Книга о Б. Горбатове

Галина Колесникова, Борис Горбатов. Творческая биография, «Советский писатель», М. 1957, стр. 239

.В одном из черновых вариантов «Донбасса» Б. Горбатов писал, что всегда стремится вложить в произведение все, что занимает его ум и сердце. Писатель признавался, что он и не умеет приберегать что-либо на «черный день» ¹. Эта особенность творчества Б. Горбатова наглядно отражена уже в первоначальных планах его романов и повестей. Он мог себе позволить такую щедрость, потому что роман, задуманный в горняцком поселке, куда посылала «Правда» своего корреспондента, он начинал писать где-нибудь в Свердловске или на Магнитке, продолжал зимовщиком на Диксоне, заканчивал перед походом в Западную Белоруссию в качестве боевого офицера. Уж ему-то нечего было опасаться, что опустеют закрома, исчерпаются замыслы, сюжеты, образы. Замыслы писателя уточнялись не только за письменным столом, – происходила своеобразная шлифовка жизнью. Советская действительность, раскрывала перед художником все новые богатства, и нередко то, что раньше представлялось лишь эпизодом, обрастало новыми связями и получало право на самостоятельное существование. Тогда в процессе реализации замысла происходило «отпочковывание» сюжетных линий. Не случайно, решив «втиснуть» в только что написанную книгу весь свой жизненный опыт, писатель делал оговорку: » Все! Все показать, что только вместится в сюжетные рамки». Готовя к новому изданию «Донбасс», Горбатов снимает слова «конец первого тома»: вместо одной небольшой: повести ему все яснее представляется целая серия романов – «Перед войной», «Война», наконец, «1950 год» как часть романа «Большой Донбасс»…

Можно сказать, что жизненный опыт писателя не только давал ему материал, – он наложил свой беспокойный отпечаток на само построение его произведений – многоплановых, с обилием сюжетных ходов, с перенесением места действия с Юга на Север, с Запада на Восток нашей родины, – он определил взаимосвязь между различными произведениями писателя. А эта своеобразная творческая манера Б. Горбатова, В свою очередь, наполняла жадным нетерпением и без того кипучую его жизнь. Связь художника с жизнью – процесс творческий, это позиция писателя, и – как и все явления творческого порядка – она не может не отражать своеобразия мастера, она сама – залог этого своеобразия.

В книге Г. Колесниковой «Борис Горбатов» дана в основном правильная картина жизненного и творческого пути писателя. Но с некоторыми высказываниями исследователя все же нельзя согласиться. Это относится прежде всего к истории работы над «Алексеем Гайдашем» и эпопеей о Донбассе.

В высказываниях о первом из этих произведений в книге имеются явные противоречия. Так, в одном месте читаем, что Б. Горбатов работал над повестью, «как теперь удалось установить, в 1935 – 1938 годах. В начале 1939 года он предложил книгу альманаху «Год XXII»…»

Действительно, уже после того, как «Алексей Гайдаш» был опубликован по найденной после смерти писателя рукописи, стало известно о существовании пространной рецензии на эту повесть, обнаруженной в архиве альманаха «Год XXII» ². Совершенно ясно, что в то время Б. Горбатов считал свою книгу законченной и отнес в редакцию беловую рукопись. Однако Г. Колесникова» несколько раз повторяет, что писатель так и не закончил это произведение. Доказательства, приводимые в защиту этой точки зрения, кажутся неубедительными. Критик исходит из того, что не все сюжетные линии плана (по ее мнению – первоначального) нашли свое воплощение в повести. Но, во-первых, по предварительному плану вообще нельзя составить окончательного суждения о сюжетных рамках произведения в целом (фадеевский «Разгром», например, тоже пришлось бы в таком случае считать незавершенным: ведь Мечик так и не покончил самоубийством). Во-вторых, приводимый Г. Колесниковой план, составленный Б. Горбатовым на Диксоне в 1935 году, отнюдь не является первоначальным. Перед нами письмо Б. Горбатова в издательство «Федерация», относящееся, как это следует из его содержания, к концу 1932 года или к самому началу 1933 года. В нем излагается план романа в двух частях (условное его название – «Жажда») и, между прочим, говорится: «Я хочу показать это -мое – поколение через нескольких ребят. Их судьба, рост их, откуда и куда они идут.

Мне представляется эта книга большим и очень пестрым полотном: здесь будет и детство моих ровесников, учеба под артиллерийские раскаты, атмосфера революции, великая ломка старого и рождение иного; здесь будет и борьба за советскую школу, и первые дни нэпа в восприятии моих сверстников, и комсомол во всех этапах с 1921 по сегодняшний день. Здесь хочется мне – через другого героя – показать завод, фабзавуч, производственную учебу, реконструкцию завода, иное отношение к труду. Жизнь приведет моего третьего героя – в 1929 году – и в армию. Другого бросит на уголь, еще одного на село. Кое-кому придется ездить, смотреть, щипать жизнь…» ³. Если быть последовательным, то и «Мое поколение» (прежнее название – «Жажда») пришлось бы считать незавершенным: ведь приведенный план куда шире этого романа, в нем многое относится уже к следующим произведениям, в том числе и к «Алексею Гайдашу». Неожиданно зазимовав на Диксоне (свое место в самолете он уступил больному), писатель, по-видимому, по памяти восстановил ту часть плана, которая не была использована в «Моем поколении», добавив новую для него «северную» линию⁴.

1. ЦГАЛИ, ф. 2203, оп. 1, ед. 18, л. 22.[↩]
2. ЦГАЛИ, ф. 622, оп. 1, ед. 26.[↩]
3. Отдел рукописей ИМЛИ, инв. N 11 8631.[↩]
4. Следует отметить, что над второй книгой «Моего поколения» Б. Горбатов работал еще до полета на Север, в 1934 году, в Свердловске [↩]