№3, 1977/В шутку и всерьез

Как работал Михаил Зощенко, что думал о Пушкине и какие имел взгляды на оплату литературного труда. Вступительная заметка и публикация Ю. Томашевского

Читая и перечитывая жившего когда-то писателя, думая над тем, что он написал, мы, конечно же, думаем и о самом писателе: а как он работал – легко или, может, сходило с него семь потов, прежде чем та или иная фраза принимала законченный вид? и как ему лучше писалось – сидя, стоя или, может быть, лежа? и не раздражал ли его во время работы посторонний шум – голоса за стеной, звуки с улицы? а что, если наоборот – мешала ему… тишина?.. Словом, это исключительно интересно: проникнуть в лабораторию большого писателя, узнать, какие условия для своего творчества он считал оптимальными.

Собирая материалы для биографии Михаила Зощенко, я, естественно, старался узнать и о его рабочих привычках. Что я узнал? Ну, например, что Зощенко, как правило, работал лежа, притом без бумаги и пишущего предмета. Голова держала каждое слово, каждую запятую будущего рассказа, фельетона или куска из повести. Вставал он к столу только записывать уже набело «написанное» в голове. Записывал карандашом, лишь «Мишеля Синягина» – чернилами, в общую тетрадь. Он был «сова» – лучшие его рабочие часы приходились на ночь. И вот по ночам из комнаты этого человека, на людях тишайшего, лишь в редких случаях позволявшего себе грустно-застенчивую улыбку, время от времени вдруг раздавался безудержно-счастливый смех… (А говорят, что Зощенко не смеялся!)

Вот кое-что из того, что мне довелось узнать, как говорится, ходя по людям. А интересно, есть ли собственные слова-признания Михаила Михайловича о том, как ему работалось? Есть. Они опубликованы в одном из номеров журнала «Резец» за 1929 год. Этой перепечаткой и открывается наша публикация.

Далее идут ответы Зощенко на «Анкету о Пушкине», напечатанные в журнале «Литературный современник», первый номер которого за 1937 год был посвящен 100-летию со дня смерти великого поэта. Присутствие Зощенко в нем, я думаю, не случайно. Фигура Пушкина, его жизнь и смерть всегда занимали воображение Михаила Михайловича. Еще в 1933 году в «Возвращенной молодости» он сделал своеобразное исследование последних лет жизни поэта. Позже им было написано несколько рассказов, где в присущей ему шутливой манере, но, по сути, с открытой болью ставился вопрос о необходимости бережного отношения к памяти того, кто составляет нашу гордость и славу. Ну, а «Шестая повесть Белкина» окончательно убеждает не только в великой любви Зощенко к Пушкину, но и в глубоком проникновении в его художественный лад, в его, как говорят сегодня, творческую мастерскую. Надо отметить, что другой такой блестящей имитации слова и духа пушкинской прозы нет в нашей литературе… «Анкета» хорошо дополняет наши сегодняшние знания о «взаимоотношениях» Зощенко с великим поэтом.

Как всякого человека, живущего литературным трудом, Зощенко, естественно, не могли не трогать вопросы, связанные с оплатой этого труда. Их он касается в публикуемом отрывке из статьи «О литературном искусстве» (1939).

И наконец, мы предлагаем читателям несколько рассказов и фельетонов Михаила Михайловича, не попавших в книжки. Рассеянные по разным журналам, эти и некоторые другие произведения были собраны самим автором в 1932 году и даже снабжены предисловием, но по какой-то причине (вероятнее всего, потому, что Зощенко не был «деловым человеком») так никогда и не вышли под общей обложкой.

 

Мих. ЗОЩЕНКО

КАК Я РАБОТАЮ

Раньше, когда я был несколько помоложе, я мог работать в любых условиях.

Например, «Аристократку» я написал на лестнице. Я шел к знакомым и, поднимаясь по лестнице, обдумывал сюжет, который записал утром. И вот неожиданно возник стройный скелет рассказа. В 15 минут я набросал рассказ почти целиком на полях газеты.

Но это было несколько лет назад, и мне было тогда меньше тридцати лет.

А сейчас здоровье мое стало похуже, и я предпочитаю работать в полной тишине. Причем наилучше всего работаю, когда нет никого в соседней комнате. Каждую новую фразу я прочитываю вслух.

Самое важное и самое основное в моей работе – это записная книжка и вообще вся предварительная работа, которую я проделываю почти ежедневно.

Почти ежедневно я заношу в записную книжку что-нибудь новое – весь «улов» за день: слова, фразы, сюжеты, поговорки и даже фамилии.

Самый же процесс моей работы складывается двояко.

Или я пишу одним творческим напряжением, то есть очень легко, быстро, без помарок, причем весь план, вся композиция вещи складывается сама по себе. Или если нет творческого настроения, то я пишу одним техническим навыком.

При этом способе работы я сам проделываю то, что обычно проделывается подсознательно. Я сам составляю план сюжета, сам соразмеряю части и слово за словом делаю рассказ.

И все восемь лет моей литературной работы свелись именно к тому, чтобы научиться такой высокой технике, при которой качество продукции было бы все время приблизительно одинаково.

Некоторого успеха в этом деле я достиг, ибо многие мои рассказы, написанные в самом большом творческом упадке, считаются чуть ли не наиболее удачными. Это для писателя чрезвычайно важно. Писать же, как поет птица, одним творческим вдохновением, легко и вредно. Писать одним «нутром» и, так сказать, «от господа бога» – совершеннейшие пустяки. И такие писатели обычно недолго могут протянуть. При первом же серьезном препятствии или болезни происходит почти непоправимая беда. Вот отчего мы знаем такое большое количество «неудачников» – людей, бросивших литературу после первых блестящих опытов.

