Книга преданности и труда

В.Катанян, Маяковский. Хроника жизни и деятельности, изд. 5-е, дополненное, «Советский писатель», М., 1985, 648 с.

На корешке этой книги вытеснены две дата: 1893 – 1983, Но, говоря о ней, нужно держать в уме и еще две: 1945- – 1985. Именно сорок лет прошло со дня выхода в свет первого издания книги В. Катаняна «Маяковский. Литературная хроника». С тех пор еще трижды она издавалась при жизни автора, и вот сейчас, к 90-летию со дня рождения Маяковского, выпущена пятым изданием, которое автор уже не увидел на прилавках магазинов.

Каждый раз работа эта» увеличивалась в объеме, причем весьма значительно, в ней появлялись новые, ранее не учтенные факты жизни и творчества Маяковского. Входя в контекст уже известных, они создавали все более и более впечатляющую картину недолгого, но чрезвычайно насыщенного пути великого русского, великого советского поэта, человека грандиозного таланта.

Составление летописи жизни и творчества Маяковского требовало от ее автора постоянного и напряженного труда, который повторить уже вряд ли возможно. Видимо, есть специалисты по определенным этапам творчества Маяковского, которые могли бы сделать подобную работу по своему, излюбленному и изученному, отрезку. Но представить всю жизнь и всю деятельность Маяковского расписанной максимально точно по годам, месяцам и дням вряд ли смог бы еще кто-нибудь. Воспоминания современников, газеты, журналы, книги той эпохи, архивные документы, фотографии, рассказы знавших Маяковского – вот материалы для мозаики. А скрепляет ее главное – преданность автора своему герою. Без преувеличения можно сказать, что вся жизнь В. Катаняна была освещена этой преданностью, действенной и не переходившей в слепое преклонение. В. Катанян начинал в молодости как поэт, потом был журналистом, изучал русскую литературу. Но после смерти Маяковского он почти полностью посвятил себя изучению, освоению, пропаганде творчества поэта. Три издания полного собрания сочинений Маяковского несут следы его редакторской работы. Воспоминания, включенные в книгу В. Катаняна «Рассказы о Маяковском», являются одним из тех источников, которым можно доверять в высокой степени, так же как и позднее опубликованным отрывкам из мемуаров (жаль, что они до сих пор не собраны где-либо в одном месте). Полностью сохранили до наших дней свое значение статьи «О некоторых источниках поэмы «Хорошо!» («Литературное наследство», 1958, т. 65) и «О сочинении мемуаров» («Новый мир», 1964, N 5).

Но главным делом всей его жизни, конечно, оставалась «литературная хроника», летопись жизни и творчества Маяковского. При этом, как совершенно точно отмечает в предисловии редактор этого издания А. Парнис, книга В. Катаняна перерастает рамки традиционной «летописи жизни и творчества», становясь не сухим сводом данных, а книгой для чтения. В ней собрано столько материалов, связанных с Маяковским, что во • многих случаях она приобретает значение первоисточника. Прежде всего, здесь, конечно, следует назвать тексты самого поэта, по тем или иным причинам не вошедшие в последнее полное собрание сочинений. Наиболее значительным из них представляется коллективный «Манифест Летучей Федерации Футуристов» (большая его часть приведена на стр. 142). Но рядом с этим находятся многочисленные извлечения из опубликованных в малоизвестных изданиях и вовсе не опубликованных мемуаров, писем знавших Маяковского людей к автору книги. Одновременно книга является и своеобразным сводом прижизненной критики, относящейся к Маяковскому, подборкой документальных материалов, опубликованных в тогдашних (уже очень труднодоступных даже специалисту) газетах и журналах, а также сохранившихся афиш о выступлении Маяковского. Отчасти она тем самым заменяет отсутствующую до сих пор в советском литературоведении библиографию прижизненной литературы о Маяковском, служит основой для обрисовки историко-литературного фона его творчества. Тщательное изучение всего массива литературы, сопоставление сомнительных данных с теми, которые поддаются проверке, – вот те достоинства книг, которые сделают ее надолго первенствующим по значению справочником для любого человека, не только занимающегося изучением творчества Маяковского, но и просто интересующегося его жизнью и поэзией.

