Книга о Теккерее

В. Ивашева, Теккерей-сатирик, Изд. МГУ, 1958, 304 стр.

Теккерей не принадлежит ни к забытым, ни к мало известным писателям. Его имя упоминается рядом с именем Диккенса; ценность его литературного наследия не вызывает сомнений. В то же время в советской научной литературе о Теккерее сказано сравнительно мало.

Монография В. Ивашевой «Теккерей-сатирик» представляет поэтому большой интерес. Отраден уже самый факт появления книги о Теккерее, поскольку до сих пор нашу теккереану составляли, как отмечает В. Ивашева, лишь статьи и отдельные главы в Курсах истории английской литературы (см. стр. 11, прим.). Следует, однако, отметить, что глава о Теккерее, написанная А. Елистратовой («История английской литературы», т. II, вып. 2, Изд. АН СССР, М. 1955), представляет собой серьезную работу, которая в основном дала направление всем нашим дальнейшим исследованиям творчества Теккерея. Среди работ о Теккерее можно упомянуть также несколько диссертаций¹, но последние, не будучи опубликованы, известны главным образом узкому кругу специалистов.

В. Ивашева сознательно ограничила свое исследование ранним этапом творчества Теккерея, «когда им создавались самые острые, самые злые и смелые произведения» (стр. 11) -от «Заметок Желтоплюша» (1837) до «Ярмарки тщеславия» (1848). Однако более поздний период не оставлен вне поля зрения. В последней (восьмой) главе автор говорит об эволюции взглядов Теккерея в 1850-х годах и рассматривает романы «Пенденнис», «Ныокомы», «Эсмонд» и «Виргинцы», а также лекции о «Четырех Гефгах» и об «Английских юмористах XVIII века».

Теккерея знают у нас до сих пор мало – в основном как автора «Книги снобов», «Ярмарки тщеславия», «Эсмонда» и еще одного-двух крупных романов. Книга В. Ивашевой расширяет кругозор читателя, открывая для него Теккерея-Титмарша, Теккерея-Фитцбудля, Айки Соломонса и Чарльза Желтогопоша². Вместе с тем монография знакомит советского читателя и с другим Теккереем. Далеко не все представляют себе, что он был не только писателем, но и блестящим и смелым публицистом, автором очерков, памфлетов и каррикатур на актуальные политические и общественные темы. Не всем известно также, что на страницах тогдашних газет и журналов регулярно печатались критические обзоры, рецензии и статьи Теккерея, касавшиеся самых важных проблем литературы и искусства его времени. Теккерей настойчиво боролся за реализм и за демократические принципы в литературе и искусстве, против апологетической, бездумно-развлекательной, фальшивой и пошлой литературы. В книге «Теккерей-сатирик» освещены различные стороны этой кипучей деятельности.

К сожалению, анализ критического наследия Теккерея не доведен до конца: мы нигде не находим четкого, обоснованного изложения его представлений о романе в целом. Борьба Теккерея за реализм и его стремление к сатирическому творчеству не раскрываются в их органической связи и взаимообусловленности, а даются как бы параллельно. В результате остается неясным, каким образом требование строгой правдивости в искусстве, которое было «основным и исходным положением эстетики молодого Теккерея» (стр. 56), сочетается с сатирической тенденцией, с возможностью сатирического преувеличения, столь характерных и для его творчества. Между тем это был один из центральных моментов в полемике Теккерея с Диккенсом (о которой, кстати сказать, в книге В. Ивашевой говорится очень мало).

Работа В. Ивашевой не дает также полного и отчетливого представления о своеобразии теккереевской сатиры. Это во многом объясняется недостаточностью, а иногда и отсутствием художественно-стилистического анализа. Последний нередко подменяется комментированным пересказом содержания, цитированием текста или декларативными утверждениями, например: «Тема эволюции родительских чувств миссис Гэнн сатирически разработана Теккереем с большой сдержанностью» (стр. 173); «Письмо это – шедевр сатирического жанра» (стр. 175³).

Таким образом, в книге «Теккерей-сатирик» не раскрывается с достаточной полнотой и точностью ни внутренняя взаимосвязь между сатирой и реалистическими принципами Теккерея, ни своеобразие его сатирического творчества.

