота природы, чувство любви. В связи с этим И. Эвентов ссылается на интересную беседу Ленина с одним из ветеранов пролетарской поэзии в России А. А. Богдановым (Волжским), Поэт прочитал Владимиру Ильичу одно из своих юношеских стихотворений, где говорилось, что революционный боец не имеет права на личное счастье. Ленин нашел, что в стихотворении звучат старые интеллигентские перепевы, и сказал: «Марксизм не отрицает, а, наоборот, утверждает здоровую радость жизни, даваемую природой, любовью и т. д.» (стр. 171).

Все это очень существенно: очевидно, что отношение Ленина к поэзии противостояло и излишествам «социологизирования», и идеям типа писаревского «разрушения эстетики». И. Эвентов отмечает, что чуждым осталось Ленину и плехановское противопоставление поэзии Некрасова русской литературе предыдущих десятилетий, якобы замкнутой в сословные рамки дворянского аристократизма. Может быть, ему следовало бы рассказать здесь и об отношении Ленина к поэзии Тютчева, и об известном споре Н. К. Крупской с Л. Сосновским и Я. Петерсом по поводу издания стихотворений Жуковского и вообще энергичнее показать, что ленинское отношение к классической поэзии ничего общего не имеет с идеями вульгарного прагматизма и социологизма, хотя, конечно, и приведенные в его книге материалы свидетельствуют об этом с неоспоримой доказательностью.

Обращение к широкому кругу фактов помогает И. Эвентову решать и многие другие трудные вопросы. Как уже говорилось, одна из глав его книги характеризует отношение Ленина к песне. Он и здесь, не боясь упреков в эмпиризме, настойчиво обращается к разного рода фактографическим частностям и подробностям. С той же тщательностью и дотошностью, с какой он исследовал круг чтения Ленина, он рассказывает о «круге песен», которые любил слушать и петь Ленин в разные годы своей жизни, начиная (в детские и отроческие годы) с «Песни Еремушке» и «Утеса Степана Разина» и кончая песнями советского времени («Белая армия, черный барон…» и др.). И этот рассказ содержит в себе весьма многозначительные эпизоды, существенные суждения, важные обобщения. Иначе и быть не могло, так как, по мысли И. Эвентова, Ленин и песни, как и поэзию вообще, включал в арсенал революционного действия, применял в борьбе.

Исключительный интерес представляет история о том, как ленинская «Искра» издавала и распространяла сборники революционных песен, анализ статьи Ленина об авторе «Интернационала» Эжене Потье, «одном из самых великих пропагандистов посредством песни», комментарий к беседе Ленина с Демьяном Бедным в годы гражданской войны о необходимости противопоставить старой песне, старым рекрутским «завоенным» плачам новые песни о сознательной службе в Красной Армии.

И в этой главе о песне И. Эвентов полемизирует с неверными представлениями о Ленине и его художественных вкусах. «…Художественная литература, искусство и даже музыкальная сторона песни вряд ли были сферой, близкой Владимиру Ильичу, – писал в 1931 году М. Названов, коснувшись любви Ленина к песне. – Интересовала его только революционная песня, а в самой этой песне не музыкальная, а революционная основа ее. Я говорю это не в укор Владимиру Ильичу, а чтобы подчеркнуть особенности психического облика, как я его себе представляю». И. Эвентов сообщает, что Н. К. Крупская, прочитав эти строки, сразу же возразила. «Художественную литературу, – указала она в сноске к статье М. Названова, – Владимир Ильич хорошо знал, а музыку очень любил». Что же касается «особенностей психического облика» Ильича, то на соответствующие вопросы в анкете Института мозга Надежда Константиновна ответила: «Ужасно любил природу… Очень ценил и любил сочетания красок… Очень любил слушать музыку… Музыкален. Музыкальная память хорошая…» (стр. 108). Факты, сообщенные И. Эвентовым, противостоят и мнению, что Ленин любил лишь революционные песни. Многие мемуаристы вспоминают о том, что Ленин с удовольствием слушал и романсы Чайковского «Ночь», «Средь шумного бала», «Мы сидели с тобой у заснувшей реки», и песню Даргомыжского «Нас венчали не в церкви», и арии тореадора из «Кармен».

