Как издавать стихи Михаила Кузмина?

Наконец-то! Любители поэзии в нашей стране получили томик избранных стихотворений и поэм замечательного русского поэта Михаила Кузмина (Верхне-Волжское книжное изд-во, Ярославль, 1989; составитель, автор вступительной статьи и примечаний Сергей Куняев). Эта книга – первая, прорвавшая шестидесятилетнюю книгоиздательскую «блокаду»вокруг имени Кузмина и представившая читателю его поэзию более или менеецелостно, после разрозненных публикаций в антологиях и журналах. Однако радость от самого этого факта несколько омрачается, когда берешь сборник в руки: Кузмин мог бы рассчитывать на большую бережность со стороны составителя, редактора и наборщика.

В частности, вызывает сильное сомнение право составителя озаглавливать стихотворения, публиковавшиеся самим Кузминым без названий, а также правомерность разрушения ряда стихотворных циклов – коль скоро составитель придерживался циклического принципа построения сборника. Циклические композиции у Кузмина, как и у большинства поэтов начала XX века, как правило, органичны и спаянны, разбивать их без ущерба для смысла стихотворения, цикла, книги почти невозможно.

Так, например, в последнем цикле книги «Вожатый»– «Виденья»отсечены два последних стихотворения (в том числе и ключевое для понимания авторского замысла – посвященное В. Маяковскому «Враждебное море»). Далее, шестое по счету в цикле «Плод зреет»стихотворение «Находит странное молчание…»в данном издании почему-то помещено в последний отдел книги: «Стихотворения, не вошедшие в основное собрание»(хотя всякий может убедиться в обратном, раскрыв книгу «Вожатый»,Пб., 1918, с. 18). Совершенно произвольно перекроены еще два цикла – «Вступление»и «Любовь»из книги «Александрийские песни»: цикла «Любовь»в ярославском издании нет вообще, но стихотворения под номерами 6 и 7 из этого цикла («Не напрасно мы читали богословов…»и «Если б я был древним полководцем…») мы обнаруживаем в цикле «Вступление»под номерами 3 и 4, хотя в авторском варианте «Вступления»под номером 3 следует стихотворение «Вечерний сумрак над теплым морем…», которого в ярославском издании нет совсем.Составитель тасует стихотворения, совершенно игнорируя авторскую волю, изменяет их последовательность в циклах, создавая собственную нумерацию. Так, стихотворение «Залетною голубкой к нам слетела…», посвященное А. Ахматовой, идет под номером 2 в разделе «Разные стихотворения», в ярославском же издании оно стоит под цифрой 1, правда, в том же разделе; в прижизненном издании под номером 11 стоит «Прогулка (С. Судейкину)», в книге, составленной С. Куняевым, «Прогулки»нет вообще, но под этим номером находим «Марию Египетскую»и т. д. и т. п.

Особую сложность для составителя представляла публикация стихотворений из книги «Параболы»(1923). Дело в том, что это единственная книга стихов Кузмина, которая печаталась за границей, в Берлине, и в ней оказалось много случаев типографского брака; в частности, несколько стихотворений напечатаны без названий, тогда как в оглавлении названия у них имеются. И хотя наше ярославское издание не ставило задач академически научной подачи текстов, но уж проблему заглавий решать приходилось. В текстологически самом авторитетном на сегодняшний день трехтомном Собрании стихотворений М. Кузмина, вышедшем в Мюнхене в 1977 – 1978 годах, с которым, судя по вступительной статье и примечаниям, Сергей Куняев хорошо знаком, эта проблема решалась так: сравнивались тексты издания 1923 года (по экземпляру с правкою самого Кузмина) с его автографами и первыми публикациями в периодике и только после этого принималось решение – озаглавливать ли данное стихотворение икакозаглавливать.

С. Куняев в преамбуле к примечаниям (с. 336) говорит, что тексты сверялись по рукописям (если они сохранились), имеющимся в архивах Москвы и Ленинграда. В таком случае напрашивается вопрос: почему в примечаниях к стихотворениям со спорными заглавиями (а таких в ярославском издании восемь) не аргументирован выбор составителя? И вот мы снова, как и в берлинском издании «Парабол», обнаруживаем путаницу: стихотворение из цикла «Пути Тамино»(с. 240) дано без названия, в примечании же к нему (с. 352) оно названо «Блаженные рощи», а в оглавлении (с. 367) – снова стоит без названия, обозначенное по первой строке («Вот после ржавых львов и рева…»)…

Такого же рода вопрос возникает и относительно трех циклов из книги «Форель разбивает лед», включенных в ярославское издание: на каком основании составитель дает им подзаголовки «поэма»? В издании 1929 года подзаголовков нет.