№6, 1986/Обзоры и рецензии

Колокола Хатыни бьют в набат

Алесь Адамович, Ничего важнее. Современные проблемы военной прозы, М., «Советский писатель». 1985, 288 с.

«Вообразим большой дом, на балконах люди, кто читает, кто чай пьет, с детьми забавляется, а внизу бегает человек, руками взмахивает, орет что-то, вытаращив глаза… И нам дано, известно, что кто-то из них безумен. Кто же? Ну, конечно, тот, что бегает вокруг дома и кричит, вращая глазами!

Но это если не знать, что под дом заложена миллионотонная взрывчатка и в подвале тикают часы детонатора, могущею сработать в любой миг. Но как только мы об этом узнали, все увидим наоборот: безумные как раз те, кто спокойно распивает чаи на балконах и осуждающе-весело посматривают на человека, мечущегося внизу.

А теперь повернем эту задачку-ситуацию на литературу, какая она есть и какой ей быть. Чаи распивать и чирикать вместе с воробьями или орать, вытаращив глаза от напряжения, старания, чтобы услышали, поняли?» (стр. 129).

Говоря с писательской аудиторией о самом важном, самом неотложном – о необходимости предотвратить новую мировую войну, А. Адамович не раз и не два чувствовал себя именно таким вот размахивающим руками чудаком, на которого с балконов погладывают со снисходительной усмешкой.

Книга «Ничего важнее» – плод таких бесчисленных выступлений А. Адамовича, устных и письменных. И автор не скрывает этого, не маскирует серию монологов под монографию или трактат, не гонится за стройностью изложения, демонстративно повторяет много раз одни и те же мысли, факты, призывы… А почему бы и нет? Почему надо бояться показаться однообразным, когда речь идет о спасении человечества?! Конечно, люди с изысканным художественным вкусом, которые уже осудили повесть «Пожар» за излишнюю публицистичность, фильм «Иди и смотри!» – за натурализм, а поэму «Фуку!» – за то, что Евтушенко написал ее не так хорошо, как это сделал бы Сумароков, такие нарушения литературных норм не одобрят. Но я не столь взыскателен. К тому же я пишу не рецензию. Набаты не рецензируют! А книга А. Адамовича – набатная, она наговорена сорванным от крика голосом.

Советский ученый В. Емельянов вспоминает свои впечатления от взрыва бомбы, когда их мощь измерялась еще в килотоннах: за 75 километров от эпицентра можно было не терять время на отыскание чего-то живого – покров земли был расплавлен до полуметра глубины! Сейчас даже бомба в мегатонну – «малышка». Если взорвать одну (в 15 мегатонн) над Лондоном, то «зона смерти» протянется до Парижа, а если 20 мегатонн взорвутся над Гамбургом, то ближе, чем в Австрии, живые существа будет искать бессмысленно. Только ведь взрываться в случае войны бомбы станут не по одиночке!

В книге приводится цифра – 50 тысяч. Столько боеголовок накоплено сейчас в ядерных арсеналах. Кто-то подсчитал: ими можно испепелить все живое на земле двадцать раз. Но это, так сказать, путем прямого воздействия, если же иметь в виду «вторичные» эффекты, то, оказывается, боезапаса одной только крупной подводной лодки уже достаточно, чтобы уничтожить весь род человеческий. Просто оторопь берет – ну зачем убивать сто раз подряд? И кто это надеется уцелеть после первого испепеления мира?

«Мы идем на работу по привычной нам улице, а через секунду можем оказаться на опустошенной равнине под потемневшим небом, разыскивая обгоревшие останки наших детей», – сухо констатирует в своей (тоже «набатной») книге «Судьба Земли» Дж Шелл. Вот именно сейчас это может произойти, так что и начатую фразу не успеете дочитать! Пока «может», но наращивание вооружений поведет к тому, что это станет неотвратимым, неизбежным. Как еще прикажете трактовать радостную готовность многих политиков, ученых, инженеров, рабочих Подключиться к разработке системы СОИ?

Вывод современного оружия в космос означает с неизбежностью то, о чем писал Ф. Бурлацкий: «Контролировать космическую систему человеческий разум был бы не в состоянии. Решения надо было бы принимать в считанные секунды и учитывать при этом тысячи компонентов. Эти решения придется передоверить компьютерам. Роботы приобретут абсолютную власть над судьбами рода человеческого. Наши меньшие братья – животные – будут наконец отомщены за вековое господство над ними человека. Машинный мозг решит, быть или не быть человечеству на планете Земля» стр. 218).