Интересно и содержательно охарактеризовано в книге И. Эвентова отношение к поэзии Ленина – редактора и руководителя различных большевистских изданий предоктябрьских лет («Искра», «Новая жизнь», «Правда» и др.). Развитие революционной поэзии, пробуждение, выявление и выдвижение пролетарских поэтов Ленин считал одной из важных задач большевистской печати. Редактируемая Лениным «Искра» выпустила два сборника пролетарских песен («Песни революции» и «Песни борьбы») и подготовила сборник революционной поэзии «Перед рассветом». Ленин настойчиво привлекал Горького к участию в партийных органах, поддерживал сотрудничество Демьяна Бедного в «Правде» («Талант- редкость. Надо его систематически и осторожно поддерживать», – писал он в редакцию «Правды»), собирал вокруг большевистских изданий начинающих рабочих поэтов. «В том, что старая, дореволюционная «Правда» вырастила целую плеяду пролетарских поэтов, участников двух горьковских сборников, немалая заслуга принадлежала Владимиру Ильичу», – справедливо замечает И. Эвентов (стр. 184).

Другая задача в области литературы, которую ставил Ленин перед большевистскими изданиями, состояла в борьбе за ее коммунистическую партийность, против декадентства и идейного ренегатства. Ленин, Горький, большевистская публицистика подвергали активной критике мелкобуржуазный анархизм, мещанство, пессимизм, формалистические изыски упадочнической литературы.

Но здесь не может не обратить на себя внимания одно обстоятельство: иногда произведения декадентов-символистов (например, К. Бальмонта и Н. Минского), как и стихи других поэтов, стоящих в стороне от борьбы революционного пролетариата, появлялись и в изданиях, руководимых Лениным.

И. Эвентов не обошел молчанием факты такого рода и попытался дать ответы на возникающие в связи с этим вопросы. С одной стороны, под влиянием революции 1905 года, нарастающего рабочего движения и общенародного подъема некоторые из поэтов, чуждых пролетариату и социализму, были захвачены революционными настроениями и выступили со стихотворениями, в которых обличали самодержавие и буржуазию. С другой стороны, взгляды Ленина на литературу, его отношение к творческой интеллигенции, его редакторская линия были бесконечно далеки от догматизма» и сектантства. «Он, – пишет И. Эвентов, – умел соединять усилия людей, которые в тот или иной период способны были идти под общим знаменем освободительной борьбы» (стр. 159). Конечно, при этом Ленин вовсе не тешил себя иллюзиями на счет поведения этих поэтов в дальнейшем и тем более не отказывался от принципиальной критики декадентства и «литературного распада». Развивая свои взгляды на эту проблему, И. Эвентов обращается и к положительному отношению «Правды» к писателям-реалистам И. Бунину, А. Толстому, И. Шмелеву, С. Сергееву – Ценскому и др. Несомненно, говорилось в газете, «многие из этих писателей чужды рабочему движению и идеологии пролетариата. Однако, несмотря на это, своим творчеством, своими исканиями и сомнениями они выражают новый сдвиг общественных сил, возврат демократических кругов общества к жизни» (стр. 177).

Завершается «Пробуждение новых сил» главой, в которой, как уже было сказано, рассматривается отношение Ленина к советской поэзии и его роль в ее развитии. Великая Октябрьская социалистическая революция знаменовала перелом и новый этап в истории русской литературы. Руководство развитием литературы и искусства как частью социалистической культуры Ленин считал одной из важнейших обязанностей Советского государства и Коммунистической партии.

И. Эвентов выразительно характеризует борьбу Ленина за реализм, народность, коммунистическую идейность советской поэзии, выступления Ленина против враждебных и ошибочных тенденций, сказавшихся в те годы в нашем литературном движении. Подробно останавливается он на критике Лениным сепаратизма, сектантства, вульгарного понимания вопроса о культурном наследии, свойственных А. Богданову и другим теоретикам Пролеткульта, и значительное место отводит анализу отрицательного отношения Ленина к футуризму с его нигилизмом, формализмом и псевдоноваторскими претензиями. Большое значение придается в книге докладу Ленина на XI съезде партии, в котором он коснулся болезненных настроений, нашедших отражение в поэзии при переходе Советского государства к нэпу. Все это хорошо. Замечу только, что, вероятно, при этом разговоре о течениях в советской литературе первых лет советской эпохи следовало бы обратить внимание и на известное влияние «детской болезни левизны» на наше культурное строительство и литературное движение того времени.