В то же время это – страстная книга, занимающая совершенно определенное место в тех спорах, которые до сих пор идут вокруг Маяковского и его произведений. Это относится и к спорам вокруг стихов, которые нередко разделяются как бы на два класса: с одной стороны, «высокая» поэзия, которая единогласно признается одной из самых значительных в XX веке, с другой – те стихи, на которые можно не обращать внимания. Для В. Катаняна такого разграничения нет, деятельность Маяковского представляется ему целостной, в ней различные стороны его таланта сливаются в новое творческое единство, не оставляя места для двойственности, раздробленности.

Относится это и к тем проблемам биографии Маяковского, в которых до сих пор находятся любители покопаться, посмаковать интимные подробности, порассуждать о том, кого же Маяковский на самом деле любил, кто были его настоящие друзья. Помня о том, что «покойник этого ужасно не любил», В. Катанян занимает чрезвычайно достойную позицию, излагая документально засвидетельствованные факты и отказываясь от любой сенсационности. Отсюда проистекает и отбор воспоминаний о жизни и творчестве поэта: В. Катанян тщательно избегает цитировать те из них, которые несут в себе атмосферу слухов, закулисных обсуждений, а то и прямой клеветы. Это создает спокойный, уверенный тон книги, не дающий ни малейшего основания для дальнейших сплетен. Очень уместно использованы воспоминания В. Полонской, касающиеся последних минут жизни Маяковского (в предыдущем издании этих отрывков не было).

К этому следует добавить, что книга отлично издана. Она снабжена тремя предисловиями – редактора, самого автора и В. Шкловского; в ней много хорошо подобранных иллюстраций; указатели – что весьма редко для современных изданий – полны и разнообразны.

Одним словом, книга В. Катаняна – явление и в достаточно широком мире современной науки о Маяковском, и в мире книжном, и в сознании миллионов любителей поэзии. Не случайно двадцатитысячный тираж разошелся не просто быстро – он мгновенно разлетелся с прилавков книжных магазинов.

Можно смело говорить, что нынешнее издание на целый порядок выше, чем предыдущее.

Чтобы увидеть эволюцию текста, достаточно раскрыть и положить рядом два издания. Мне они открылись на 1919 годе, и вот что обнаружилось. Прежде всего, расширились цитаты из некоторых документов, ранее упомянутых, но не расшифровывавшихся. Так, приведен полный список изданий, предполагавшихся к выпуску в издательстве ИМО, – этот список весьма важен для исследователей книгоиздательской деятельности Маяковского, но одновременно он показывает и круг интересов поэта в годы гражданской войны. Даже, обширно процитирован отчет о выступлении Маяковского в клубе-мастерской «Красный петух». Если ранее мы были в состоянии судить о взглядах Маяковского на проблему «искусство и жизнь» в это время только по его стихам и статьям, то приведенный отрывок из отчета о его выступлении дополняет и углубляет наше понимание общественной позиции Маяковского в те годы. Добавился записанный А. Февральским рассказ художника В. Комарденкова о планах постановки «Мистерии-буфф» под открытым небом. Приведена большая цитата из недружелюбной рецензии «Вестника литературы» на «Все сочиненное Владимиром Маяковским». Появились сведения о том, что упоминаемая Маяковским в статье «В. В. Хлебников»»прекраснейшая брошюра» Р. Якобсона первоначально была написана как предисловие для предполагавшегося в издательстве ИМО собрания сочинений Хлебникова, договор на которое был подписан Маяковским. Наконец, значительно увеличилось число учтенных «Окон РОСТА» за этот год: в издании 1961 года значилось 26 плакатов (135 рисунков), в издании 1985 года – 62 плаката (148 рисунков).

Появились новые данные, которых не было в прошлом издании, уточнены даты. Так, на основании дневника М. Кузмина, цитата из которого приведена в книге, более точно назван день выступления в петроградском литературно-артистическом кабаре «Привал комедиантов» – не 27, а 20 февраля. Зафиксирована поездка в Петроград в конце сентября – октябре и выступление в клубе на набережной Красного Флота на вечере революционной поэзии. Появились сведения о встрече в апреле – мае с Хлебниковым, Пастернаком, Якобсоном и другими, о написанных во время этой встречи стихотворениях-буриме (сами тексты были опубликованы В. Катаняном и А. Парнисом в других изданиях). Введены сведения о рукописном издании поэмы «Флейта-позвоночник», текст которой был переписан Л. Брик, а ри

сунки сделал Маяковский (книга находится в частном собрании, описана Н. Харджиевым) ¹.

