№3, 1971/Советское наследие

Коммунисты шестидесятых

1

Революционер, коммунист… Без него нельзя представать XX столетия. Еще в самом начале века, когда зародилась ленинская «Искра», когда над баррикадами Пресни взвилось красное знамя, слово «большевик» стало символом веры и надежды для одних, предметом страха и ненависти для других. Проходили годы и десятилетия – мир все с большей остротой думал, говорил, спорил о русской революции, социализме, советском человеке – борце, строителе, коммунисте. Кто он, «человек партии», по выражению Горького? Каково жизненное призвание революционера, члена монолитного партийного коллектива, и как проявляется его человеческая индивидуальность? На эти вопросы по-разному отвечали и отвечают разные политики, философы, публицисты, писатели. Советская литература увидела в революционере-ленинце образец беззаветного служения высокой и благородной идее. Верными спутниками нескольких поколений советских людей стали Павел Власов, Чапаев, Кожух, Левинсон, Давыдов, Корчагин, молодогвардейцы. Современные произведения, в которых изображен коммунист, деятель партии, – в центре внимания читателей и зрителей, В делах, думах, чаяниях строителя коммунизма живет дух нашего времени с его творческим подъемом и деловитостью, широтой планов и глубоко продуманным подходом к любому вопросу. Такой стиль жизни и работы – итог бурного, целеустремленного развития нескольких десятилетий, и знаменательно, что сегодняшняя литература, художественно познавая действительность 60-х годов, протягивает от нее прочную нить к прошлым периодам советской истории.

Не забудем, однако, вот о чем: правильный эстетический подход к этому образу устанавливался в литературе не сразу, не автоматически, а в напряженной идейной и художественной полемике.

Нет нужды вновь разбирать стародавние бредовые сочинения, где большевик изображался кровожадным бородачом с кинжалом в зубах или пронумерованным обитателем «социалистической» казармы. История зло надсмеялась над клеветниками – и теми, кто откровенно выступал против нового строя, и теми, кто лицемерно объявлял себя нашим доброжелателем. Да, вновь и вновь подтверждала литература ленинскую мысль: большевики проявили небывалую энергию, чтобы сломать старую государственную машину, но истинное их призвание – строительство невиданных еще форм жизни. И за эту вторую, всемирно-историческую задачу они взялись с такой же энергией, энтузиазмом и в то же время с точным расчетом, планомерностью.

Как, однако, сочетаются такие качества? Политический и эстетический спор на этот счет проходит через всю историю советской литературы.

В 20 – 30-х годах не так уж редко коммуниста изображали увлеченным мечтателем, чистым, бескорыстным и в то же время не приспособленным к живой повседневности. Он трогателен в своей беззаветности, но чуть смешон своей непрактичностью. Система его мышления логически стройна, но не выдерживает столкновений с реальным бытом. Если ему и удается сконцентрировать усилия на решении главных – общественных – задач, то в личной жизни он нередко так и остается обездоленным.

Другая крайность тех лет – образ энергичного работника, поглощенного конкретными делами и не способного выйти за рамки сегодняшнего дня. Он силен своей практической хваткой, но выглядит ограниченным в сфере эмоциональной. У него развиты волевые качества, но ему не хватает душевной теплоты, человечности. Этот человек по своему мировосприятию не поднимается над уровнем деляги.

Всего проще было бы посчитать, что писатели «выдумали» таких персонажей. Но, конечно же, все было гораздо сложнее. В самой жизни не легко и не сразу устанавливалось единство между идеалом будущего и целеустремленностью в борьбе за него, между словом и делом, чувством и долгом. К этому единству строители социализма шли упорно и настойчиво, но не каждому довелось достигнуть его, не всегда могли перестроиться человеческие характеры, сформированные определенным временем и обстоятельствами.