Ну, а что же люди? Так и будут до судного дня на своих балконах пить чай, развлекаться передачами типа «Вокруг смеха» и «А ну-ка, девушки!», посмеиваясь над теми, что кричат и про что-то непонятное руками сигналят? Многие уже очнулись от грез, многие. Матери с малышами круглогодичное дежурство вокруг ракетных баз организовывают, домохозяйки на больных ногах через всю Европу с плакатами в руках шагают. Политики некоторые спохватились, ученые во все более массовом порядке спохватываются – бьют тревогу, объясняют ситуацию, понуждают к сопротивлению эскалации войны. Даже профессиональные военные начинают приходить к выводу, что «первый долг современного военного – предотвратить войну» (из «Манифеста генералов»).

Главная цель и главный пафос книги А. Адамовича – пробудить и писателей, художников, людей искусства, на которых как-никак лежит тяжкий многовековый «первородный грех» – грех эстетизации «всеистребительного тупицы Марса». Пробудить! Потому что, «как это ни поразительно, но на вопрос, который самой ситуацией мировой задан нам, нашей литературе, на главный вопрос литература наша отвечать уклоняется. По крайней мере уклонялась до самого последнего времени. И литература, и кино, и живопись». Увы.

Накануне второй мировой войны Черчилль в лице Андре Моруа заклинал литераторов: «…бросьте, хотя бы на время, услащать себя и читателя описанием «женской любви» да «мужского честолюбия». Вместо этого каждый день пишите по статье и в каждой – об одном: германская авиация с каждым часом становится сильнее французской!» (стр. 274). Литераторы той поры остались глухи к совету. Расплачивались за их безмятежность, за их приверженность высокоэстетичному (то есть, по привычным представлениям, стоящему вне политики, над политикой!) искусству миллионы простых людей – утратами близких, муками, кровью, жизнью. Сейчас плата предвидится и того дороже, но…

Но.., что, собственно говоря, может сделать один человек и пусть даже все мы вместе взятые для предотвращения термоядерного апокалипсиса?

«Если про все это думать, – не раз слышал я от собеседников, – то и жить не захочется». Ну, а если не думать, то жить не получится! Такой вот ответ с неотвратимостью приходит в голову при чтении книги «Ничего важнее». И не так уж мало способен сделать один человек, если он действительно осознал всю меру опасности, если он не хочет оставаться безвольной игрушкой в руках безответственных политиков, военных, ученых. Для подтверждения этого А. Адамович вспоминает (обильно цитируемую им) книгу Дж. Шелла «Судьба Земли», которая переломила сознание многих, сыграла и продолжает играть заметную роль в антивоенном движении в США и Западной Европе. «Телефильм «На следующий день», книга Дж. Шелла «Судьба Земли» – пример и доказательство в споре о том, что может один человек, что несколько человек могут сделать для предотвращения катастрофы, как много значит слово и образ, если они действительно соответствуют ситуации, выражают всю правду безбоязненно, с настоящим чувством ответственности» (стр. 194).

А ведь в этих произведениях выражена пока только небольшая часть правды о термоядерной войне. Изыскания ученых открывают все новые и новые грани катастрофы, которая обрушится на нашу планету, случись третья мировая война, – грани, о которых совсем недавно мы даже не подозревали: гигантские огненные смерчи над городами и лесами, а затем – все замораживающая стужа, «атомная зима», все умерщвляющее космическое облучение в итоге разрушения озонного щита и т. д. и т. п.

Рассказывать людям правду о термоядерной войне – не единственное, что может сделать для ее предотвращения художник. Мудрость, разум, здравый смысл – вот что должно идти рука об руку с правдой маршем мира по земле. Но «здравый смысл» опасно отождествлять сейчас с привычным смыслом. Радикально изменившаяся жизненная ситуация требует резкого изменения многих наших представлений, понятий, реакций. Даже Рассел с Эйнштейном, призывая в 1955 году политиков учиться «мыслить по-новому», не представляли, похоже, насколько радикальным должен получиться предлагаемый ими переворот сознания.

«…Тысячелетние традиции сейчас надо безжалостно ломать, от них надо напрочь отказываться. Иначе проблема выживания человечества может оказаться неразрешимой, – сказал М. С. Горбачев, отвечая на вопросы «Юманите». – В ядерный век нельзя жить – во всяком случае, долго жить- с психологией, привычками и правилами поведения века каменного» 1.

Насколько проще и приятнее было бы решать эту эпохальную задачу, если бы речь шла только о явно «дурных» традициях, только об откровенно «ущербной» психологии, только об осужденных передовым общественным мнением привычках и правилах поведения! Но в том-то и закавыка, что поворота жизнь потребовала куда более крутого. Ломки! Еще Горький видел причину многих кровавых народных трагедий в том, что детям по традиции «с колыбели прививают вкус к войне и видят в ней источник доблести и величия духа» 2. И ведь до наших дней указанная «традиция» дожила. Вся книга А. Адамовича, собственно говоря, и посвящена обоснованию необходимости срочной безжалостной ломки такого рода традиций.