Такого рода расширения, уточнения, ввод новых материалов сделали текст книги гораздо более насыщенным, но в то же время и гораздо более приспособленным для чтения и восприятия, расширили тот литературный контекст, в котором необходимо должна восприниматься жизнь Маяковского и его творчество.

Но, помимо уточнений самого автора, в новом издании есть значительное количество добавлений, сделанных редактором². Эти добавления, с одной стороны, касаются новых фактов о Маяковском, обнаруженных уже после смерти В. Катаняна³, ас другой – привлекают внимание к еще не до конца решенным проблемам жизни и творчества Маяковского. Типичным примером редакторского вмешательства второго рода является примечание редактора на стр. 96, где говорится о рассказе «Давно прошедшее», напечатанном в литературной странице «Траурное ура» газеты «Новь», составленной Маяковским. Подписанный » – ъ», этот рассказ был атрибутирован как принадлежащий Маяковскому Н. Харджиевым и В. Трениным, а также впоследствии Б. Арутюновой. Однако В. Катанян считал принадлежность рассказа Маяковскому недоказанной и потому не включил данные о нем в книгу. Думается, что вынесение редактором книги спорного вопроса в печать должно способствовать более тщательному изучению проблем атрибуции этого рассказа.

Мне думается вообще, что усиление дискуссионности в книге иногда могло бы пойти ей на пользу. В частности, это касается произведений, приписывавшихся Маяковскому. В предисловии заявлено: «Автор ставил перед собой задачу дать в книге полностью даты опубликования всех литературных произведений Маяковского, выхода всех его книг…» (стр. 15). И книга В. Катаняна в этом отношении на долгое время останется наиболее авторитетным справочником по Маяковскому. Поэтому было бы нелишним ввести в нее данные о тех произведениях, которые приписывались поэту, но атрибуция была отвергнута. Не столь уж давно И. Шерстюк приписал Маяковскому совершенно невозможный по качеству стиха экспромт, явно сочиненный известным фальсификатором Е. Вашковым⁴. В свое время этот экспромт появился в воспоминаниях Вашкова («30 дней», 1938, N 4), потом попался на глаза автору статьи и был перепечатан в авторитетном журнале. Не сомневаюсь, что автор публикации предварительно обратился к книге В. Катаняна и проверил, известен ли этот экспромт в науке. Будь в «литературной хронике» данный текст учтен, а принадлежность его Маяковскому обоснованно отвергнута, он не стал бы объектом повторной публикации. Конечно, мои слова – не упрек В. Катаняну, потому что он и не ставил себе подобной задачи. Но в интересах науки это должно быть проделано, – может быть, где-то в отдельном издании.

Особо хотелось бы остановиться на тех чрезвычайно сложных проблемах, которые возникали перед автором и редактором, когда им приходилось обращаться к воспоминаниям современников о Маяковском. Дело в том, что и для самого Маяковского, и для людей его ближайшего литературного окружения было в высшей степени характерно стремление писать «только не воспоминания» (так, в высшей степени афористично, была названа одна из статей Маяковского). Точности и документальности в датах, обстоятельствах места и времени, описаниях от многих литературных соратников Маяковского ожидать невозможно. По большей части В. Катанян с честью выходит из ситуаций такого рода. Но бывают случаи, когда материал, приведенный автором, может вызвать разные прочтения. Позволю себе привести лишь один пример. Автором книги знакомство Маяковского с Н. Асеевым отнесено к весне 1913 года. Дата эта важна как для биографии Маяковского, так и для биографии Асеева. Однако точность ее, к сожалению, не поддается верификации. Дело в том, что в разных вариантах воспоминаний Асеев называл разные годы знакомства – и 1911, и 1912, и, наконец, 1913… ⁵