История поставила перед советскими писателями задачу – разглядеть эту перестройку, пути к новой нравственности, к духовному богатству человека труда. Но не так-то просто было понять, что новая психология рождается не по умозрительным канонам, а в практических делах, экономических преобразованиях, на лесах строек. Человек в робе, не слишком еще щедрый в проявлениях своих чувств, далеко не красноречивый, иным писателям казался сухим и «рациональным». Им предстояло многое продумать и переосмыслить, чтобы убедиться: готовность браться за самые будничные дела отнюдь не обедняет духовный облик советских людей – работников, строителей. Будет сталь – будет новая жизнь, будет расцвет человечности – такова главная мысль романа В. Катаева «Время, вперед!». И о том же – «Большой конвейер» Я. Ильина, «Ведущая ось» В. Ильенкова, «Не переводя дыхания» И. Эренбурга. Один из главных героев «Большого конвейера» партработник Газган с полемической заостренностью заявляет о победе «нарождающегося вокруг нас нового строя чувств». «Да, – восклицает он, – техника приближает нас к этому… И потому мы за технику!» От суховатого практика Увадьева к человеку широкой мечты Курилову шел Л. Леонов – автор «Соти» и «Дороги на океан». Ощущение великой гуманистической цели придало особый смысл всем делам Давыдова (Шолохов, «Поднятая целина»), Басова (Ю. Крымов, «Танкер «Дербент»), Подопригоры (А. Малышкин, «Люди из захолустья»). Участнику гражданской войны, профсоюзному работнику Подопригоре из романа А. Малышкина раньше «победа мыслилась… непременно за суровыми хребтами лишений, в отказе от себя, в воинственном обеднении жизни». В новых условиях потребовалось пересмотреть эту позицию, прийти к выводу, что сегодня надо работать так, чтобы «с одного краю все больше светлело».

Пожалуй, литературоведами недостаточно выявлялась одна из главных тенденций развития советской литературы периода социалистического строительства. Речь идет об углубленном изображении того преодоления разрыва между чувством и сознанием, мечтой и повседневностью, который происходил в самой жизни. В ходе этого процесса рождался новый тип героя современности. Это не прекраснодушный мечтатель, но и не сторонник теории «малых дел». Он – борец, деятель, практик и в то же время вдохновенный преобразователь жизни по коммунистическим предначертаниям.

Ныне наша критика настойчиво подчеркивает силу обстоятельств, формирующих характеры, заставляющих героя действовать так, а не иначе. Это вполне резонно. Ну, а как быть с активностью действующих лиц, с их готовностью и способностью в свою очередь влиять на обстоятельства? Можно ли забывать об этом? Было бы очень скверно, если бы, борясь с крайностями волюнтаристского толка, мы допустили другие, связанные с недооценкой активной, сознательной жизнедеятельности гражданина социалистического общества, особенно передового человека, борца, коммуниста.

Больше того. Думается, что как раз умение познать объективные закономерности развития и способы воздействия на них и придает силу, энергию, активность человеку-преобразователю, бойцу народного авангарда. В. И. Ленин не раз призывал коммунистов умело сочетать деловитость и революционный энтузиазм, научную трезвость в анализе объективного положения вещей с признанием значения революционной энергии масс. Совсем недавно был опубликован новый ленинский документ – интервью норвежскому архивариусу Я. Фриису. В этом интервью Ленин, в частности, отвечает на вопрос о революционной романтике. По мнению Ильича, «мы не можем обойтись без романтики. Лучше избыток ее, чем недостаток». И далее он добавляете «…Сначала строгий анализ экономических отношений, а затем уже доказывать личным примером свое убеждение» 1.

Итак, анализ обстоятельств – и личный пример, умение вдохновить людей, большевистская деловитость – и большевистское горение, революционная романтика. Это качества, сформированные большой исторической эпохой, без них нет бойца партии, строителя коммунизма. В новых условиях они проявляются по-новому, у различных людей – по-своему. Не стремясь обозреть все созданное литературой и искусствам в период между XXIII и XXIV съездами КПСС, я хотел бы остановиться на нескольких произведениях, в которых верно уловлены, хотя и с неодинаковой степенью художественной силы отображены, характерные черты нашего современника, коммуниста.

2

Вряд ли мы ошибемся, сказав: отличительной приметой сегодняшнего этапа развития литературы является художественное исследование сложных и многообразных связей социального, экономического, нравственного начал в жизнедеятельности современника.