Проще всего оправдать свое нежелание «думать по-новому», отыскав у оппонента противоречия в рассуждениях. В том разговоре, который ведет А. Адамович, это сделать нетрудно. С одной стороны, он, например, видит выход из нынешнего тупика в строгом следовании формуле: «Все сторонники мира должны отказаться от попыток навязать свои взгляды партнерам» (стр. 221). С другой – призывает всех людей доброй воли научиться именно навязывать «официальной политике нашу волю» (стр. 222). И это положение подкреплено весомой ссылкой на Маркса, писавшего об обязанности каждого человека «самому овладеть тайнами, международной политики, следить за дипломатической деятельностью своих правительств и в случае необходимости противодействовать ей всеми средствами…» 3.

И это отнюдь не единственное «вопиющее» противоречие, которое можно обнаружить на страницах книги «Ничего важнее». Выделим такое хотя бы.

А. Адамович с презрением и ненавистью (которые трудно не разделить) пишет о «калькуляторах массовых смертей в мундирах и без»; «атомных мясниках, чувствующих себя богами», определяющих, кому сгореть, как мусору, а кто может войти в те заветные 5процентов, что, по их заверениям, выживут; о «шаманах ядерного оружия» типа Эдварда Теллера; о «горстке ублюдков, создавших систему мировой лжи, мировой эксплуатации и мирового террора»… С чувством солидарности (которое тоже нельзя не разделить) приводит писатель исполненные отчаяния и ярости слова героя романа Э. Скобелева «Катастрофа», пережившего первую волну взрывов термоядерной войны: «Нужно было идти на смерть, но говорить правду, нужно было гибнуть, но бить в колокол, нужно было… изобличать дураков, стрелять в негодяев! Стрелять, стрелять!..» Это все, так сказать, с одной стороны. А с другой?

С другой – столь же безоговорочный призыв к «запрету на кровь и жестокость»… «Убить самое убийство, и не одно лишь атомное, но и всякое иное…»»Абсолютный запрет «Не убий!»… Уже не идеал только, а неотвратимая реальность диктует все более жестко такой запрет», ибо «кто может предугадать, какой выстрел станет стартовым» для термоядерной войны? «Да, именно так: «умри, но не убий!»… «Да, им «можно», на то они и фашисты, а нам нельзя – многое, очень многое нельзя! А иначе количество зла в мире никогда не уменьшится»… Нам надо разорвать замкнутый круг зла и насилия, на них-то надеяться не приходится! А для этого и надо научиться уважать убеждения, которых не разделяешь, не навязывая, а только отстаивая свои, научиться прощать, быть великодушным, как героини книги С. Алексиевич, которые делились с пленными захватчиками скудным своим Куском, перевязывали раны поверженному ненавистному врагу…

Все так, кто против! Но ведь «поверженному», «раненому», а не тому, что с хохотом поджигает овины с детьми или тянется когтистой лапой к атомной кнопке!

«Им можно, а нам нельзя», «умри, но не убий!»… Если бы выбирать приходилось лишь между собственными жизнью и смертью! Уже звучали же на Западе предложения: бросить одну термоядерную бомбу и понаблюдать за ответной реакцией. Именно в расчете на то, что им-то, фашистам, можно, а нам, гуманистам, нельзя, мы-то не решимся, потому что исходим из действительно единственно для нас приемлемого принципа: умри сам, но не дай погибнуть всему миру! Только тут ведь вовсе не «умри сам» получается, а «пусть лучше умрут сто тысяч, чем все!». Хочешь не хочешь, а тот же самый презренный «арифметический гуманизм» получается, на который автор книги справедливо вслед за Толстым и Достоевским как на цинично-людоедский обрушивается.

Для чего я привлекаю внимание к этим нелогичностям? Чтобы отмежеваться от позиции А. Адамовича? Нет, чтобы помешать в трактовке ее остановиться на этом формально-логическом уровне. А это у оппонентов А. Адамовича, увы, случается.

Право же, не нужно быть Сенекой, чтобы «обнаружить» в его книге подмеченные выше и многие другие «явные» противоречия. И не требуется ни мудрости, ни смелости, чтобы указать на них пальцем. Ситуация, в которую завело само себя человечество, порой напоминает кошмарный, бредовый сон. А бред плохо приспособлен для стройной логической аналитики.