Другой путь – путь точной техники, точного знания и умения «обыграть» сюжет. Этот путь труден, и он дается годами упорной и тяжелой работы.

Лично я сам пишу чаще всего «от господа бога» или же сочетаю свое вдохновение с техникой. Но когда вдохновения не хватает, я могу написать так, что самый опытный профессиональный глаз не различит швов и мелких кусочков, из которых сделана вещь.

Итак, вкратце: моя литературная работа складывается из следующего: записная книжка, любовь к предмету, который я описываю, и техника (или вдохновение). При этом большую роль играет внешнее условие – тишина.

Впрочем, эту статью я набросал в редакции юмористического журнала под шум и грохот.

АНКЕТА О ПУШКИНЕ

  1. Я познакомился с творчеством Пушкина в гимназии, в школьной программе, но сказку «о золотой рыбке» я знал с пятилетнего возраста.
  2. Все сочинения Пушкина мне дороги сейчас в одинаковой степени, но по силе восприятия (сколько я помню) наибольше всего меня поразили письма поэта и повести Белкина.
  3. В творчестве Пушкина я наибольше всего ценю уменье необычайно кратко и просто, с большой художественной силой и убедительностью излагать свои мысли.
  4. Меня больше всего интересовал огромный аналитический ум Пушкина, что наряду с высоким поэтическим напряжением создало гениального писателя.

Наиболее трагический момент в его жизни – это, по-моему, катастрофа его молодой философии и невозможность (практически) осуществить новую в условиях его придворной жизни. Однако были все внутренние предпосылки создать свою жизнь на новых основаниях. Это было видно по начатым литературным работам. По этим работам можно видеть, какую правильную (литературную) позицию занял поэт, подходя к сорокалетнему возрасту. История литературы имела бы роман о Петре Первом и целый ряд исторических работ в той художественной форме, которая была бы показательна и в наши дни.

  1. Влияния Пушкина (в прямом смысле) на мою литературную работу не было. Но многие сочинения, его всегда были для меня идеальными образцами. И благодаря этому в своей работе я всегда стремился, к краткости, занимательности и простоте. И в этом (техническом) отношении влияние Пушкина на мою работу значительно.

 

ИЗ СТАТЬИ «О ЛИТЕРАТУРНОМ ИСКУССТВЕ»

…Литературное произведение оплачивается полистно. То есть чем больше листов, тем больше гонорар.

Такого рода оплата существует, видимо, во всем мире.

Года три назад я получил от Теодора Драйзера письмо – он приглашал меня работать в его журнале «Спектейтор». В этом письме говорится: «мы будем вам оплачивать по одному центу за слово».

Такой американский способ оплаты еще более наглядно обнажает принцип оплаты литературного труда.

Чем больше слов написал литератор, тем больше он получил материальных благ.

То есть чем больше слов, тем лучше.

Согласитесь сами, что подобного рода оплата если и не колеблет базу, на которой покоится литературное искусство, то, во всяком случае, противоречит основным задачам литературы.

Литературное искусство… состоит в том, чтобы из груды слов, из хаоса жизненных явлений отобрать то немногое, что единственно необходимо для выражения своих мыслей и чувств.

Оплата же литературного труда говорит об ином и диктует иное. От этого страдает и читатель, и книжное производство. От этого выигрывает только тот, кто наделен талантом произносить лишние слова, кто обладает искусством произносить большее количество слов, чем это требуется для искусства.

Нет сомнения, что количество написанного должно играть огромную роль при оплате труда. Для писателя – истинного художника такого рода оплата в основном правильна и разумна. Хотя тлетворное влияние порочной оплаты может в какой-то мере сказаться и в этом случае.

Но для людей, далеких от искусства, такого рода оплата по метражу неправильна и неразумна. Рыхлые, сырые произведения, многословные романы без корсета – вот последствия порочной оплаты.

Я имею подозрение, что если б в древние времена существовала оплата стихов по строчкам, то гекзаметра, чего доброго, не возникло бы.

 

РАССКАЗЫ, ФЕЛЬЕТОНЫ

МЕЩАНСТВО

О мещанстве Иван Петрович имел особое мнение. Он крайне резко и зло отзывался об этой накипи нэпа. Не любил он этой житейской плесени.

– Для меня, – говорил Иван Петрович, – нету ничего хуже, как это мещанство. Потому через это вся дрянь в человеке обнаруживается… Давеча, например, я Васькино пальто накинул. За керосином побежал в лавку. Так Васька сразу в морду лезет. Дерется. Зачем ему, видите ли, керосином пальто залил.

– Воняет, – говорит.

– Да брось, – говорю, – ты, Вася, свои мещанские штучки! Ну, залил и залил, завтра ты заливай. Я с этим не считаюсь. А если, говорю, воняет – нос зажми. Пора бы, говорю, перестать запахи нюхать. Мещанство, говорю, какое.

Так нет, недоволен, черт сопатый. Бубнит что-то себе под нос.

Или, например, хозяйка. Квартиру держит. И чуть первое число наступает – вкатывается в комнату. Деньги ей, видите ли, за квартирную площадь требуются.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 1977

Цитировать

Зощенко, М. Как работал Михаил Зощенко, что думал о Пушкине и какие имел взгляды на оплату литературного труда. Вступительная заметка и публикация Ю. Томашевского / М. Зощенко // Вопросы литературы. - 1977 - №3. - C. 296-307
Копировать