При этом решающим критерием оценки нового человека была и остается его идейная позиция, его партийность. Симпатии литературы и искусства – на стороне тех, кто завоевал полное право заявить на XXIV съезде КПСС о своей верности великим ленинским заветам и о своем умении делами претворять в жизнь эти заветы.

Героев современных романов и повестей, кинофильмов и пьес, получивших народное признание, сближает внутренняя готовность жить и работать по-коммунистически. Им уже не приходится «перестраиваться», ибо они плоть от плоти советского общества. Они действуют только по велению совести. А совесть их – в полном согласии с учением, с политикой партии. Отсюда твердость взглядов, решимость в осуществлении намеченного, кипучая энергия.

Время серьезных перемен в жизни, утверждения и развития ленинских норм и принципов, кардинальных мер по налаживанию народного хозяйства, углублению социалистической демократии – это время выдвинуло смелые и активные характеры, запечатленные нашим искусством. Непримиримость к недостаткам и нетерпеливое желание действовать по-новому – самое показательное для этих людей, Егор Трубников (кинофильм «Председатель», сценарий Ю. Нагибина, режиссер А. Салтыков) всей душой, всем сердцем воспринял линию, указанную партией, – немедленно браться за подъем сельского хозяйства, не теряя ни часу, личным примером пробуждая творчество масс, развивая в них чувство хозяев своего дела. Он крут в действиях, неуступчив, вспыльчив, но его можно донять – Трубников весь в азарте боя. Его тезка Егор Дымшаков (Е. Мальцев, «Войди в каждый дом») тоже «ершист», непримирим ко всему, что мешает развитию колхозной жизни. В борьбе с косностью и бюрократизмом оба бывают негибкими, случается, совершают опрометчивые поступки. Все это так. И тем не менее люди охотно идут за ними, потому что видят их идейную убежденность, готовность все без исключения проблемы решать в интересах народа, Трубников и Дымшаков не всегда и не во всем правы, но они правы в основном: в понимании объективных потребностей общества и в готовности сделать максимум для удовлетворения этих потребностей.

Значит ли сказанное, что этот человеческий тип должен восприниматься как готовый эталон современного работника, организатора? Для ответа обратимся к еще одному произведению» принадлежащему к значительным явлениям кинематографии.

Главный герой кинофильма «Твой современник» (сценарий Е. Габриловича и Ю. Райзмана, режиссер Ю. Райзман) – сын того самого Губанова, которого полюбили зрители фильма «Коммунист» за беззаветную отвагу в защите советской власти. Самоотверженно боролся Губанов-отец с врагами, не знал сомнений и колебаний, выполняя порученное ему дело. Так же целен и предан коммунистической идее его сын. В очень сложной обстановке, когда приходится определять свою личную, гражданскую позицию в споре, затрагивающем существо стоящих задач, – в этой обстановке он остается коммунистом-борцом.

В свое время Губанов согласился с проектом строительства комбината, производящего каэтан на угле. Работа развернулась вовсю. Но теперь ученые доказали, что подобный метод устарел, что гораздо выгоднее производство каэтана на нефти. Как быть? Губанов не из тех, кто все валит на культ личности, а сам старается жить потише, «стоять руки по швам, вопросов не задавать» настраивать свои мозги на волну очередного начальства». Не думая о последствиях лично для себя, он решает приостановить строительство. Весь Губанов – в диалоге, который он ведет с одним крупным руководителем.

«- Я считаю, – начал Губанов, – нецелесообразным строить огромный цех, который по новому проекту вообще не нужен. Это зря выброшенные деньги и труд.

– А кто вам дал право решать? – сказал председательствующий. – Вы знаете, как это называется?

В зале стояла мертвая тишина.

– По-моему, деловой целесообразностью, – негромко сказал Губанов».

Решимость героя фильма «перешагнуть через самого себя», отказаться от устаревшего проекта не может не вызвать уважения; это к нему в первую очередь относятся слова Ниточкина: «Коммунистом может быть только тот, кому по плечу нечто большее, чем обычному человеку. А если ты можешь только то, что все, то какой же ты, в общем-то, коммунист?» Почему же с Губановым спорят не только рутинеры, но и по-государственному мыслящие руководители? Не только потому, что он погорячился, самовольно остановил строительство. Выясняется, что Губанов не учел ряда первостепенных факторов. Со стройкой связано множество предприятий страны, как будет с их планами после прекращения строительных работ? На стройку, покинув родные места, приехали тысячи людей с семьями, детишками, что делать с ними?

