Избранные сочинения Гуттена
Ульрих фон Гуттен, Диалоги, публицистика, письма; составление и перевод с латинского С. П. Маркиша, вступительная статья М. М. Смирина, Изд. АН СССР, М. 1969, 520 стр.
Гриф «Научно-атеистическая библиотека» значится на переплете и на шмуцтитуле рекомендуемого издания. Между тем читатель, воспринимающий эти слова буквально, может в процессе чтения книги оказаться в недоумении. Ничего общего, например, с «Карманным богословием» французского философа XVIII века П. А. Гольбаха! Ульрих фон Гуттен не отрицает ни бога, ни религии. Гуттен обрушивается на католическую церковь и папство – не ради искоренения христианства, а ради его очищения от обмана, лжи, лицемерия; «и шайка этого разбойника (имеется в виду папа Юлий II. – И. В.) еще называется церковью, а не худшим из гонителей, когда-либо восстававших против церкви! Язычники, преследовавшие Христа, убивали только людей – у этих «заслуги» побольше: они губят само учение Христово, на котором основана христианская вера, на котором стоит .церковь…» (стр. 101). Гуттен примкнул к реформации Лютера и дальше этого в своем антикатолическом радикализме не шел.
Однако в письме Гуттена, адресованном «теологу Мартину Лютеру», – письме восторженном, благодарном, сильнее звучит чисто политический призыв: «Да здравствует свобода», «Освободим отечество, так долго терпевшее ярмо угнетения». Пусть Гуттен для внушения бодрости Лютеру восклицает: «В наших рядах господь», объяснить это можно тем, что в те времена все массовые движения освящались религиозными лозунгами. Разоблачая католицизм, Гуттен не щадит поповскую и монашескую братию, богатеющую на продаже индульгенций и диспенсаций, осуждает все духовенство, в котором видит только распространителя невежества, суеверий, фанатизма. Назвать римского первосвященника «бесстыдным идолом», развенчать церковный ритуал как жульничество и мистификацию – если бы Гуттен писал не на латинском языке для немногих счастливцев, владевших тогда гуманистической образованностью, а на языке народа, то его можно было бы назвать прямым предтечей просветителей XVIII века! Следовательно, гриф на книге – «Атеистическая библиотека» – вполне оправдан.
Другая сторона издания, с которым мы знакомимся, более общая: Ульрих фон Гуттен – один из выдающихся гуманистов эпохи Возрождения. Во вступительной статье М. Смирина основательно и глубоко показан исторический фон, на котором развивалась деятельность Гуттена; прогрессивная, поскольку она способствовала освобождению страны от гнета римской курии и феодалов-князей; реакционная тем, что в ней выражено стремление восстановить «золотой век» рыцарства, с которым неизбежно связано «кулачное право» дворянства.
Рассказывая о гуманистическом движении в Германий XVI столетия, Смирин упоминает одно не включенное в сборник стихотворение (точнее, поэму) Гуттена – «Nemo». В этом стихотворении, пишет Смирин, «действительный обладатель высокого образования и гуманистической нравственности – это «никто», т. е. человек без официального Положения. Гуттен связывает гуманистические идеалы процветания наук и развития человеческих талантов с немецким Патриотизмом, с преодолением княжеского партикуляризма и с освобождением Германии от эксплуатации римской курией» (стр. 13). Ульрих фон Гуттен – мыслитель, сбросивший с себя облачение средневекового человека с его слепой верой и постоянной готовностью к смирению. Из творчества Гуттена выступает тип энергичного, всесторонне активного человека Ренессанса, один из тех, о ком Ф. Энгельс сказал: «…они почти все живут всеми интересами своего времени, принимают участке в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим» (Собр. соч., т. XIV, стр. 476).
В каждой строке, написанной Гуттеном, выражены его любовь и ненависть, его сарказм и его убеждение, его презрение иди его сочувствие. Пусть борьба Гуттена против князей носила беспочвенный характер, это имеет историческое оправдание; что касается гуттеновской дискредитации папства, то она разрушала устои церкви и религии, а за ними стояло мракобесие средневековья, неотделимое от феодального мира. Гуттен прокладывал путь таким методам мышления, которые предполагают самостоятельность мысли, понимание земных, действительных интересов людей. В отношении этих реальных интересов следует отметить необыкновенно зоркий, удивительно острый взгляд Гуттена на положение и нравы разных классов и социальных групп Германии XVI века. По своему чутью настоящий «социологу Гуттен различает бедняков, «закусывающих луком и чесноком»; богачей, даже перед смертью складывающих золото в головах, «точно собираются унести с собой на тот свет»; князей, ведущих паразитический, расточительный образ жизни, «думающих только о своих делах» – в ущерб интересам нации; купцов – «слуг Фуггеров», у которых много добра, «нечестно нажитого». Гуттен хорошо разбирается в характере социальных конфликтов, гражданских войн, непрерывных распрей между князьями (объединения которых побаивается император, потому что на междоусобицах ему легче удержать свою власть), антагонизмов среди князей и менее сильных графов, графов и «обыкновенных дворян» из сословия рыцарей. Словом, Гуттен рисует четкую анатомию всей иерархии позднесредневековой Германии.