Это сказалось на истолковании некоторых особенностей романа «Ярмарка тщеславия». «Комментарий, – говорит В. Ивашева, – составляет органическую часть стиля Теккерея в романе» (стр. 269). С этим утверждением нельзя не согласиться. Однако объяснение этой особенности кажется мне ошибочным. В. Ивашева связывает ее с усилением пессимизма, который, по ее словам, «возник у писателя из сознания собственной двойственности, несовместимости роли моралиста и сатирика с ролью бессильного что-либо исправить участника презренной «ярмарки» (стр. 248). «Смысл… непрерывного общения с читателем, – пишет автор далее, – определялся все тем же противоречивым стремлением писателя учить и обличать, иронически убеждая в то же время читателя в своем терпимом отношении к обличаемому» (стр. 269). В действительности это едва ли так. Прежде всего никакого терпимого отношения к обличаемому у Теккерея нет. Напротив, он недвусмысленно заявляет, что его цель – обличение зла, и призывает читателей подняться против тех, «кто не питает уважения ни к чему, кроме богатства, закрывает глаза на все, кроме успеха… Давайте же, дорогие друзья, ополчимся на них со всею мощью и силой! Некоторые из них – и к тому же пользующиеся большим успехом – просто шарлатаны и дураки. И вот для борьбы с такими-то людьми и для их обличения, несомненно, и создан Смех!» («Ярмарка тщеславия»).

Этот призыв к читателям звучит почти как присяга. Пессимизм Теккерея не заставил его изменить этой присяге. На протяжении всего романа мы слышим его голос – то насмешливый, то холодно иронический, то исполненный горечи или грусти, то страстно гневный, но всегда осуждающий и протестующий. Это подтверждается в письме Теккерея критику Роберту Беллу: «Мы должны поднять голос против слабостей, пороков и недостатков и вопить о них сборищу глупцов. Такова по крайней мере задача, которую я пытаюсь осуществить» ⁴, – пишет Теккерей.

Какую же роль играет авторский комментарий? Это важная сторонахудожественного метода Теккерея, каким он окончательно сложился в «Ярмарке тщеславия». В романе речь идет о самых обычных, повседневных фактах и событиях, но писатель постоянно присутствует тут же, рядом с читателем, и комментирует каждое событие, каждый поступок действующих лиц, указывая на то, что, по его мнению, типично для нравов общества. Он стремится пробудить отвращение к фактам, мимо которых читатель до сих пор проходил как мимо заурядных, привычных явлений.

Так, за повседневным и как будто даже незначительным встает, как говорит Теккерей, определенная «мрачная мораль» ⁵, раскрывающая смысл того, что происходит на «ярмарке». Это и позволяет Теккерею сохранять строгую правдивость в изображении действительности и в то же время сатирически заострять и выделять то, на что он призывает читателей «ополчиться со всей мощью и силой». Ошибочное, на мой взгляд, объяснение смысла авторского комментария в «Ярмарке тщеславия» проистекает из того, что В. Ивашева фактически обходит вопрос о взаимосвязи реалистических принципов и сатирической тенденции в эстетике Теккерея в целом и не раскрывает до конца характер теккереевской сатиры на разных этапах его творческой эволюции.

Возможно, что с этим связано также весьма спорное, как мне кажется, толкование образа Бекки Шарп. В. Ивашева утверждает, что образ Бекки задуман «как обобщение того, что показано на страницах всего романа. Создавая этот образ расчетливой авантюристки, Теккерей отступал совершенно сознательно от тех эстетических принципов, которые декларировал в годы создания своего романа и которых придерживался, рисуя все другие персонажи. Он намеренно сгущает краски и заостряет один ведущий мотив, намеренно гиперболизирует образ» (стр. 261, см. также стр. 263; курсив мой. – Н.Е.). С подобной точкой зрения трудно согласиться. Сомнительно, чтобы Теккерей, который был в эту пору в расцвете своего могучего таланта, новатор в лучшем смысле этого слова, обнаруживший, по словам самой В. Ивашевой, «необыкновенное богатство художественных средств, небывалое разнообразие способов типизации» (стр. 265), не мог бы найти иного способа выделить образ Бекки, как только изменить эстетическим принципам, которые сложились у него в этот период. К тому же самое утверждение, что Теккерей намеренно гиперболизирует этот образ, что «жизненный путь Бекки – гипербола, как гипербола – изображение всей ее погони за достижением намеченных жизненных благ» (стр. 261), не подтверждено анализом и носит декларативный характер.