Претензии, которые могут быть предъявлены Губанову, не меняют вашего отношения к нему. Кстати, вообще постепенно в критике изживается привычка требовать, чтобы положительный герой был начисто лишен каких бы то ни было слабостей и ошибок. И Трубников, и Дымшаков, и Губанов – резко выраженные индивидуальности, они запоминаются не как милейшие «рубахи-парни», а как живые индивидуальности, в многообразии самых различных качеств. И далеко не каждое должно остаться неизменным. Развитие времени ставит и перед этими людьми все новые и новые задачи. Губанову преподан серьезный урок: руководителю нужно научиться всесторонне учитывать все обстоятельства} в особенности – интересы живых людей. Впрочем, вопрос об обязанностях руководителя к чему-нибудь одному не сведешь. Им должны двигать и неизменная забота о каждом человеке, и умение учитывать реальные возможности для реализации этой заботы и для укрепления всего общества, Советского государства. Этот вопрос – водораздел многих споров о социализме, идущих в мире. Ревизионисты с их лживым лозунгом «гуманизма с человеческим лицом», раздувая буржуазный индивидуализм, пытаются скомпрометировать идеи социалистического коллективизма, демократического централизма. Догматики делают все, чтобы нивелировать личность, растворить ее в «множествах» во имя казарменного «социализма».

Принципиально иное «кредо» у марксистов-ленинцев. Борцы за освобождение народа, за счастье для всех и для каждого, они отвергали и отвергают всякое противопоставление массы и личности. Стараясь развеять неправильные представления сестры о большевиках, Ф. Э. Дзержинский писал ей из тюрьмы: «Ты говоришь, будто наши чувства относятся в большей мере ко всему человечеству, чем к каждому человеку в отдельности. Не верь никогда тому, будто это возможно. Говорящие так лицемерны: они лишь обманывают себя и других. Нельзя питать чувства только ко всем вообще: все вообще – это абстракция, конкретной же является сумма отдельных людей. В действительности чувство может зародиться лишь по отношению к конкретному явлению и никогда – к абстракции. Человек только тогда может сочувствовать общественному несчастью, если он сочувствует какому-либо конкретному несчастью каждого отдельного человека…» 2

Правда, некоторым писателям в свое время не удалось избежать мелкобуржуазных влияний. Памятно нашумевшее произведение 20-х годов, герои которого (автор выдавал их за коммунистов) руководствовались ложной формулой: «Для людей, но только без человека». Но эта формула уже тогда оспаривалась самым решительным образом. В противовес ей литература отстаивала другой принцип: для всех – и для каждого. Вопрос о соответствии любых хозяйственных мероприятий потребностям людей, народному счастью еще острее ставится в современных художественных произведениях. «…Слово «гуманизм» для коммунистов не сезонное, – утверждает рабочий-коммунист Степан Буков, герой повести В. Кожевникова «Особое подразделение» («Знамя», 1969, N 3, 4). – Оно – наша сущность и цель историческая». Мотивы, заявленные в этой повести, в «Твоем современнике», определили главную тональность новой пьесы А. Салынского «Мария».

Как понимает смысл жизни главная героиня этой пьесы секретарь райкома Мария Одинцова? «Строительство коммунизма, – убеждена она, – дело радостное. Руками унылых терпеливцев его не построишь. И жизнь человеческая не согреется огнем даже самых сильных лампионов, если не будет душевного тепла». Мария – не резонер, она увлечена повседневными делами, вникает во все – от строительства гидроэлектростанции до семейной жизни молодого строителя и устройства летнего отдыха для детворы. Но за бесчисленными хлопотами не теряется основная цель: борьба за радость, которую несет людям коммунизм. Многозначителен спор Марии с любимым человеком, археологом Бокаревым.