Теперь несколько слов о литературно-художественной ценности издания. Гуттен использует известные ему приемы сатиры, и так как он, по выражению Маркса, «…даровит и чертовски остроумен» (Собр. соч., т. XXV, стр. 252), то произведения его пера становятся шедеврами памфлета, шутливой аллегории, своеобразного фарса. Недаром сатирический талант Гуттена оплодотворял самые передовые течения немецкой литературы. В излюбленной им форме диалога, которую в XVIII веке доведут до совершенства французские просветители, Гуттен то беседует с единомышленником, то заводит тяжбу, яростный спор (иногда даже уснащенный руганью) с ненавистным ему врагом, и это еще интереснее. Образцы такой сатиры; перебранка Гуттена с Лихорадкой, разговор античного божества Гелиоса и его сына Фаэтона с папским легатом Каэтаном, спесивым, тупым, упрямым. В стиле средневековых моралитэ Гуттен превращает в лица «Германскую свободу» и враждебную ей «папскую Буллу». В одном из диалогов обыватель под именем Уведомитель выражает свой страх перед опасностями, стоящими на пути немецкой реформации, и его наставляет на путь истинный сам Лютер. Живая история выступает у Гуттена то в образе его самого, то в образе его друга- рыцаря Франца фон Зикингена. Временами озорной, веселый, полный юмора, но чаще всего едко разоблачительный, язык гуттеновского диалога неизменно соответствует характеру говорящей особы, воплощающей истину или ложь, искренность или притворство, ум или глупость, шкурный интерес или патриотизм. Олицетворения Гуттена часто теряют абстрактность, свойственную аллегориям, и приобретают черты живых персонажей, которым не хватает только сюжета, чтобы сделаться героями какой-нибудь комедии. Но чаще всего эти олицетворения – элементы и подсобные примеры из речи Гуттена, обращенной к слушателям для наглядного доказательства порочности всей римской курии и анархии, царящей в немецком обществе. Кроме диалогов, читатель найдет в рецензируемом сборнике произведения чисто публицистические – предисловия, письма, инвективы и т. п.
Рекомендуемая читателю книга, без сомнения, обогащает фонд нашей переводной литературы; труд составителя и переводчика С. Маркиша заслуживает полного одобрения. Во втором предисловии к изданию С. Маркиш напоминает о трудностях любого перевода, особенно когда речь заходит о «давным-давно умершем авторе». Эти трудности преодолены и результат налицо; из «давно отзвучавших слов» перед нами выступает воочию замечательная личность дворянского представителя революции XVI века. Без модернизации и тем более нигде не стараясь архаизировать, С. Маркиш воссоздал старинный текст, который читается с большим удовольствием; сочный язык книги иногда заставляет задуматься: неужели латынь могла выразить так ярко мысли и страсти немцев эпохи Гуттена? Очевидно, сумела, и не потому, что латынь была языком великих древнеримских поэтов, а потому, что в сочинениях Гуттена, трибуна и воина, ощущаются «отблески гнева», своеобразие его «ораторского, декламационного стиля».
Что было до сих пор известно из произведений Ульриха фон Гуттена на русском языке? «Письма темных людей», одним из авторов которых был Гуттен, в советское время издавались, но никто не знает, что в них принадлежит Гуттеиу и что другим гуманистам. В сборнике «Источники по истории Реформации» (М. 1906, вып. I) содержатся в переводах В. С. Протопопова три диалога и одно письмо; при этом переводчик часто пересказывал или прямо пропускал куски, которые ему казались неинтересными. Следовательно, можно с полным правом утверждать, что произведения Гуттена появляются на русском языке впервые. Качество новых переводов также неизмеримо выше первых опытов начала века.
В отношении состава рецензируемого издания следует отметить, что С. Маркиш остановил свое внимание на тех сочинениях Гуттена, которые отражают его борьбу с Римом, на диалогах, вошедших в сборники 1520 и 1521 годов, когда движение рыцарей против папства и князей вступило в решающую фазу. Против этого спорить не приходится, поскольку гриф «Научно-атеистическая библиотека» точно отграничил возможности отбора материала.
В конце своего предисловия С. Маркиш справедливо говорит о художественной неравноценности произведений Гуттена, написанных на латинском языке, и произведений, написанных на немецком языке. Если бы С. Маркиш выпускал свой труд в Издательстве художественной литературы, то Гуттену – политическому деятелю и реформатору едва ли помещал бы Гуттен – гуманист и поэт. Тогда бы в сборник вошли его ранние эпиграммы и элегии; его стихотворение в защиту И. Рейхлйна «Триумф Капиона» и поэма «Nemo», о которой мы говорили выше;, первый его диалог «Фаларизм»; диалог «Фортуна», который, по мнению биографов Гуттена, очень важен для понимания его личности; инвективы против Ульриха Вюртембергского; наконец, стихотворение «Новая песня г-на Ульриха фон Гуттена». Эти вещи могли бы присутствовать вместо некоторых посланий и жалоб, представляющих лишь исторический интерес. Наши рассуждения – не упрек, а пожелание: почему бы не вспомнить Ульриха фон Гуттена и Гослитиздату?