Критика в движении (Некоторые итоги. Методологические проблемы)

В январе 1972 года ЦК КПСС принял Постановление «О литературно-художественной критике», в котором были определены долговременные задачи этого жанра литературы, отмечена роль критики в социальной, политической, духовной жизни советского народа. Минувшее время было порой напряженной работы, усилий, поисков новых, более результативных форм участия критики в общенародном деле построения коммунистического общества, в утверждении высоких идеалов гуманизма, в борьбе с идеологическими противниками.

Два года – срок не очень большой, однако первые итоги сделанного подвести можно. Именно этому было посвящено Всесоюзное совещание критиков, собранное в январе нынешнего года Союзом писателей СССР, Оно отличалось весьма представительным составом: среди ораторов, принявших участие в обсуждении докладов Л. Новиченко и Б. Сучкова (оба они в полном виде публикуются «Вопросами литературы»: один в этом номере, другой – в следующем), были не только критики-профессионалы, но и прозаики, поэты, издательские и редакционные работники, преподаватели высшей школы – словом, все те, кто практически участвует в движении нашей литературно-критической мысли. Ход работы совещания освещался в общей печати, подробный отчет о нем был опубликован в «Литературной газете» (в номере от 6 февраля с. г.), поэтому сейчас представляется целесообразным отметить лишь главные моменты прошедшей дискуссии.

Основным позитивным итогом работы последнего времени стал возросший общественный авторитет критики. Мера доверия к добытым ею выводам повысилась – потому прежде всего, что она стала активнее, что укрепилась ее методологическая оснащенность.

Как отмечалось в Постановлении ЦК КПСС, один из существенных недостатков критики заключается в «неумении соотносить явления искусства с жизнью». За минувшие годы наша теоретическая мысль немало сделала для преодоления этого недостатка, – недаром в критике был дан решительный и обоснованный отпор некоторым имевшим недавно еще хождение концепциям: и «теории» дегероизации, и ложному, абстрактному пониманию гуманизма, и идеализации патриархальной старины.

Минувшие годы были отмечены оживлением критики и в борьба с идеологическими противниками, с «советологами», с ревизионистами разного толка. Активно разрабатывались основополагающие принципы социалистического реализма – искусства движущегося, «открытого», по выражению Б. Сучкова (его доклад и посвящен был как раз актуальным проблемам теории социалистического реализма), но «открытого» на фундаменте незыблемых принципов партийности, народности, коммунистических идеалов.

Наконец, существенным результатом оживления литературно-критической мысли стало повышение профессионального мастерства, точнее стал, что называется, эстетический слух критиков.

Словом, положительные сдвиги налицо, и их с удовлетворением отметили участники совещания. Но отмечалось и другое: сделаны первые шаги, в работе критиков еще немало недостатков. Многие ораторы говорили, скажем, о слабости философского потенциала критики. Не вполне еще учитываются ею достижения общественных наук – философии, социологии, социальной психологии.

Совершенствование критической методологии связано и с расширением исследовательского кругозора практических работников критики. Пока еще нередко появляются статьи или рецензии, верные, может быть, по существу, но замкнутые анализом лишь одного литературного явления. Советская литература – огромный многонациональный художественный организм, и это требует от критика прежде всего умения соотнести разнообразные, порой неравноценные явления и факты словесности, – на этом пути и возникает целостная картина эстетической жизни современности.

Немало еще предстоит сделать для того, чтобы сочетание точности идейных оценок, глубины социального анализа с эстетической взыскательностью, бережным отношением к таланту стало нормой жизни литературной критики. Вовсе не до конца преодолен в ней как грубо социологический подход к художественному творчеству, когда в литературе видят лишь иллюстрацию тех или иных жизненных процессов, так и замкнуто-эстетический, при котором критик, увлеченный анализом «самоценной формы», не особенно интересуется реальным духовным, социальным содержанием произведения.

Наконец, многообразные стороны профессиональной деятельности критика объединяются в одной точке – знания процессов, протекающих в реальной действительности развитого социалистического общества, понимания основного смысла этих процессов, их перспективы. О необходимости дальнейших усилий критики в этом направлении немало говорилось на совещании, подробно остановился на этом вопросе Г. Марков, подведший итоги двухдневной дискуссии.