Когда же поэты познакомились на самом деле? В многочисленных воспоминаниях Асеева о Маяковском всегда присутствует известная стилизация их отношений, ранние варианты воспоминаний заметно отличаются от более поздних, а уж о точности датировок говорить вообще невозможно. И в данном случае, как мне представляется, знакомство двух поэтов должно быть отнесено к более позднему времени, вероятнее всего, к весне 1914 года. Речь идет, конечно, не о мимолетной встрече, а о серьезном знакомстве, переросшем в дружбу. Вполне возможно, что Асеев виделся с Маяковским и до этого времени. Но только к весне – лету 1914 года он стал заметной фигурой в мире поэзии, одним из наиболее активных членов явно футуристически ориентированной «Центрифуги» (возникла в начале 1914 г.), автором ее альманаха «Руконог», а также предисловия-манифеста к первому сборнику стихов Б. Пастернака. В конце мая 1914 года состоялась известная встреча «центрифугистов» с участниками «Первого журнала русских футуристов», дважды описанная Б. Пастернаком⁶. В этом контексте литературных столкновений и борьбы за влияние становится вполне объяснимым желание Маяковского привлечь на свою сторону еще одного поэта из «Центрифуги» (в майской встрече Асеев не участвовал).

Сдвиг даты знакомства на год помогает объяснить некоторые неувязки и в воспоминаниях Асеева⁷, и в обстоятельствах дальнейшего сотрудничества поэтов. Как известно, первое их совместное выступление произошло в ноябре 1914 года на литературной странице газеты «Новь»»Траурное ура». Если они были знакомы к этому времени уже полтора года, такой разрыв в датах трудно объясним. Если же принять за дату знакомства 1914 год, то все выглядит хронологически урегулированным.

Конечно, подобное утверждение остается только гипотезой. Но возможности такого неоднозначного осмысления дат, названных в воспоминаниях ближайших друзей Маяковского, необходимо иметь в виду и, видимо, в дальнейших переизданиях (а в том, что они нужны и должны быть осуществлены, у меня нет ни малейших сомнений) надо подобные случаи оговаривать, называя не одну точную дату, а приводя аргументы «за» и «против», как это было сделано в случае с рассказом «Давно прошедшее».

Тщательность работы В. Катаняна с архивами самого Маяковского, его ближайших друзей и литературных соратников не вызывает сомнений. Но с течением времени, с более тщательной разработкой архивных материалов 10 – 20-х годов, видимо, могут быть выявлены случайно оказавшиеся в том или ином архивном фонде свидетельства. Так, к примеру, в архиве Ф. Сологуба сохранилось довольно много материалов, относящихся к истории Союза деятелей искусств, существовавшего в 1917 году.

Среди присутствовавших на заседании литературной курии этого Союза 15 апреля был и Маяковский в качестве представителя «Федерации футуристов» ⁸.

Экспансия розысков в архивах должна непременно добавить что-то новое к литературной биографии Маяковского. К примеру, очень ценная работа А. Парниса и Р. Тименчика «Программы «Бродячей собаки»⁹ является существенным дополнением к книге в той ее части, которая касается выступлений Маяковского в этом кабаре. Естественно, что А. Парнис включил все вновь выявленные даты и в книгу В. Катаняна, но точное описание программ вечеров, подбор воспоминаний увеличивают количество интереснейших материалов, касающихся связей Маяковского с «Бродячей собакой», столь непохожей на обычные «богемные» рестораны. Напомним, что именно с ней связано знаменитое чтение Маяковским стихотворения «Вам!», а также произнесенные Горьким слова о футуристах: «В них что-то есть!» – разнесенные по всей России.