Рассказывая об отношении Ленина к отдельным советским поэтам, И. Эвентов, разумеется, с особенным вниманием задерживается на ленинских отзывах о творчестве и произведениях Маяковского и Демьяна Бедного. Он стремится при этом преодолеть привычные, но несколько прямолинейные схемы, сложившиеся в нашем литературоведении, и дать более всестороннее освещение вопроса, обращаясь и к известной оценке Лениным «Прозаседавшихся» Маяковского, и к спорам Ленина со студентами-вхутемасовцами, и к его отрицательным мнениям о стихотворении «Радоваться рано» и поэме «150 000 000», и к его доброжелательному отзыву о плакатах РОСТА. И. Эвентов принимает во внимание не только любовь Ленина к «пафосным» стихам Бедного и его положительное отношение к литературной работе поэта вообще, но и критику Лениным стихотворений Бедного «Слепые» и «Эп!» и его известное замечание: «Грубоват. Идет за читателем, а надо быть немножко впереди». Кстати сказать, при разговоре о стихотворении «Слепые» не следовало ли И. Эвентову обратить внимание на то, что отзыв Ленина о нем, безусловно, связан с борьбой вокруг Брестского мира?

Учитывает И. Эвентов, конечно, и все другие факты, дающие представление об отношении Ленина к тем или иным явлениям советской поэзии. Он приводит рассказ Н. К. Крупской о том, как она читала больному Ленину стихотворения Бедного и «Песню Коммуны» В. Князева («…Никогда, никогда коммунары не будут рабами!») и с каким волнением Ленин слушал эти стихи; ссылается на свидетельство Луначарского о том, что. Ленину нравилась поэзия В. Каменского, сообщает о просьбе Ленина достать ему комплект ивановской газеты «Рабочий край», в которой, по словам Горького, участвуют настоящие пролетарские поэты: Жижин, Артамонов, Семеновский.

К сожалению, об отношении Ленина к поэзии Есенина или Клюева, Брюсова или Ахматовой, Н. Тихонова или Безыменского и других поэтов начальных лет революции нельзя сказать ничего, кроме того, что их произведения находились в кремлевской библиотеке Ленина или в журналах и сборниках, которые Ленин мог читать. Поэтому даже осторожные формулы И. Эвентова: «интересовало», «штудировал», «не были обойдены вниманием» (стр. 203 – 204)-представляются, если можно так сказать, гипотетическими. Тем более жалко, что исследователь не учел того разговора В. И. Ленина о поэме «Двенадцать» Блока, о котором рассказывает старый большевик В. Н. Шульгин (В. Шульгин, Воспоминания о В. И. Ленине, «Молодая гвардия», 1957, N 3, стр. 124). Это так же досадно, как и отсутствие в предыдущих главах книги отзыва Ленина о поэзии И. 3. Сурикова (см.: С. Фомин, Талантливый поэт-самоучка, «Литературная газета», 7 мая 1955 года).

На этом можно и закончить рецензию на книгу «Пробуждение новых сил». Осталось только задать И, Эвентову несколько вопросов и сделать несколько частных замечаний.

На странице 9-й говорится, что Фрунзе, Куйбышев, Луначарский, Лепешинский, Красин «вслед за Лениным рассматривали поэзию как орудие активного познания жизни и боролись против буржуазно-эстетского отношения к любому виду искусства». Здесь все правильно, но так ли уж верно, что «вслед за Лениным»? Не умаляются ли тем самым возможности самих названных Эвентовым выдающихся деятелей партии?

В схожем положении оказался Луначарский и на странице 208-й. По поводу его статьи «Ложка противоядия» И. Эвентов пишет: «Таковы мысли Владимира Ильича, изложенные Луначарским…» Но можно ли полностью сводить статью Луначарского к изложению мыслей Ленина? Ведь известно, что Ленин в беседе с Луначарским лишь предложил ему пресечь выступления нигилистического характера в органах Наркомпроса и ничего не говорил, например, ни о поколениях, плачущих «над развалинами красоты», ни о «недавних царьках быстролетного успеха», о чем пишет в своей статье Луначарский.

На странице 110-й к фразе, в которой сказано, что Ленин любил и нередко пел песню «Замучен тяжелой неволей…» (на слова Г. Мачтета), сделана сноска: «В память об этом «Реквием» Пальмина был исполнен хором Большого театра Союза ССР на похоронах В. И. Ленина». На месте ли стоит эта сноска?

На странице 93-й сказано, что в телефонограмме, датированной октябрем 1921 года, Ленин просил Луначарского прислать рекомендованное наркомом издание «Илиады» Гомера. Но Ленин просил прислать не издание «Илиады» Гомера, а «ту «Илиаду», о которой Вы писали», и в комментариях к этой телефонограмме («Литературное наследство», т. 80, стр. 325) высказано убедительное предположение, что «Илиадой» в данном случае Ленин называет известный роман В. Зазубрина «Два мира». Наконец, на странице 148-й приведена строфа из басни неизвестного автора «Ослы и Лев» (по поводу отлучения от церкви Льва Толстого), где про Льва говорится, что «он сказал, метнув презрительно хвостом». Метнув хвостом?! Не опечатка ли? Может быть, мотнув?