Всесоюзное совещание критиков обсудило весьма широкий круг вопросов: и, так сказать, стратегических, и более частных, но тоже необходимых для плодотворного и целеустремленного развития литературно-критической мысли, – к примеру, продолжает весьма остро стоять вопрос о пополнении наших профессиональных рядов молодыми кадрами. Но важно подчеркнуть общий пафос разговора. Постановление ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» заметно активизировало работу этого литературного «цеха», поставило перед нами сложные задачи, в деле решения которых кое-что сделано, но гораздо больше еще предстоит сделать.

1

Наше профессиональное дело, критика, – это одно из ветвей могучего древа советской литературы. Но какие бы грани темы, говоря о ней, мы ни затрагивали, наши раздумья неизменно восходят к иному древу – «вечно зеленому древу жизни»; этот образ Гёте, как известно, любил и не раз употреблял Владимир Ильич Ленин.

Вдохновенный труд, политическая и творческая активность советского народа, уверенно идущего по пути, начертанному XXIV съездом КПСС, крупные сдвиги на международной арене, достигнутые в борьбе за осуществление Программы мира, которую выдвинула наша партия, острое противоборство коммунистической и буржуазной идеологии – все это освещает и наши литературные дела и заботы, определяет их общественно-политический смысл.

Ныне Советская страна вступила в предпоследний, четвертый год девятой пятилетки. Опубликованное недавно Обращение ЦК КПСС к партии и народу призывает каждого советского человека всемерно повышать свой вклад во всенародное дело. С волнением мы прочитали в нем слова, адресованные непосредственно нам, работникам социалистической культуры: «…Создавать духовные ценности, обогащающие жизнь советских людей».

В создании этих ценностей, призванных служить благородным целям формирования нового человека, человека коммунистического миропонимания, вместе со всей советской художественной культурой принимает участие и литературная критика. А для нее эти дни знаменательны вдвойне: исполнилось два года со времени опубликования Постановления ЦК КПСС «О литературно-художественной критике».

Советская критика всегда была важным средством партийного воздействия на литературу, орудием идейного и эстетического воспитания широких читательских кругов. Еще в дореволюционное время В. И. Ленин указывал на необходимость «связать и литературную критику теснее с партийной работой…» ¹. Этой ленинской мыслью проникнуто Постановление ЦК КПСС «О литературно-художественной критике», определившее место критики в строительстве коммунистической культуры, формировании общественного сознания, борьбе с враждебной буржуазной идеологией.

Долг критики, как и всей советской литературы, – активно участвовать в грандиозной созидательной работе партии и народа. Что это означает? Это означает, прежде всего умение критики убеждать и сплачивать художников вокруг задач коммунистического строительства. Это означает ее партийную мудрость и зоркость, ее умение поддержать плодотворные литературные поиски, направленные на утверждение новых, коммунистических начал нашей жизни, ее способность вовремя разгадать сущность неверных, ошибочных тенденций, активно и принципиально выступать против них. Это означает быть пламенным пропагандистом наших революционных, гуманистических идеалов и решительно бороться с идейными врагами социализма.

Мы живем в мире, в котором идет острая классовая, идеологическая борьба.

На наши успехи, на движение к разрядке международной напряженности буржуазная реакция отвечает политическими атаками, идеологическими диверсиями, цель которых – скомпрометировать огромные завоевания и преимущества социалистического строя, очернить советский образ жизни, поколебать, размыть основы нашего мировоззрения, нашу философию исторического оптимизма.

Трубадуры антисоветчины и антикоммунизма приняли теперь в свои объятия отщепенца Солженицына, который завершил свой путь предательства отвратительной клеветой на нашу революцию, на наш советский народ, на само национальное, человеческое достоинство. Советская общественность с гневом и презрением осудила этот акт беспримерного падения. Советские писатели вместе со всеми своими согражданами единодушно подтвердили: таким, как Солженицын, нет места в нашем обществе!