Да, многие формулы, которые А. Адамович предлагает нам как руководство к действию, противоречивы, предварительны, поисковы, но автор и не выдает их за финальные, он только призывает не сидеть сложа руки, когда дом горит, а в нем – дети. «Три миллиарда детей!»

Формулы же… Не легкое это дело – подбирать их, когда ломать надо тысячелетние привычки и убеждения, когда согласовывать одно с другим приходится положения не просто «противоречивые», но порой, по старым нашим представлениям, совершенно исключающие друг друга.

Гордость, несгибаемость, бескомпромиссность – качества красивые. Пусть они таковыми и останутся, но там, где они не входят в смертельное противоречие с задачами спасения человечества, всей жизни на земле. А спасти человечество без взаимных компромиссов, уступок, без резко раздвинутых пределов взаимной терпимости в новых условиях просто не удастся. Вот что необходимо понять каждому из нас в первую очередь. Ибо «бой идет не ради славы, ради жизни на земле»!

Отказ от психологии каменного века, беспощадная ломка традиций потребуют от всех нас большого душевного труда, тонкого и точного отделения того, что в нашей психологии устарело, от того, что вечно, что помогает человеку подняться на новый уровень цивилизованности. И хотя ситуация у нас новая, невиданная, но вряд ли мы смогли бы справиться с указанной работой, если бы в этих исканиях оказались без каких-то непоколебимых ориентиров, незыблемых эталонов. Так что вполне обоснованно А. Адамович в своей книге вновь и вновь обращает нас к нравственным заветам Толстого, Достоевского. Особенно к тем из этих заветов, которые по незрелости нашей порой представлялись нам «наивными» и «утопичными». Опыт XX века продемонстрировал, насколько далеко вперед могут заглянуть люди с чутким сердцем и обостренной совестью. Сегодняшняя ситуация многое прояснила нам в творчестве этих писателей, в частности выявила и то, что отнюдь н прекраснодушие пустое, не утопизм беспочвенный стояли за призывами великих гуманистов к предельной терпимости, благоговению перед жизнью, умению жить «в ладу», прощать обиды и т. д., а, наоборот, мудрость и широта, умение прозреть далеко вперед цепь причинно-следственных связей в духовном и социальном развитии человечества.

Само собой разумеется, новая ситуация и необходимость «думать по-новому» не обязывают нас превращаться в юродивых – любить всех без разбору (не атомных же маньяков нам любить!), прощать любые преступления (не Пол Поту же нам прощать его геноцид!) и т. д. и т. п. Но формы проявления наших внутренних нравственных реакций, наши поступки, действия должны сейчас проверяться новым ОТК, по новым критериям. Особенно в случаях применения силы. Само понятие силы сейчас, думается, должно серьезно переосмысляться. Народы, рядовые жители планеты должны наконец обрести подлинную силу. Невиданную, такую, чтобы все воинственные политики, услужливые ученые, безответственные генералы стали бояться общественного мнения-осуждения, презрения, гнева собственного народа – больше, чем снарядов и бомб противника.

Выработать окончательные, непротиворечивые, бесспорные формулы поведения в сегодняшних экстремальных условиях, предметно растолковать, как именно можно и нужно обратить нравственный опыт наших великих предков в нормы поведения, в реальные поступки сегодняшних людей, а тем более – в принципы международных отношений, – задача всего человечества и задача каждого человека.

Книга А. Адамовича написана до XXVII съезда КПСС, но, как бы в его ожидании. И в этом нет ничего удивительного – все честные люди планеты не могут, не испытывать сейчас воодушевления от программы поэтапного освобождения планеты от термоядерного и химического оружия, выдвинутой в Заявлении М. С. Горбачева от 15 января и торжественно подтвержденной, детализованной, развитой в документах XXVII съезда КПСС. Человечество еще раз убедилось в том, что мир и социализм – понятия неразрывные. Но все яснее становится и другое: чтобы идея мира победила, надо ее отстаивать всем. Как говорится а романе Э. Скобелева «Катастрофа»: «Может быть, своею смелостью сегодня ты спасешь завтрашний мир. Ты, один ты! Подумай об этом!..»

  1. М. С.Горбачев, Ответы на вопросы газеты «Юманите» 4 февраля 1986 года, М., 1986, с. 6.[]
  2. Илья Шкапа, Семь лет с Горьким, М.. 1966, С. 183.[]
  3. К.Маркси Ф.Энгельс, Сочинения, т. 16, с. 11.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 1986

Цитировать

Нуйкин, А. Колокола Хатыни бьют в набат / А. Нуйкин // Вопросы литературы. - 1986 - №6. - C. 222-229
Копировать