№8, 1962/Зарубежная литература и искусство

К новой классике

В каждой стране есть своя классика. Для большинства европейских литератур это понятие распространяется с античности по XIX век, а для китайской – лишь по XVIII столетие, когда достигли расцвета сатирический («Неофициальная история конфуцианцев» У Цзин-цзы) и бытовой («Сон в красном тереме» Цао Сюэ-циня) романы. После этого литература в полуфеодальном-полуколониальном Китае переживает своеобразный кризис. И если в большинстве европейских стран, например в России, новая литература зарождалась почти одновременно с последними классическими произведениями, то для Китая это расстояние равняется полутора векам.

«Кризис» не означает топтания на месте. В конце XIX – начале XX века в китайской литературе происходят серьезные сдвиги, облегчившие труд последующим новым китайским писателям – Лу Синю, Го Мо-жо, Мао Дуню и другим. Родилось, например, течение «обличительного романа», сыгравшего немалую роль в подготовке первой китайской революции 1911 – 1913 годов.

Крупнейшие прозаики этого времени – Ли Бао-цзя (1867- 1906), У Во-яо (1866 – 1910), Лю Э (1857 – 1909) и Цзэн Пу (1871 – 1935) 1 – бичуют разложившуюся бюрократическую верхушку, ханжескую конфуцианскую мораль, выступая против суеверий, произвола феодальной семьи, за внимание к личности. Но их сочувствие страдающим людям нередко выбивается в сентиментальность, а желание указать правильный путь – в дидактику. Эти черты привели к относительной слабости «обличительного романа» в сравнении с сатирико-бытовым романом XVIII века. Вот почему нам кажется важным сопоставить обличительный роман с «Кличем» (1918 – 1922) – первым сборником рассказов Лу Синя. Новаторство китайских писателей 20 – 30-х годов нашего столетия должно измеряться прежде всего тем, что они сделали в свою эпоху, когда традиции китайской классики были частично развиты, а частично утрачены.

* * *

Посмотрим сначала, кто изображен в качестве главных персонажей в обличительном романе и у Лу Синя. Главным героем рассказа Лу Синя «Завтра» является бедная пряха, «Маленького происшествия» – рикша, рассказа «Кун И-цзи»- опустившийся ученый и т. д., а в лучших обличительных романах («Наше чиновничество», «Краткая история цивилизации», «Живой ад», «За двадцать лет», «Пепелище», «Путешествия Лао Цаня», «Цветы в море зла») внимание сосредоточено на представителях высших слоев: чиновниках, помещиках, богатых крестьянах.

Причина такого существенного отличия заключается, конечно, в несоизмеримо большем демократизме Лу Синя. Обличительные романисты изображали главным образом высшие слои, надеясь перевоспитать их (см. концовку «Нашего чиновничества» Ли Бао-цзя, «Путешествие Лао Цаня» Лю Э). Лу Синь изображает по преимуществу низшие слои, стремясь поднять их на борьбу. Он не думает о перевоспитании высших слоев (чиновничества, помещиков), а беспощадно клеймит их.

Нередко приходится читать, будто Лу Синь первым сделал народ героем своих произведений. Например, Л. Позднеева утверждает, что Лу Синь «ввел в литературу простого человека» 2. В. Сорокин с этих же позиций критикует предшествующую китайскую прозу: «Обличительные романы конца XIX – начала XX в. нередко содержали острую критику чиновной бюрократии, феодальных семейных порядков и других сторон общественной жизни старого Китая. Однако страдания и борьба крестьянства, как правило, оставались вне поля зрения этих романов» 3.

На самом деле в «Нашем чиновничестве» и «Живом аде» Ли Бао-цзя, «Путешествии Лао Цаня» Лю Э и во многих других обличительных произведениях картины страданий4 крестьянства занимают довольно большое место. Другое дело, что народ понимался китайскими романистами начала XX века весьма расширительно, как «простой люд» (в противоположность чиновникам, ученым), и включал в себя зажиточные слои, чего мы уже совершенно не наблюдаем у Лу Синя.