Разумеется, эпизод с контрреволюционно настроенным литератором ни в коей степени не соизмерим с громадой нашей жизни, наших дел и задач, в том числе художественных. Но он лишний раз напоминает: идиллии нет и не может быть, все успехи советской литературы завоевываются в борьбе с буржуазной идеологией, с врагами коммунизма и место критики – на передовой линии этой борьбы.

Постановление Центрального. Комитета КПСС, в котором развиты положения, высказанные с трибуны XXIV партийного съезда, выдвинуло перед литературой и критикой большие задачи, надолго определило важнейшие направления роста и развития литературно-критической мысли. Оно поставило вопросы развития литературно-художественной критики в число первостепенно важных проблем идеологической жизни, предопределило атмосферу взыскательного и глубоко заинтересованного отношения к критике со стороны всей нашей общественности.

Благодаря заботам партии значительно выросли возможности критики, расширились ее материальные, так сказать, плацдармы. Сегодня большую семью литературных журналов уже трудно представить без такого издания, как массовый критико-библиографический журнал «Литературное обозрение». Не давая всесторонней оценки этому молодому еще изданию, можно все же сказать; журнал постепенно набирает силы, ведет активный поиск и уже сумел внести кое-что свежее и интересное в наши литературные суждения и споры. Критические альманахи стали недавно выходить также в Узбекистане и Грузии, критический ежегодник – в Латвии. Все это по-настоящему радует.

Более заметное место критика стала занимать на страницах общеполитической печати. Можно назвать немало газет, которые на деле задают тон в области литературной критики. Среди удостоенных совместных премий Союза писателей и Союза журналистов СССР 1972 – 1973 годов мы видим двух «коллективных» лауреатов- редакции газет «Ленинградская правда» и «Молодой коммунар» (орган Воронежского обкома ВЛКСМ). Эти газеты, а также постоянные их авторы – Д. Хренков, А. Абрамов, О. Ласунский – получили награду за вдумчивое и целенаправленное освещение вопросов литературы, за поиск интересных, своеобразных форм своих выступлений.

Вопросы развития критики постоянно находились в центре внимания Союза писателей СССР и республиканских писательских организаций. Вслед за пленумом Правления Союза писателей СССР на тему «Литературно-художественная критика и современность», состоявшимся в январе 1972 года, писательские пленумы и собрания, посвященные проблемам литературной критики, прошли во всех республиках страны. Но самое главное то, что писательские организации стремятся шаг за шагом достигать конкретных, практических результатов, усиливая свое реальное воздействие на развитие литературной критики.

Новое качество лучших критических работ и выступлений, появившихся после XXIV съезда КПСС и партийного документа о критике, определяется в первую очередь углубленным осознанием назначения критики как боевой трибуны марксистско-ленинской эстетической мысли, как активного проводника линии партии в области художественного творчества. И, ясное дело, возросшим чувством общественной ответственности за свою работу.

Если попытаться коротко определить главные приобретения, завоевания критики за минувшие два года, то они заключаются в том, что критика стала более активно, с точных партийных позиций воздействовать на литературный процесс и формировать оценки, вкусы, убеждения читателя. Принципиальность, боевой дух, непримиримость к идейным шатаниям – все это качества, которые закреплялись в работе критиков и литературоведов. Утверждая и отстаивая основополагающие принципы социалистического реализма, критика, вооруженная марксистско-ленинской теорией, весьма деятельно способствовала глубокому пониманию партийности и народности литературы, правильному решению таких проблем, как диалектика интернационального и национального, историзм художественного мышления и т. д. И если сегодня мы значительно реже, чем, скажем, три-четыре года назад, говорим о заблуждениях, крайностях, ошибочных подходах к этим вопросам, то далеко не последнюю роль сыграла в этом четкая линия, занятая основной, ведущей частью критики. Той частью, которая поддерживала, закрепляла перспективный писательский поиск, внимательно разбиралась в причинах идейно-художественных неудач, решительно выступала против неверных тенденций.