Вообще, как мне кажется, – и нынешнее издание книги В. Катаняна настоятельно этот вопрос ставит, – давно назрела необходимость в том, чтобы проделать работу по выявлению упоминаний о Маяковском в письмах и дневниках современников, какую по отношению к другим писателям уже давно делает «Литературное наследство». Это помогло бы разрешить многие вопросы, касающиеся его литературных отношений с другими писателями, а также некоторых фактов биографии. Так, скажем, в такой публикации занял бы свое место отрывок из письма В. Ходасевича к Б. Садовскому от 9 февраля 1915 года, где он пишет: «Только что послал с Рубановичем и Липскеровым коллективное заявление в Эстетику. Нас обидели, заставив читать в прошлый четверг (5 февраля. – Н. Б.) стихи, а после выпустив Маяковского и Зданевича» ¹⁰. Это письмо было использовано редактором (см. стр. 98), но только для восстановления биографической канвы. Обстоятельства этого выступления Маяковского в книгу не попали, хотя они немаловажны для его биографии, а также для выяснения и уточнения стиля его взаимоотношений с Ходасевичем. В воспоминаниях вдовы последнего можно прочитать: «Встречался В[ладислав] Ф[елицианович] и с Маяковским, который в доме у нас не бывал, но на Тверском бульваре была кофейня «Кафе Грек» и там много бывало писателей. Вот там В. Ф. и встречался с Маяковским. Конечно, они не были созвучны, но это не мешало им ценить друг друга» ¹¹. Отрывок из письма к Садовскому показывает, что стиль взаимоотношений был совсем другой и поздние резкие статьи Ходасевича о Маяковском из этого довольно давно сложившегося стиля вовсе не выпадают.

В тех же письмах к Садовскому содержится любопытное свидетельство о круге литературных знакомств Маяковского в 1913 году: «Они теперь ходят табунком: Ал. Брюсов, Ал. Койранский <…> и он» ¹².

К сожалению, составление достаточно представительной подборки такого рода – дело будущего, хотя она в высшей степени необходима всем тем, кто собирается изучать творчество Маяковского.

Подводя какие-то итоги, следует сказать, что достоинство книги В. Катаняна состоит не только в том, что автор и редактор проделали большую работу по выявлению материалов о жизни и поэзии Маяковского, но и в том, что книга ставит перед всеми нами серьезные задачи, которые предстоит решать. Комплексный подход к освоению всего дела писателя уже становится нормой при разговоре о Пушкине, Блоке, некоторых других. Должно это стать нормой и при разговоре о Маяковском. Книга В. Катаняна дает достаточно оснований для подобного восприятия, является первой – и очень значительной – ступенью на пути к новым этапам постижения Маяковского. Она относится к числу тех сравнительно немногих работ, о которых можно сказать: без обращения к ней ни один серьезный исследователь не сможет двигаться дальше, не сможет обойтись в своей повседневной работе.

1. Н.Xарджиев, В.Тренин, Поэтическая культура Маяковского, М.. 1970, с. 24, 309 (рисунки воспроизведены на суперобложке и вклейках).[↩]
2. Следует отметить, что эти добавления не остаются безличными, они выделены особой пометой, что позволяет четко отделять текст, составленный В. Катаняном, от новых примечаний.[↩]
3. Так, в 1919 году отмечено вступление Маяковского в Московский лингвистический кружок и выступление на одном из его заседаний, сведения о чем содержатся в статье М. Чудаковой и Е. Тоддеса («Федоровские чтения 1978», М.. 1981).[↩]
4. »Русская литература», 1968. N 2. [↩]
5. См.: А.Крюкова, К творческой истории поэмы «Маяковский начинается». – «Литературное наследство», 1983, т. 93. с. 438, 449.[↩]
6. БорисПастернак, Воздушные пути, М., 1982, с. 260 – 264 и 451 – 454. См. также воспоминания С. Боброва («Тартуский государственный университет. Материалы XXVII научной студенческой конференции», 1972, с. 74 – 76). Следует отметить, что в «Охранной грамоте» встреча отнесена к концу мая (в «Людях и положениях» – к лету), тогда как у Катаняна – к началу месяца.[↩]
7. Говоря о первом знакомстве с Маяковским, Асеев вспоминал: «Его первые литографированные книжки уже были выпущены» (Н.Асеев, Зачем и кому нужна поэзия, М., 1961, с. 275). Как известно, первая литографированная книга стихов Маяковского «Я!» вышла в свет только в мае 1913 года.[↩]
8. ИРЛИ, ф. 289, оп. 6, ед. хр. 30. л. 84.[↩]
9. «Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1983», Л., 1985. [↩]
10. ЦГАЛИ, ф. 464, оп. 2, ед. хр. 226, л. 36.[↩]
11. ГБЛ. ф. 697, к. 4. ед. хр. 17, л. 19.[↩]
12. ЦГАЛИ, ф. 464, оп. 2, ед. хр. 226, л. 19. Письмо от 25 мая 1913 года.[↩]