…К суровой прозе…

В 1973 году в интервью «Книги написанные и ненаписанные…» Константин Симонов сделал признание, поначалу удивившее литературоведов – историков советской литературы, но еще в большей мере – тысячи читателей, полюбивших неповторимую симоновскую лирику, поэмы, драматургию…

Вот оно:

«Я сам себя ощущаю сейчас прозаиком. Все главное в моей работе много лет уже связано с прозой. Поэтому мне трудно говорить о том, в каких традициях написаны стихи или пьесы…

У меня, честно говоря, нет ощущения, что есть поэзия Симонова…

Что касается пьес – я просто всегда очень любил их писать. И сейчас люблю, – это очень интересно. Но ощущения, что есть драматургия Симонова, – у меня нет. Нет такого ощущения – самостоятельности, отдельности.

А как у прозаика у меня есть ощущение, что я говорю что-то свое. Худо или хорошо, но по-своему, а не так, как другие. Другие по-своему, а я по-своему. И больше всего размышлений о своей работе у меня связано с прозой».

Первым опытом создания большой прозаической формы был для Симонова роман «Товарищи по оружию». Этот опыт он оценивал затем весьма критично. Кстати, это подтверждается и публикуемым ниже письмом, датированным ноябрем 1952 года. Тем примечательнее отношение к первой большой работе Симонова-прозаика одного из старейших советских поэтов Николая Асеева, о котором можно судить по симоновскому письму, адресованному Н. Асееву, и по сохранившимся отрывкам из статьи Асеева о романе «Товарищи по оружию». Константин Михайлович писал:

«Дорогой Николай Николаевич!

Мне передали товарищи, что Вы хотели дочитать мой роман и просили прислать Вам оттиск двенадцатого номера. Я звонил Вам, но, видимо, опоздал со звонком, – Вас уже не было в городе. Посылаю Вам этот оттиск. Я не отвечал на Ваше письмо потому, что мне хотелось лично, а не в письменной форме поблагодарить Вас за те очень дорогие для меня слова о моей книге, которые содержались в Вашем письме. Не буду кривить душой: Ваши добрые слова меня, попросту говоря, ужасно обрадовали. Тем более обрадовали, что книга эта, как мне кажется, моя первая серьезная попытка в прозе. Вместе с тем в таких хороших словах, как Ваши, есть что-то тревожное для меня. Оглядываешься на книгу, – и, перебирая ее главы, я сейчас, когда первая горячка претила, уже вижу, что многое все же вышло совсем не так, как хотелось, и, слыша добрые слова о книге, хочется для отдельного издания сделать еще что-то, чтобы она заслуживала эти добрые слова в большей степени, чем сейчас

Буду очень рад, дорогой Николай Николаевич, если Вы, когда прочтете все, выскажете мне, что, по Вашему мнению, можно улучшить в книжке и сделать лучше, чем сейчас она есть.

Жму Вашу руку.

Глубоко уважающий Вас

Ваш Константин Симонов.

Москва. 24 ноября 1952 г.» ## ЦГАЛИ, ф.