Другой немаловажный итог последних лет – растущее умение критики повышать степень социальной зоркости литературы, направлять ее движение к важнейшим, определяющим процессам и явлениям современности. Эпоха развитого социализма и научно-технической революции, колоссально усложнившийся организм нынешнего общества обязывают литературу к глубокому исследованию действительности во всех ее определяющих параметрах. Хорошо, что критика повела настойчивое и широкое обсуждение проблем, связанных с изображением жизни и труда рабочего класса и неузнаваемо меняющейся на наших глазах колхозной деревни, – с осмыслением социальных и духовных последствий научно-технической революции. Хорошо, что темой критических выступлений все чаще становятся важные социально-нравственные вопросы нашей жизни. Однако работы перед критикой в этом направлении, работы, требующей надежной философской и социологической оснащенности, поистине еще непочатый или, вернее, едва початый край.

Критика, без сомнения, стала более объективной и основательной в своих оценках, научилась точнее соотносить литературное произведение с жизнью и с общим движением художественной мысли. Меньше комплиментарности, меньше бездоказательных разносов, больше трезвого, взыскательного анализа, больше настойчивости в борьбе с идейно-художественным браком – все это несомненные приметы сегодняшней критической практики. Помимо всего прочего, критика стала больше внимания уделять переводной литературе, точнее оценивать ее явления и раскрывать сущность идейно-политической борьбы в современной литературе капиталистических стран.

Да, минувшие два года прожиты содержательно и результативно! В критике произошли серьезные позитивные сдвиги, завоеваны новые рубежи. И в оценке сегодняшнего состояния литературной критики следует исходить именно из этого – из ее приобретений. Вместе с тем каждый из нас понимает: оснований для самоуспокоенности они отнюдь не предоставляют.

В самом деле, ведь главные огрехи, на которые нам было указано, и поныне еще проявляются в нашей повседневной работе – пусть реже, пусть порой не столь очевидно. И факты молчания критики, как раз тогда, когда нужно, просто-таки необходимо ее прямое и четкое слово. И случаи неверного решения серьезных проблем литературы и действительности. И наконец, самое важное – идейно-теоретический, методологический уровень критических работ и выступлений, который далеко не всегда еще отвечает возросшим требованиям.

Постановление ЦК КПСС, как было сказано, является конструктивной и долговременной программой действий. В то же время на каждом новом этапе важно видеть свойственные именно данному моменту проблемы и задачи. Видимо, сегодня на первый план выдвигаются как раз вопросы методологии критики, предопределяющей ее качество в широком идейно-теоретическом и профессиональном смысле. На некоторых из этих проблем мне и хочется остановиться подробнее.

Но предварительно – еще одно соображение общего характера. Опыт последних лет убедительно показывает, что критическая мысль успешно работает тогда, когда критик наравне с писателем чувствует себя активным творцом литературного процесса, двигающим вперед общее дело, разделяющим общую ответственность за его успехи и неудачи. Еще недавно в статье одного из наших коллег по жанру пришлось встретить рассуждения о критиках как об агентах своеобразной «сферы обслуживания» при литературе – этакое кокетливое самоуничижение! Нет, критик не работник вспомогательной службы и не стороннее «контролирующее лицо», стоящее над литературой, он – сотоварищ и советчик художника в деле исследования жизни и решения всего обширного круга задач, связанных с социально-этическим и художественным воспитанием читателя. Наша современность делает особо важной именно эту миссию критики, и хорошо, что такой принципиальный и подлинно конструктивный стиль взаимоотношений писателя и критика все больше входит в литературную повседневность. Тот, кто принимал, скажем, участие в региональном совещании по проблемам среднеазиатской прозы во Фрунзе 1973 года или в недавнем разговоре о современном историческом и историко-революционном романе на последнем пленуме Совета по критике (я ограничиваюсь лишь этими примерами, но они достаточно характерны), тот не мог не почувствовать плодотворность такого делового сотрудничества между мыслью художественной и мыслью теоретической. Показательно при этом, что жизненная основа литературных образов и, следовательно, сложные проблемы самой действительности занимали многих критиков в этих обсуждениях не меньше, чем аспекты собственно эстетические, а писатели в свою очередь отнюдь не чурались размышлений широкого теоретического характера. Не приходится доказывать, как важно, чтобы такое деловое содружество, имеющее своим главным предметом поверку литературы требованиями жизни, стало нормой. Чтобы взаимные, набившие оскомину обиды, жалобы, недоразумения окончательно уступили место совместной созидательной работе, понимаемой отнюдь не идиллически, неминуемо включающей в себя и споры, и строгие оценки, и нелицеприятные суждения, – критика на то и есть критика!