Иногда мы видим в книге несколько односторонний подход к предмету – как при оценке отдельных произведений Теккерея, так и при рассмотрении ряда вопросов, связанных с его общественными и эстетическими взглядами. Известно, например, что статья 1834 года «Hints for a History of Highwaymen» (в переводе В. Ивашевой – «Советы к созданию более совершенной истории грабителей и разбойников») и повесть «Кэтрин» (1839 – 1840) появились как отпор уголовно-романтическому («ньюгетскому») направлению в английской литературе. Говоря о статье Теккерея, В. Ивашева видит в ней только пародию, только ироническую и язвительную насмешку. Между тем в ней уже появляются черты, которые не укладываются в рамки пародии и свидетельствуют о формировании первых, еще не очень четких тезисов положительной программы.

Статья Теккерея – это в сущности один из ранних документов в истории английского реалистического романа XIX века. Уже здесь выдвигается обязательное требование – изображать человека в конкретно-исторических условиях, определяющих его характер и образ мыслей. Уже здесь поднимается вопрос о литературе как о правдивом и вместе с тем критическом отражении действительности.

В. Ивашева справедливо говорит о том, что «Кэтрин» – попытка Теккерея «создать правдивую уголовную повесть, рисующую преступления и преступников во всем их моральном уродстве» (стр. 92). Однако в конечном счете (вступая в противоречие с собственной оценкой «Кэтрин» на стр. 90 и 92) В. Ивашева утверждает, что эта повесть Теккерея не выходит за рамки литературной пародии (стр. 103).

В действительности «Кэтрин» – это не просто отрицание «ньюгетской школы», которая олицетворялась для Теккерея в произведениях Бульвера и Эйнсворта и которой, по его мнению, Диккенс отдал дань в «Оливере Твисте». В «Кэтрин» Теккерей практически осуществил требование, выдвинутое им в статье «Советы к созданию истории грабителей и разбойников», – изображать преступников не только правдиво, но и показывая обстоятельства, которые приводят их к моральной деградации. Именно этот вопрос становится основным пунктом, по которому Теккерей полемизирует с Диккенсом в своей повести. История Кэтрин Холл задумана как антитеза истории Оливера Твиста. Рассказывая о моральной гибели Кэтрин, Теккерей оспаривает мысль о возможности сохранить душевную чистоту и непорочность в обстановке порока, духовного убожества, постоянной зависимости от невежественных, корыстных и жестоких людей. Этот вопрос – в разной степени и форме – будет еще не раз волновать Теккерея, придавая остроту и страстность его сатире.

Мы не будем останавливаться на некоторых частностях, на довольно многочисленных стилистических погрешностях, рассеянных по страницам книги. В монографии есть много ценного, свежего и интересного. Ее значение состоит прежде всего в том, что автор ее идет по новому, более прогрессивному пути, наметившемуся в последние годы в трудах наших историков литературы. Это путь расширения круга писателей и произведений, подлежащих исследованию, путь освещения таких областей и таких сторон в творчестве того или иного писателя, которые до сих пор были почти или совсем неизвестны или не получали должной оценки. Это путь преодоления поверхностных, примитивных, догматических суждений, постановки новых, более смелых вопросов и задач. Все это в большей или меньшей степени отразилось в книге В. Ивашевой «Теккерей-сатирик».

1. Л. Е. Ахмечет, Раннее творчество Теккерея, Л. 1946; Н. К. Орловская, Исторический роман Теккерея, Тбилиси, 1946; Н. А. Егунова, Критические статьи к литературные пародия Теккерея (30-е и 40-е годы XIX века), Л. 1958, в др.[↩]
2. Микеланджело Титмарш, Фитцбудль, Айки Соломонс и др. – псевдонимы молодого Теккерея.[↩]
3. См. также стр. 87, 188, 232, 234, 276 – 277 и др [↩]
4. W. M. Thackeray. The Letters and Private Papers, Collected and edited by G. N. Ray, vol. II, Cambridge, 1946, p. 424.[↩]
5. W. M. Thackeray, The Letters and Private Papers, p. 30.[↩]