«Бокарев….Какой тебе смысл носиться по району, рвать нервы на заседаниях, драться со всякими демагогами, выслушивать оскорбления? А что в итоге? Скажи, что останется от твоей работы? Протоколы заседаний.

Мария. Дружок, почему бы тебе не бросить свою археологию?

Бокарев. Сравнила! Археология – это наука. Великая наука о прошлом.

Мария. Партийная работа – тоже наука. Великая наука о будущем!»

Присматриваясь поближе к Марии, понимаешь неизбежность ее столкновения с начальником строительства ГЭС Добротиным. Добротина заботят лишь темпы и сроки работ. Ради этого он готов взорвать ценнейший мраморный массив неподалеку от города. Но ведь это огромное богатство! Горожане мечтают начать разработку мрамора, развить перспективный промысел. И вот над их планами и надеждами нависла угроза.

В пьесе сталкиваются две позиции. Одна – утилитарная, деляческая, сформулированная Добротиным: «Время нежности еще не пришло». Другая – вытекающая из убеждения, что материальные основы коммунизма создаются ради людей, что новый общественный строй нуждается и в нравственном обеспечении. Мария протестует не только против задуманного взрыва мраморной скалы, ее возмущают сами методы работы начальника строительства – пренебрежение к людям, желание превратить их в бездумных исполнителей его приказов и распоряжений.

«- Анатолий Мартынович, – напоминает Одинцова, – мы душу человеческую строим. А если – по-вашему, так и человека с хорошими задатками можно превратить в бездумного, раболепного исполнителя! Сегодня он послушно взорвет мрамор, а завтра будет жить по самой подлой формуле! мы люди темные, нам абы гроши да харчи хороши…»

В пьесе воспроизведен конфликт большого общественного значения, острый и злободневный. Как строить коммунизм? Добротин, считает Мария, делает это «по подряду», для него несущественны идейные соображения. Очень серьезное обвинение! Коммунист, решая экономические задачи, не может забывать о том, что это и политические, гуманистические задачи. Кстати, так и рассматриваются нашей общественностью проблемы экономической реформы. Странное впечатление произвел номер популярного журнала, в котором была помещена такая иллюстрация к экономической формуле! вперед, к коммунизму нас мчит паровоз, у которого вместо колес – серебряные рубли. Грубо одностороннее, вульгаризаторское понимание реформы подверглось, как и следовало ожидать, острой критике. Но сомнительно, что таких, как Добротин, особо возмутил бы этот рисунок.

Добротину приходится все чаще отступать под натиском жизни, И в собственной семье! у него не сладились отношения с сыном. И в делах, общественных отношениях! его противники начинают действовать увереннее, колеблющиеся отворачиваются от Добротина. Председатель райисполкома Матюшев, прославившийся во время войны как смелый разведчик, теперь предпочитает зря «не высовываться», с начальством не спорить. Он долго мирился с самочинными действиями Добротина и не решался поддержать секретаря райкома. Но общение с Марией не осталось бесследным и для него. Настал час, когда Матюшев решился потребовать от Добротина полагающиеся райисполкому средства. Между ними происходи» примечательный разговор.

«Добротин. Местнические нужды района и города заслоняют у вас главное… Э-ле-ктри-фи-кация! Вспомните Ленина.

Матюшев (бьет ладонью по столу). Нет.

Добротин. Как – нет?!

Матюшев. Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация! Прежде всего Советская власть! Так извольте считаться!» Достоинство пьесы А. Салынского – большие, сильные характеры, очерченные рельефно, получившие широкое поле для действия. Мы имеем в виду не только строительство ГЭС. Действующих лиц обуревают страсти, они не скрывают своих симпатий и антипатий. Они интересны и в общественной и в личной жизни. Можно предвидеть недоумение: что же тут особенного, как же может быть иначе?!

  1. »Новые документы Владимира Ильича Ленина», «Коммунист», 1970, N 5, стр. 11. []
  2. Феликс Дзержинский, Дневник заключенного. Письма, «Молодая гвардия», 1967, стр. 18.[]

Цитировать

Озеров, В. Коммунисты шестидесятых / В. Озеров // Вопросы литературы. - 1971 - №3. - C. 3-29
Копировать