Литературно-художественная критика, указывает нам партия, обязана способствовать расширению идейного кругозора художника и совершенствованию его мастерства. Сколь же значительна и ответственна эта роль в условиях нашей многонациональной советской литературы, где критик в своих суждениях призван аккумулировать огромнейший коллективный, интернациональный творческий опыт, накопленный в ходе формирования новой исторической общности – советского народа!

Юбилей нашего государства – 50-летие образования СССР – показал всему миру изумительную плодоносную силу нашего единства, растущего взаимодействия и сближения культур социалистических наций. Общие заботы и проблемы, больше того – единый, в сущности, предмет исследования, каковым является всесоюзный литературный процесс, независимо от того, в какой из братских литератур работает данный критик, объединяют и кадры нашего специфического «цеха». Правда, при этом надо видеть и определенную неравномерность, которая объясняется разными причинами, но которую все же следует поскорее изжить.

2

Проблема идейно-методологической вооруженности – неизменно главная и решающая для критики: в методологии анализа как бы сплавляются воедино и мировоззрение критика, и знание им жизни, и владение теорией, историей предмета, и живое эстетическое восприятие явлений искусства. Методологическая основа советской литературной критики – марксизм-ленинизм, его философия и эстетика. В последовательной коммунистической партийности – и непременное условие идейной, духовной связи критика с советским обществом, с партией и народом, и залог подлинной научной объективности его суждений и выводов.

Когда нам указывалось, что критика недостаточно глубоко анализирует процессы развития советской литературы и не умеет соотносить явления искусства с жизнью, то имелись в виду, безусловно, и серьезные слабости и промахи методологического порядка. Глубокий программный смысл именно в этом аспекте имеет известное положение партийного Постановления, определяющее, так сказать, сердцевину творческого акта критики: «Развивая традиции марксистско-ленинской эстетики, советская литературно-художественная критика должна сочетать точность идейных оценок, глубину социального анализа с эстетической взыскательностью, бережным отношением к таланту, к плодотворным творческим поискам».

Последние годы ознаменовались в целом результативными усилиями литературной критики по совершенствованию своего методологического арсенала. Говоря о таком совершенствовании, я имею в виду прежде всего борьбу за преодоление некоторых ошибочных тенденций, наметившихся в работах отдельных, пусть и немногочисленных, авторов.

О сущности этих тенденций уже не раз говорилось и писалось. Советской критике приходилось вести решительные споры и с «теорией» дегероизации, и с ложным пониманием гуманизма как некоей абстрактной, внесоциальной категории, и с попытками ориентировать литературу на изображение главным образом теневых явлений нашей жизни, и со всякого рода поползновениями к безосновательному пересмотру, к субъективистскому искажению тех или иных этапов и событий из истории советского общества и его литературы. Во всех этих случаях обнаруживалась явная несостоятельность идейно-методологических установок, идущих вразрез с принципами марксистско-ленинского истолкования явлений общественной жизни и художественной культуры.

Нам приходилось – и порой приходится сейчас — давать решительный отпор проявлениям эстетства, преклонению перед сомнительными, занесенными бог весть откуда «модами», неуважительному отношению к великим традициям русской культуры, культуры других братских народов.

В сравнительно недавнее время возникла необходимость серьезно поправить некоторых критиков и писателей, в работах которых стал нарушаться принцип конкретно-исторического, классового подхода к наследию прошлого и опыту современности, к вопросам народности и народного характера, духовных ценностей, национальных аспектов культуры. Идеализация патриархальщины, противопоставление деревни городу, неразборчивость в определениях всяческих «истоков» и «корней» – все это характеризует определенный комплекс настроений, которые надо было преодолеть, отстаивая кровные интересы литературы социалистического реализма. А интерес тут впрямь кровный, насущный, потому что тот, у кого голова повернута несколько назад, кто ищет ответа на сложные вопросы современности во внеисторически истолкованных ценностях прошлого, тот рискует оказаться глухим к новым, социалистическим чертам и качествам нашего общества, наших людей. При этом, разумеется, ясно, что «выправление» подобных вывихов отнюдь не ведет к какому-либо небрежению всем лучшим, что было в историческом складе народного характера, в вековой, скажем, «сельщине», в трудовой крестьянской морали. И безусловно, необходимо четко отличать одно от другого – идеализацию прошлого от утверждения исторической преемственности по отношению к лучшим его ценностям, – что, к сожалению, тоже не всегда делается достаточно определенно и взвешенно.

