№6, 2020/Книжный разворот

Как мы пишем. Писатели о литературе, времени и о себе

В 1930 году в «Издательстве писателей» в Ленинграде вышел сборник «Как мы пишем», в котором восемнадцать ведущих авторов того времени в свободной форме отвечали на вопросы предложенной им анкеты, рассказывая о себе, своих книгах и взглядах на литературу (впоследствии был переиздан в 1989 году с послесловием Мариэтты Чудаковой). Среди авторов сборника были Замятин, Горький, Белый, Зощенко, Каверин, Тынянов, Шкловский, Алексей Толстой, Пильняк и другие. В 2018 году сборник с идентичным названием вышел в издательстве «Азбука-Аттикус» и объединил эссе вдвое большего количества современных писателей. Составители подчеркивали непреходящую актуальность идеи и неизменную задачу сборника: «Познакомить читателя со взглядами некоторых художников слова на современное искусство и дать тем самым известный материал по этому вопросу» (с. 8, формулировка М. Чудаковой повторена слово в слово).

При всей схожести общей концепции сборников нельзя не увидеть различия, обусловленные временем. Книга 1930 года появилась в ситуации острого интереса к изучению техники писательского мастерства, так что внешне воспринималась в контексте необходимой пролетарским писателям «литературной учебы». Однако внутренний посыл был очевидно иным. Задуманный Замятиным сборник оказался, по сути, актом полемики внутри литературного процесса, попыткой отстоять творческую свободу и самостоятельность писателя перед лицом РАППа и неизбежно надвигающейся идеологизации советской литературы (не случайно треть авторов принадлежала к «Серапионовым братьям»). Ожидаемо, что со стороны рапповской критики сборник вызвал череду разгромных рецензий (и даже несколько карикатур).

Сборник же 2018 года не имеет сколько-нибудь выраженного эстетического посыла. Перед нами просто калейдоскоп: петербургские фундаменталисты и новые реалисты, почвенники и либералы, писатели разных поколений, разных мировоззрений и направлений. Вместо единого высказывания, имеющего внутреннюю логику и цель,  попытка объять литературный процесс и показать его во всем разнообразии.

И это, наверно, естественно. Время другое, и задачи другие.

В некоторой степени ориентация на «литературную учебу» прослеживается только в двадцати советах начинающим писателям Анны Матвеевой и подробном анализе стадий написания книги Марии Степановой. А в основном собранные в сборнике тексты — это действительно эссе «о литературе, о времени и о себе» (как и следует из его подзаголовка). Каждое такое эссе несет в себе отпечаток «литературной физиономии» автора, так что читатель не удивится, скажем, гимну советской технократии от Александра Проханова или рассуждениям о цензуре и самиздате от Людмилы Улицкой; сравнению литературного труда с лесозаготовкой или заточкой цепей от Михаила Тарковского или философской статье Александра Секацкого. С одной стороны, это естественно, с другой  жаль, что многие авторы были так предсказуемы.

Уникальность обращения писателя к читателю от первого лица в виде прямого лирического высказывания не требует обстоятельных пояснений. Образ автора в прозе  это всегда «лик»; волевая активность автора направлена на освоение той реальности, о которой он пишет, и на создание объемного художественного мира. В рамках же поставленной составителями сборника задачи авторы имели возможность проанализировать собственный творческий процесс, свою судьбу и в конечном счете  открыться как личность. Глубокую ноту искренности взяли, например, Татьяна Москвина и Вячеслав Курицын, и у обоих это получилось сделать через переживание чувства вины (за ненаписанное или за собственную наивность и совершенные ошибки). Их эссе ценны для читателей, потому что позволяют испытать к этим авторам теплые чувства, восхититься или сопереживать. На этом фоне печальное впечатление производят эссе, в которых авторы пытались скрыться за шутками или бодрой иронией, как, например, Сергей Носов или Александр Снегирев, а также откровенное самодовольство Михаила Веллера (уверенного, что в тридцать лет он стал первым специалистом по короткой прозе).

К сожалению, многие авторы подошли к необходимости сказать о себе формально, написав эссе в виде анкет об основных фактах жизненной и творческой биографии (в каком возрасте начал писать, какие книги любил, когда первый раз издался, какие книги о чем написал и т. д.), сдобренных небольшими порциями рефлексии. Так мог написать о себе, скажем, спортсмен или певец, и это было бы даже востребовано: поклонникам творчества всегда интересно проникнуть в обстоятельства жизни своего кумира. Однако от писателя мы все-таки ожидаем большего. Не поднимаются выше этого уровня, скажем, эссе Андрея Рубанова, Романа Сенчина, Алексея Слаповского, Ильи Бояшова, Сергея Шаргунова, Захара Прилепина, Шамиля Идиатуллина, Германа Садулаева, Анатолия Гаврилова (по неумолимой логике жизни и творчества большинство  «новые реалисты», что в принципе отлично согласуется с концепцией литературы как «человеческого документа», не обремененного превращением быта в бытие).