Иногда романисты обличительного направления называли имена своих народных персонажей, подробно описывали их страдания («Живой ад» Ли Бао-цзя, «Путешествие Лао Цаня» Лю Э), но индивидуализированных образов людей из народа у них при этом не получалось: герои и их переживания были очень похожи друг на друга.

Герои первого рассказа сборника «Клич» – «Дневника сумасшедшего» (1918) -близки к этому направлению, однако в дальнейшем метод Лу Синя усложняется, и он создает целый ряд неповторимых народных образов.

Итак, Лу Синь не «ввел в литературу простого человека», а, опираясь на традиции своих предшественников, совершил следующий важный шаг: сделал народ главным героем своих произведений.

Помимо отмеченных выше черт (изображение бедняков, индивидуализированность образов), следует подчеркнуть и органическое слияние критики и сочувствия в отношении Лу Синя к простым людям. «Кажется, будто во всех низменных поступках А-Кью отражаются различные стороны китайского национального характера, – говорит старый друг писателя Сюй Шоу-шан. – Его образ глубоко волнует читателя. Конечно, Лу Синь с ненавистью обрушивается на многие черты А-Кью, вроде его веры в «моральные победы», но в этой ненависти сквозит и сочувствие, потому что сам А-Кью – темный и безответный человек. Такие, как он, тысячелетиями эксплуатировались феодальной системой, терпели жестокость и унижение со стороны господ Чжао, обирались буквально до нитки – стоит ли удивляться, что многие из них теряли всякий человеческий облик?» 5

Одновременно Лу Синь всячески подчеркивает светлые, поэтичные черты народа. Глубоко привлекательны в рассказах Лу Синя крестьянские дети, которым неведомы страх и жадность («Родина», «Деревенское представление»), волнует рассказчика, а вместе с ним и читателя, благородный поступок рикши («Маленькое происшествие»).

Все это не было свойственно обличительному роману: нечто похожее лишь намечалось в романах «Путешествие Лао Цаня» Лю Э и «Живой ад» Ли Бао-цзя. А тема величия человека из народа, которая становится главной в рассказе «Маленькое происшествие», обличительному роману была и вовсе неизвестна.

Вопреки утверждениям некоторых исследователей, романисты начала XX века рисовали не только народное горе, но и народный протест. Так, в «Нашем чиновничестве» и «Краткой истории цивилизации» Ли Бао-цзя показаны мятежи, направленные против местных правителей, а роман того же писателя «События 1900 года» целиком посвящен Боксерскому восстанию.

Другой вопрос – отношение к этим событиям авторов. У Ли Бао-цзя народное восстание изображается сочувственно и используется для разоблачения жестоких правителей – если оно носит местный характер, а когда восстание начинает представлять опасность для всей империи («События 1900 года»), писатель занимает по отношению к нему отрицательную позицию6. Лу Синь же и в том («Дневник сумасшедшего») и в другом («Подлинная история А-Кью») случаях смотрит на народное движение как последовательный революционер.

От абстрактного изображения революции китайская проза в лице Лу Синя приходит к более конкретному, психологическому и глубокому показу.

  1. Два их произведения («Путешествие Лао Цаня» Лю Э и «Цветы в море ала» Цзэн Пу) переведены на русский язык.[]
  2. Л. Д. Позднеева, Лу Синь. Жизнь и творчество, Изд. МГУ, М. 1959, стр. 243.[]
  3. В. Ф. Сорокин, Формирование мировоззрения Лу Синя, Изд. восточной литературы, М. 1958, стр. 101.[]
  4. Борьба крестьянства также показывалась обличительными романистами, но мы считаем необходимым для анализа разделить эти две важные проблемы.[]
  5. Сюй Шоу-шан, Лу Синь, каким я его знаю (Во сожэньшиды Лу Сюнь сяньшэн), Изд. Жэньминь вэньсюе, Пекин, 1956, стр. 41 – 42.[]
  6. Конечно, были среди обличительных романистов и такие, которые смотрели с неприязнью на всякое восстание, – например, Лю Э.[]

Цитировать

Семанов, В. К новой классике / В. Семанов // Вопросы литературы. - 1962 - №8. - C. 143-152
Копировать