№3, 1994/Судьбы писательские

Как я был космополитом

Все имена и фамилии в настоящем очерке изменены.
Это было в 1949 году. Я работал на кафедре литературы в одном пединституте. Работа мне очень нравилась, я старательно готовил курсы, с увлечением учил студентов.
Но однажды меня вызвала к себе заведующая кафедрой Бриллиантова*, толстая и очень добродушная женщина, и сказала: «Я должна вас огорчить. Вам грозят большие неприятности. Мы будем обсуждать вашу статью о «Горе от ума». Вас обвиняют в космополитизме». Статья о «Горе от ума» составляла предмет моей гордости. За нее меня очень хвалили знаменитые литературоведы Слонимский и Винокур.
Статья была навеяна нашей победой в Великой Отечественной войне. Я хотел показать мировое значение русской культуры. Путем сопоставления «Горя от ума» с «Мизантропом» Мольера я доказывал, что Грибоедов за два века, отделяющие его от Мольера, ушел далеко вперед, дал более тонкую психологическую характеристику персонажей, более естественно развивает действие. И вдруг – пожалуйста, я – космополит, то есть антипатриот, унижающий русскую культуру.
Я был уверен в своей правоте, но все же очень забеспокоился и решил принять свои меры.
На нашей кафедре была преподавательница Воскресенская. Она была деканом факультета. С моей точки зрения, ее положение было хуже, чем мое. Посудите сами. Воскресенская недавно защитила диссертацию об одном крупном писателе XX века. В ней она доказывала, что ценность и значительность творчества этого писателя обусловлены тем, что он был космополитом.
Но этим беды Воскресенской не ограничились. Ее научный руководитель был исключен из партии как космополит. А главное, оба ее оппонента арестованы как «враги народа». Воскресенская очень нервничала. И, будучи человеком законопослушным, отправилась к ректору института Зотикову (сыну героя гражданской войны). Воскресенская покаялась и в том, что хвалила писателя за космополитизм, и в том, что арестованы ее оппоненты. Зотиков ее успокоил. Он сказал: «Это относится к Штейну, а к вам отношения не имеет».
Итак, я решил принять меры. Я написал письмо секретарю парткома Литвиновой, принципиальной коммунистке, человеку исключительных душевных качеств. Я написал ей о том, что я ни в чем не виноват, что преследовал чисто патриотические цели. Как узнал я потом, Литвинова была целиком на моей стороне, но, скованная общими установками, ничего не могла для меня сделать. Однако, как мы увидим, в конечном счете именно она спасла меня.
Второе, что я сделал, – попросил мою коллегу и декана факультета Воскресенскую побывать на моей лекции. К этой лекции я готовился особенно тщательно. Я хотел показать, какой я патриот и как я высоко ставлю русскую литературу. Большую часть лекции я посвятил Чернышевскому. Я противопоставил его Гегелю и долго хвалил его за материализм и демократизм. Следуя марксистской традиции, я отметил и недостатки материализма Чернышевского и сказал, что его материализм уступает материализму Ленина, что Ленин преодолел его недостатки и сделал по сравнению с Чернышевским большой шаг вперед.
Когда лекция кончилась, Воскресенская не подошла ко мне. Она быстро покинула аудиторию и отправилась в партком, к Литвиновой. Как я узнал потом, она сказала ей, что лекция идейно порочная и что я, будучи космополитом, унижал в ней Чернышевского и говорил о его недостатках. Как я понял потом, она нанесла мне самый страшный удар.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 1994

Цитировать

Штейн, А. Как я был космополитом / А. Штейн // Вопросы литературы. - 1994 - №3. - C. 214-219
Копировать