Но были и те, у кого психологическое переходило в эстетическое, и наблюдать за данным процессом оказалось крайне интересно. Так, отсутствие выраженной авторской позиции в романах Марии Степановой объясняется ею воспитанием, полученным от бабушки, которая считала неприличным хвастовством любое произнесение местоимения «я»: «Не якай!» А Валерий Попов свой характерный художественный прием (гротеск) обрел, оказывается, еще в детстве  сначала в поведении, а потом уже в творчестве. Всем было известно, что профессиональное увлечение Средневековьем привело Евгения Водолазкина к написанию романа «Лавр», но в деталях мы узнали об этом именно из его эссе. Отдельно стоит упомянуть и мистические сопоставления сцен из прозы и случаев из жизни от Василия Аксенова. В наблюдении за тем, как жизненный опыт переплавляется в опыт писательский, есть своего рода «литературная учеба», но уже более высокого уровня. Вместо анализа техник мастерства и способов их освоения мы можем погрузиться здесь в сферу настоящей психологии творчества.

Один из основных сюжетов сборника («я и литература») представляет личный взгляд на литературный процесс и его осмысление. В самом простом виде он реализуется во вдохновенных рассказах о земляках-писателях Василия Авченко (о тех, кто «распахивает свой дальневосточный гектар», с. 13) или Михаила Тарковского (о сибиряках, преподавших ему уроки литературного мастерства и жизни). Неожиданны размышления Леонида Юзефовича о Блоке, Решетове и собственном опыте написания стихов. Серьезный текст о классиках, Лимонове и других современных писателях, а также о пребывании российской литературы в мире постискусства написал Андрей Аствацатуров. Особого внимания требуют размышления об элементе литературной некачественности («наличие откровенно неэстетизированных или слабоэстетизированных участков», с. 57), которая совершенно необходима, по его мнению, для хорошей современной прозы.

Другой важный сюжет сборника  «я и время». Личная история и история своего рода в эссе некоторых писателей расширяются до истории целого народа и характеристики того или иного этапа жизни страны («в этой капле виден океан», с. 207). Таков, например, текст Павла Крусанова, представляющий собой настоящий роман о ХХ веке, сжатый в рамки одного эссе. Вдумчивый и честный рассказ о себе Алексея Варламова и ироничное повествование Вячеслава Курицына позволяют нам сквозь две разные призмы посмотреть на 1990-е годы, один из самых противоречивых периодов в нашей недавней истории. В той или иной степени штрихи времени улавливали многие авторы сборника, однако далеко не у всех эти штрихи складывались в единую картину.

Отдельный, пусть второстепенный, но вполне оформившийся сюжет сборника  писатель в мультикультурной ситуации столкновения разных национальностей и языков. Прослеживается он у Михаила Гиголашвили (детство под сенью двух культур: грузинской и русской; а далее  жизнь русского в Германии и исследование образов немцев в отечественной литературе), Германа Садулаева (русский и чеченец одновременно, да еще и в обстоятельствах чеченских войн в России 1990-х), Олега Постнова (рассуждения о том, как он думает и на русском, и на украинском, так что законченная фраза на любом языке для него  перевод), Александра Мелихова (чья судьба была трагическим образом связана с положением еврея в СССР).

Настоящей кульминацией сборника стало внутреннее столкновение двух эссе  Вадима Левенталя и Александра Мелихова. Левенталь рассказывает нам историю души, то и дело пленявшейся различными возможностями убежать от мира, но всякий раз волею судьбы избегающей плена искушения и устремля­ющейся дальше. Болезненное движение от воздушных замков к реальности приводит прозаика к необходимости «вылезти из мягкой, теплой складки внутреннего мира в холодную, опасную реальность» (с. 236) как к единственной возможности писать. Путь Александра Мелихова лежит в обратном направлении. Пережив множество событий в жизни, каждое из которых кристаллизовалось в то или иное произведение (что убедительно показано), Мелихов переживает важный для себя опыт работы с неудачными самоубийцами и понимает, что причиной самоубийства зачастую является не просто несчастье, а некрасивое несчастье («…а если изобразить несчастье красивым, то человек наполовину спасен», с. 303). Так он приходит к выводу: литература (как, кстати, по его мнению, и государственная политика) должна иметь терапевтическую функцию, чтобы помогать людям убежать от реальности. Удивительно, что одного писателя жизненный опыт приводит к необходимости трезвого познания реальности, а другого  к необходимости защиты от реальности, внесения в жизнь смысла и красоты, которых она сама по себе не знает. Но и в том и в другом случае итоговое убеждение оправдывается собственным опытом, и потому невозможно рассудить со стороны, кто из них здесь прав.

К сожалению, в сборнике есть и несколько эссе, которые не дотягивают до остальных по уровню и легко могли бы быть исключены. Например, эссе Павла Басинского, Макса Фрая, Игоря Малышева, Александра Етоева (кстати, одного из составителей, что особенно печально). По сути, в них нет ничего, кроме сумбурных мыслей, проговаривания очевидностей и неуместного ерничанья.

В целом, составители свою задачу решили  показали нам весь спектр современной литературы. Жаль только, что демонстрируемое разнообразие касалось и разнообразия качества высказываний. Этот факт может иметь и нелитературное объяснение: видимо, предоставленные писателями эссе никто не отбирал. То есть все известные писатели, откликнувшиеся на приглашения, были автоматически включены в сборник.

Впрочем, нельзя не заметить, что в этом смысле «Как мы пишем» органичен современному литературному процессу в России. Упорядочивания хаоса не произошло, зато имело место адекватное его отражение.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №6, 2020

Цитировать

Тимофеев, А.Н. Как мы пишем. Писатели о литературе, времени и о себе / А.Н. Тимофеев // Вопросы литературы. - 2020 - №6. - C. 274-280
Копировать

Нашли ошибку?

Сообщение об ошибке