Сейчас уже не встретиться, пожалуй, с попытками превознесения таких фигур, как завоеватель, истребитель народов Тимур, или реакционный публицист XIX века К. Леонтьев, или какой-нибудь ординарный представитель поэзии средневековых феодальных верхов. Выступления партийной печати и литературной общественности своевременно напомнили и о долге любого писателя, критика, исследователя постоянно руководствоваться ленинской идеей двух культур в культуре классово-антагонистического общества. Однако требование четкости, марксистско-ленинской выверенности методологических позиций в этих вопросах и сегодня остается чрезвычайно актуальным, – беспокоящие нас неверные тенденции и прямые срывы еще не изжиты полностью. Скажем, не так давно – в апреле 1973 года – Пленум ЦК Компартии Украины отметил, что в отдельных научных трудах и художественных произведениях, изданных в республике, допускался отход от классово-партийных критериев в оценке событий прошлого и современности, наблюдались проявления национальной ограниченности в творчестве некоторых литераторов. Действительно, издание такого произведения, как роман И. Билыка «Меч Арея» с его фальшивыми и нелепыми «историческими» построениями, ведущими к идее исключительности украинской нации, или публикация работ, в которых смягчались и затушевывались глубокие идейно-политические противоречия в деятельности, скажем, М. Драгоманова, в поэзии А. Олеся и других сходных с ними фигур, – факты, говорящие сами за себя. О недопустимости внесоциального и эстетически неразборчивого подхода к некоторым фигурам прошлого, таким, как, скажем, кокандский хан-сочинитель Амири или Ходжа Ахмет, говорилось на недавнем пленуме Правления Союза писателей Узбекистана, посвященном проблемам литературной критики. Явления аналогичного рода наблюдались и в других братских литературах, и нельзя, к сожалению, сказать, что они везде и своевременно были замечены и подвергнуты необходимой критике.

Сейчас многое здесь уже прояснено, несостоятельность путаных и эклектических «точек зрения» убедительно доказана, во всяком случае, создана атмосфера той серьезной требовательности, которая решительно не благоприятствует тенденциозно-субъективистскому своеволию в подходе к большим проблемам идеологического характера.

Важно видеть, однако, и более тонкие, более сложные методологические аспекты, с которыми связаны довольно распространенные слабости анализа и оценки литературных явлений.

Если бы задать вопрос: чего сегодня больше всего недостает многим критическим работам, статьям и книгам, – я бы рискнул ответить: углубленного, с партийной целеустремленностью осуществляемого единства эстетического и социального анализа. Научной основательности в сочетании с подлинной публицистичностью и, разумеется, художественным вкусом. Мы все еще робко и неуверенно развиваем в этом отношении замечательные традиции марксистско-ленинской и революционно-демократической критики. Вспомним гениальные ленинские статьи о Льве Толстом; советские исследователи уже хорошо показали, в каком живом и блистательном единстве выступают у Ленина исторический, социологический, философский и эстетический подходы к произведениям великого художника и как это все освещено здесь мыслью о главном – о революции.

«Социологическое изучение искусства, – писал в одной из своих работ А. В. Луначарский, – есть не просто одна из сторон изучения, хотя, конечно, оно не обнимает собою целиком всего искусствоведения. Оно является основным стержнем, без которого все остальные подходы, все остальные построения в области искусствоведения рассыпаются» ². И это, конечно, совершенно правильное утверждение, несмотря на то, что подлинному марксистскому «социологизму» в изучении, в понимании искусства очень мешали в свое время проявления всяческой вульгаризации.

1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 47, стр. 134.[↩]
2. А. В. Луначарский, Вопросы социологии музыки, Изд. Академии художественных наук, М. 1927, стр. 106.[↩]